— Всё-таки разбудишь несчастных муравьёв?
— Не поверишь, как я хочу укусить тебя в дюжине мест одновременно.
Я приподнялась на локте.
— Правда? — Я пробежалась пальцами по своему обнажённому телу, задержавшись на животе. — Попробуй.
Тень посмотрел на меня вдруг сузившимися глазами:
— Императору ты будешь говорить то же самое, любимая наложница?
Я вздрогнула:
— Ты…
— Ты вернёшься во дворец. — Тень холодно усмехнулся. — Думаешь, Адриан даст тебе спокойно сидеть в библиотеке?
— Нет, — тихо сказала я. — Не даст. Но я смогу за себя постоять. Тем более что это и не понадобится: он же страдает мужским бессилием.
Я наклонилась вперёд, не обращая внимания на взгляд Тени, скользнувший по моей обнажённой груди в отсветах костра.
— Что ты сам будешь делать с императором? — негромко, но с нажимом спросила я. — Ты не забыл, что он собирается тебя убить, если не узнает о Конте?
— Я об этом не забыл, — по-прежнему холодно сказал Тень. — А вот что собираешься делать ты — другой вопрос.
— А ты собираешься мне помешать вернуться во дворец? Может, ты вдруг и начал считать, что я — хрупкая нежная роза, которую нужно запереть в спальне?
— Скорее уж огрызающийся кактус, — хмыкнул Тень, всё ещё глядя на мою грудь. — Что ты вообще собираешься делать среди наложниц? Ждать, пока тебя, сопротивляющуюся, привяжут к кровати и отдадут высокому гостю? Или поступят так, как с твоей товаркой, которую мне через силу пришлось спасать на состязаниях?
— Нет, — спокойно произнесла я.
— Тогда что? Хочешь убить императора?
— Плевать на императора, — покачала головой я. — По крайней мере, сейчас. Если я подниму руку на него, я почти наверняка потрачу эту возможность зря, а Церон продолжит тебе приказывать. Но если я убью Церона, у тебя больше не будет хозяина.
— Ты хочешь убить Церона, — ровно произнёс Тень. — Ради меня.
— Ради тебя и ради Конте. И я это сделаю.
Едва Церон окажется в крыле наложниц, а он там окажется, он будет обречён, чёрт подери. Я решила сделать это ещё в ту минуту, когда умирающий Джейме Мореро рассказал нам, что наложницы были слабостью Церона.
Мне уже удалось заманить Гирена в ловушку, и теперь Церона будет ждать такая же судьба. Плевать на риск. Конте и Тень я ему не отдам.
— Думаешь, мы с Конте позволим тебе это сделать? — спокойно поинтересовался Тень.
— Думаю, что я не собираюсь спрашивать твоего позволения.
В глазах Тени мелькнул опасный огонёк:
— Посмотрим.
— Посмотрим, — согласилась я. — Хотя вообще-то я бы с удовольствием заперла тебя сама. Я удивлена, что Церон до сих пор не решился тебя похитить.
Тень покачал головой:
— Церон играет очень осторожно. Если он потеряет меня — потеряет нового императора и свой единственный козырь. А если я исчезну и император что-то заподозрит, все планы Церона пойдут насмарку. Император рисковать не будет.
— Что Церон делал с тобой во сне? — прошептала я.
— Тебе не нужно этого знать, — очень спокойно сказал Тень. — И Конте тоже не стоит. Я не дам Церону до него добраться.
— Тогда убьём его вме… — Я осеклась.
Дьявол. Тень не мог причинить Церону физический вред. Никак.
— Но ты ведь можешь обсуждать убийство Церона со мной и Конте, правда? — уточнила я. — Или только до определённой черты? Где пролегает грань, когда проклятие вас накажет?
— Ты правда хочешь знать?
Я прикусила губу. Я не знала, где именно проходит грань проклятия. Но прекрасно понимала, что Тень и Конте будут беспомощны против Церона, когда дойдёт до дела.
— Я не могу причинить ему вред, — вдруг сказал Тень. — Если ты кинешься на него с кинжалом, я тебя остановлю. Если десяток наёмников с арбалетами ворвутся в комнату, где находимся мы оба, — я брошусь защищать его даже без приказа. Но он не может управлять каждой моей мыслью и каждым словом. Даже проклятие на это не способно.
Мы замолчали, глядя в огонь.
Церон. Незримый хозяин Тени. Я почти чувствовала его присутствие рядом с нами. В мыслях Тени, в застывших чертах его лица, в морщинке, вдруг пересекшей его лоб.
— Что он приказал тебе? — прошептала я. — Что?
— Так хочешь знать?
— Ты же знаешь ответ.
Пламя потрескивало, пока отсветы танцевали на задумчивом лице Тени. Он молчал.
— Если ты не исполнишь его приказ, твоя жизнь станет агонией, — прошептала я. — Полчаса ты сможешь сопротивляться. Или час. Но потом…
Тень молчал.
— Церон приказал тебе сделать что-то со мной? Убить, пытать… ещё что-то?
— Он не сумасшедший, — сухо сказал Тень. — Да, его приказы стали куда жёстче, но он всё ещё хочет со мной договориться. И он знает, что чудовищно рискует. Если он надавит слишком сильно и я разобью себе голову, он останется без любимой игрушки. А он хочет, чтобы мы были… партнёрами, как бы извращённо это ни звучало. И когда-то я даже готов был играть на таких условиях. Забыть об ошейнике и просто наслаждаться властью, которая мне дана.
Его лицо вдруг сделалось задумчивым.
— Иногда мне кажется, что Церон осторожничает не просто так, — негромко сказал Тень. — Словно у него уже был опыт с проклятием — и что-то пошло настолько не так, что теперь он боится пережать слишком сильно. Но он никогда ничего мне не рассказывал.
— Церон больше не отдавал тебе никаких приказов? — с нажимом спросила я. — Вообще никаких? Тень, скажи мне хоть что-нибудь!
По лицу Тени скользнуло очень странное выражение. Возможно ли, что Церон отдал ему приказ и запретил об этом рассказывать? И приказал убить меня, если я догадаюсь, например?
— Мне кажется, приказ есть, — тихо сказала я. — Но я боюсь спрашивать.
— И не нужно, — холодно произнёс Тень.
— Если ты захочешь об этом поговорить…
— Мне это надоело. — Тень встал. — Хочешь искупаться?
— Вода холодная, — напомнила я. — Особенно после дождя.
Тень поднял бровь:
— Когда это тебе было не наплевать?
Я ухмыльнулась. А потом вскочила и протянула ему руку.
Вода и впрямь оказалась ледяной. Я подозревала, что Тень потащил меня купаться из чистого озорства — чтобы у меня из головы вылетели все мысли о Цероне. И он был прав: едва я с воплем и с веером брызг рухнула в воду, единственное, о чём я могла думать, — это как скорее выпрыгнуть обратно.
Полминуты спустя я уже выскочила на берег, дрожа и приплясывая на месте. Тень выбрался следом — и, бросив на меня один только взгляд, подхватил на руки и понёс к костру.
— Эй! — попыталась возмутиться я, но он лишь перехватил меня поудобнее.
— Обнажённый демон несёт тебя в своё логово, — с лёгкой насмешкой заметил он. — Охотницу, которая стала его добычей. Может быть, у тебя есть какие-то возражения? Если ты предпочитаешь, скажем, водных демонов…
Он сделал вид, что разворачивается, и я вцепилась в его плечи:
— Даже не думай!
Тень сгрузил меня перед костром.
— О, — прошептал он, наклонившись и взяв моё лицо в ладони, — думать — это последнее, на что я сейчас способен.
Он повернулся к своей одежде, подобрал что-то — и я ахнула, когда на моём запястье защёлкнулся изогнутый золотой браслет в форме змеи с огромными рубинами, встроенными в чешую. Ещё щелчок, и второй браслет обхватил запястье, сверкая ещё ярче.
— Что ты делаешь? — прошептала я, когда Тень приподнял мою голову, чтобы застегнуть на шее тяжёлое рубиновое ожерелье с кулоном-змеёй, оправленным в золото. Клипсы серёг, переплетённые рубины которых горели бриллиантовым блеском, перекочевали с ладоней Тени на мочки моих ушей.
— То, что хотел с самого начала. Одеть тебя так, как мне хочется.
Пламя трещало всё сильнее, и я не знала, кем себя чувствовать. Голая, в одних лишь бесценных рубинах — была ли я королевой или наложницей? Рабыней для заклания — или возлюбленной, о которой Тень мечтал каждую ночь?
— Ты сходишь с ума, — прошептала я, изгибаясь, пока Тень закреплял на моей талии рубиновый пояс с золотыми цепями. Холодный тонкий перстень с треугольным рубином занял место в моём пупке, сжав его тонкой изогнутой защёлкой.
— Я хочу сойти с ума, — прошептал Тень, наклонившись надо мной. — И хочу, чтобы с ума сошла ты.
Рубины, искрящиеся в свете костра, горели хищным блеском, когда мы оказались на земле. Я толкнула Тень ладонями в грудь, вынуждая его повернуться на спину, и перебросила ногу ему через бедро, сев верхом.
— Ты в моей власти этой ночью, — проговорила я негромко и властно. — Забудь о роли императора. Со мной ты Ниро Мореро.
Тень медленно покачал головой, не отрывая взгляда от рубиновых драгоценностей на моей шее, груди, животе и запястьях.
— Я больше не знаю, кто он.
— Тогда мы вместе узнаем его заново. — Я подалась вперёд, положив руки ему на плечи. Его глаза горели рубиновым блеском, и мои, я знала, сияли так же ярко. — Подземье слишком мало для тебя. Когда мы уберём Церона с дороги, здесь, наверху, перед тобой откроется целый мир. И в этом мире не будет жертвенных алтарей.
— Дара…
— Ты хочешь мне возразить?
Тень усмехнулся:
— Разумеется.
Наши взгляды скрестились, как клинки. Взгляды противников, не влюблённых.
— Тогда молчи, — прошептала я, обнимая его и приникая к его губам. — Просто молчи.
И больше слов не было. Только кроваво-красные рубины, золото и обнажённая кожа — и хриплые стоны и вздохи, потерявшиеся в треске пламени. Сейчас для меня не существовало ни Подземья, ни императора. Только ночь, которая никогда не должна была кончаться.
Может быть, поэтому удовольствие всегда было таким пронзительным и дерзким? Потому что каждый раз был последним?
Тень перекатился на грудь, прижимая мои запястья к земле, заставляя раскинуть руки, — и я вдруг вспомнила нашу первую встречу и незнакомца, который разбудил меня в постели, приставив катану к моему горлу.
В его взгляде была уверенность, что он всегда добьётся цели. И одновременно хрупкая, почти незаметная нотка одиночества, которую Тень вечно прятал, растворяя в горячке боя, в изнурительных тренировках, в игре отсветов огня на обнажённых телах — в чём угодно. Лишь во снах это одиночество терялось, растворялось в нашей близости, в понимании, что я рядом. Но каждое утро оно возвращалось.