Тень был жив. Мы были живы. Церон бежал, посрамлённый, а император не посмел убить своего единственного наследника.
Да, у меня болело сердце. С той самой ночи, когда мы с Тенью напились вместе — а утром, уходя, я обернулась через плечо и поняла, что наши отношения обречены.
Но я не жалела ни о чём.
Когда мы оторвались друг от друга, Тень коснулся моих волос.
— Ты жива, — тихо сказал он. — Я разнесу всё Подземье, лишь бы ты была жива.
— А я, — прошептала я в ответ, — разнесу всю спальню, если не услышу ни одного твоего приказа этой ночью. Я не желаю, чтобы моим властелином был стареющий император. Я буду принадлежать тебе этой ночью и хочу, чтобы мной повелевал ты.
Тень выпустил меня и взял моё лицо в ладони, заставив меня покачнуться над пропастью.
— А если я накажу тебя за дерзость?
— Я буду наказана.
Я хотела принадлежать ему. И Тень знал, что не было знака доверия выше этого: полностью отдаться в его руки.
Острая вспышка желания пронзила меня так, что захотелось изо всех сил сжать бёдра. Но Тень остановил меня, вскинув руку.
— Прогнись назад, — проронил он. — Так, будто вот-вот упадёшь. А потом падай.
Ледяной ужас хлестнул меня по лицу. Если я сейчас упаду…
Плевать.
Я с усмешкой тряхнула волосами. И, глядя прямо на Тень, провела пальцем между ключицами.
— Лови, — прошептала я.
И прогнулась одним быстрым и гибким движением, удерживаясь на краю одним лишь чудом, пятками и оттренированным чувством равновесия. Качнулась вниз, как на качелях…
И отпустила себя, падая в бездну спиной вперёд.
Мои ягодицы вот-вот должны были соскользнуть с перил. Но в следующее мгновение меня подхватили горячие руки.
— Отпустить тебя или оставить? — задумчиво спросил Тень. — А, к чёрту!
Я хрипло охнула, когда он рванул меня к себе, вдавливая в себя, и наши тела наконец-то сплелись. Уже не думая ни о чём, я с наслаждением отдалась ему, чувствуя, как отступает наш общий голод, — и вскрикнула от ужаса, вновь почувствовав, что Тень почти меня не держит. Я вот-вот упаду…
…Но удовольствие сделалось в разы сильнее. И запретнее.
— Только не останавливайся, — прошептала я.
И он не остановился.
Смертельный риск, грохот водопада за спиной, веер капель на обнажённой коже и невозможное, немыслимое удовольствие в соединении тел, которого я не испытывала ни с кем раньше и была уверена, что не испытаю вновь.
Потому что никого такого же сумасшедшего, как Тень, я не знала.
…И не узнаю.
Теперь я знала, каким он может быть. Что он умеет и холодно приказывать, и упрямо просить, укладывать меня на ложе из лепестков роз и жадно целовать в самый яростный шторм, одевать меня в драгоценности и спускаться вслед за мной в трущобы. И не боится быть любым. Не боится показывать мне настоящего себя.
— Ниро, — выдохнула я в его полуоткрытые губы. — Я знаю тебя. И я не дам тебе упасть.
Он выдохнул первым, и я разбилась на осколки вслед за ним, теряя себя в ослепительной вспышке жаркого, невозможного удовольствия. По щекам текли слёзы, и я не сдержалась: я громко, в голос, расхохоталась, переполненная лёгкостью, свободой и совершенной сладостью, расходящейся по телу. Мне было так хорошо, что я хотела принадлежать ему вечно.
И никогда, никогда не отпускать друг друга.
Мы чуть не перелетели через край вместе, совершенно мокрые от брызг. И замерли, словно застыв в последней фигуре танца.
У меня подрагивали ноги, но я не выдала себя. Вместо этого я соскользнула вниз, обернулась вокруг оси, на миг прижавшись к боку Тени, — и провела руками по его спине, ощущая, как опадают крылья.
— Может быть, теперь нам стоит лечь спать? — дразняще произнесла я.
Тень покачал головой:
— Даже и не думай: запрещаю. Но ты можешь немного передохнуть… если у тебя закончились силы.
Я хмыкнула:
— Пожалуй, зайду в ванную.
— Когда ты вернёшься, у меня будет для тебя сюрприз. — Тень окинул мою мокрую фигуру взглядом, подняв бровь. — Если я не пожелаю повалить твоё тело на ковёр и растерзать так, что десять тысяч диких демонов будут скулить в бессильной зависти.
— Думаешь, я настолько желанная добыча для диких демонов?
Его лицо осталось невозмутимым, но глаза сверкнули.
— Возможно.
Я приподнялась на носках и лёгким шагом двинулась в сторону роскошной мраморной ванной, спиной чувствуя взгляд Тени.
И чуть не споткнулась, проходя мимо кожаной сумки со своими вещами. Я совсем забыла… Я быстро заглянула в сумку, подхватила крошечную бутылочку, раздвинула плотную занавесь, сотканную из крошек бирюзы, и шагнула в ванную.
Мы с Тенью были вместе этой ночью. А это значило, что мне нужно было позаботиться о последствиях.
Я открыла бутылочку, едва присела на бортик бассейна. Аласса вручила мне её без расспросов, и я была благодарна ей за это.
Защитное зелье, не дающее девушке забеременеть. Необходимая вещь, если вы должны будете расстаться.
Я решительно опрокинула бутылочку в рот.
И закашлялась, тут же выплёвывая содержимое.
Эта дрянь оказалась горькой. Невыносимо горькой, просто чудовищной гадостью. Я не смогла бы её проглотить, даже если бы от этого зависела моя собственная жизнь.
Я набрала воды в хрустальную чашу и быстро прополоскала рот. Потом ещё раз. Если бы зелье должно было быть таким горьким, Аласса бы меня предупредила. Значит, ей подсунули подделку, и хорошо ещё, если не ядовитую.
Не то чтобы зелье было абсолютной необходимостью: полукровки у человеческих наложниц рождались куда как редко. Мать Конте и Тени наверняка забеременела не в первый и даже во второй год, да и Тень не очень-то беспокоился. Но мне хотелось быть уверенной. В конце концов, Конте предупреждал меня не зря.
Я ещё раз прополоскала горло и вздохнула с облегчением: похоже, я не успела проглотить эту дрянь. Обожгло рот, но в горло не попало ни капли.
Что ж, всякое бывает. Я вздохнула. Выпью в другой раз.
Я закуталась в лёгкий халатик, подхватила алый шёлковый халат для Тени, раздвинула занавесь — и замерла, выходя в спальню.
По всему залу мерцали светлячки.
Огни были погашены, кроме пары свечей, и каждая золотистая искра отчётливо светилась в полутьме.
— Ооо, — прошептала я.
И вскрикнула, когда мои бёдра вдруг охватил призрачный огонь. Не опаляя кожу, не причиняя боли, но явно не собираясь гаснуть. Тени и отсветы заплясали по моему животу и груди, и я неверяще смотрела на это странное чудо, затаив дыхание.
— Погрузи в него руку, — последовал негромкий приказ.
Я оторопело смотрела на свой халатик, горящий незримым огнём. Ткань затрещала, обугливаясь и пикантно обнажая моё тело.
— Что… ты с ним сделал?
Тень, обнажённый до пояса, стоял у арки, ведущей на балкон.
— Ткань пропитали особым составом по моему приказу. Коснись его. Не бойся.
Поколебавшись, я осторожно поднесла руку к талии. Медленно повела ниже, коснулась тонкого шёлка, по которому полыхал огонь, — и ощутила лёгкую щекотку. Словно чьи-то шаловливые пальцы прошлись по коже.
— Любимая забава детей высших демонов, — насмешливо пояснил Тень. — И очень дорогая. Никакого толку в бою от них нет, но мы с Конте баловались этими огнями в детстве. Неутомимый старший брат любил меня пугать, выскакивая огненным демоном из-за угла. Одежду, разумеется, потом пришлось…
Раздался негромкий треск, и обугленная ткань клочками просыпалась вниз, наконец оставив меня совершенно голой.
— …Выбросить, — завершил Тень, глядя на угасающее пламя. — Хотя, пожалуй, мне больше нравится срезать с тебя бельё клинком. Подойди, Дара-Закладка.
Я изящной походкой приблизилась и с лёгким ироническим поклоном протянула ему его халат. Тень набросил его, завязал пояс и задумчиво оглядел мою фигуру.
— Столько приказов, которые я мог бы тебе отдать этой ночью, — проговорил он. — Заставить тебя умолять, угрожать и кричать от удовольствия, пока ты не сорвёшь голос. Но существует лишь один приказ, который ты хочешь услышать. Лишь один, который я хочу произнести.
Наши взгляды встретились.
— Да, — произнесла я.
— И по сравнению с этим так мало значит, свяжу ли я тебя сейчас ремнями или продолжу долго и со вкусом терзать тебя изощрёнными наказаниями, — негромко сказал Тень. — Ведь на уме у нас обоих этой ночью совершенно другое.
Весь обычный лёд исчез из его голоса. Сейчас он звучал… уязвимым.
— Останься со мной, — произнесли мы вместе.
— Останься со мной.
Тень шагнул вперёд. Я шагнула ему навстречу, и наши руки встретились в сиянии светлячков.
— Подземье, — прошептала я. — Твой дом.
— И тебе он нравится. Часть тебя радуется этому приключению, как радовался бы ребёнок.
— Я не ребёнок.
Тень коротко усмехнулся:
— Я знаю.
Мы молча смотрели друг на друга. Танец теней и светлячков продолжался вокруг нас, но мы видели лишь друг друга. Сквозь расстояние, хотя между нами было лишь полшага. Сквозь время.
— Я умру через пятьдесят лет, — проговорила я. — А ты через сто.
— Ведь императоры, конечно же, всегда-всегда доживают до старости, — невозмутимо произнёс Тень.
Я улыбнулась сквозь закипающие слёзы:
— Ты доживёшь.
— Сомневаюсь. — Тень окинул меня взглядом. — Но сейчас у меня на уме совсем другое. Показать?
Я покачала головой:
— Не надо. Я знаю.
И шагнула к нему первой.
Мы слились в поцелуе — и я почувствовала, как Тень опускает меня на кровать.
— Ты, — шепнул он, уже ничего не стесняясь.
— И ты, — тихо ответила я.
Светлячки сияли вокруг нас тёплым облаком, и я больше не думала ни о чём, отдаваясь ласкам Тени, который в эту минуту был более Ниро Мореро, чем когда-либо. Его взгляд и его руки, откровенные и задумчивые, принадлежали тому, кто умел любить. Умел слушать. Умел быть рядом. Умел — и не боялся показать этого.
Два обнажённых тела на кровати — и бесконечная искренность. Для нас больше не было нужды в приказах — только в близости друг друга, в тепле, в голосе.