И, не меняясь в лице, приставил его к левому боку.
— Не надо, — выкрикнул Конте. — Ниро, не смей!
Последний сгусток серого тумана клубился над умирающим Зеркалом. Тень едва заметно улыбнулся мне:
— Прощай, Дара Незарис. Я так и не сказал тебе…
— Я знаю, — вырвалось у меня.
— …как я тебя люблю.
В следующее мгновение Конте швырнул меня внутрь.
Глава 20
Мы рухнули в кучу сухих листьев. В ушах стучало, в груди бешено колотилось сердце, и я не сразу поняла, как тихо было вокруг.
А потом посмотрела наверх, в прозрачное небо, нависающее над стволами берёз, — и медленно начала осознавать, что случилось.
Мы прошли через умирающее Зеркало. Мы с Конте покинули Подземье. Связь между мирами была разорвана, и мы были дома.
Рядом со стоном зашевелился Конте.
— Закладка, — выдохнул он, приподнимаясь на локтях. — Ты цела? Ты и…
Я улыбнулась ему:
— Мы оба целы, Конте. Я и ребёнок. Всё хорошо.
Конте молча сжал мою руку. Нам было не до объятий сейчас: слишком пустыми они были бы без Тени. Без Ниро.
— Я ведь видела его минуту назад, — прошептала я. — Подземье — вот оно, рядом, руку протяни…
— Я знаю, Закладка.
Я потёрла лоб. С каждой секундой Подземье ускользало, стиралось из памяти, делалось всё более нереальным. Тень… Я видела его так же ясно, словно он стоял передо мной. Но я знала, что совсем скоро его образ тоже потускнеет.
Солнце, сияющее сквозь листву, позолотило кромку меча Конте. Мои клинки навсегда остались в Подземье, воткнутые в обломки Зеркала.
Мы были дома. Но…
Но я бы отдала всё, чтобы вернуться.
Я вспомнила прощальный взгляд Тени. В его глазах было всё. Наше счастье и наше будущее.
Будущее, которое Подземье у нас отобрало.
Будущее, которого у нас больше не было.
К горлу подступили рыдания. Невозможно. Ещё несколько секунд назад мы с Тенью смотрели друг другу в глаза. И я больше его не увижу? Как? Почему? Что такого мы сделали?
Я с отчаянием посмотрела на Конте — и он без слов привлёк меня к себе.
Я не знала, как долго мы сидели, обнявшись, и он держал меня, пока я плакала. Мы удерживали друг друга от отчаяния, как в тот день много лет назад, когда я потеряла мать, а Конте незадолго до этого потерял жену. И теперь, когда мы потеряли Тень…
— Мы никогда, никогда не потеряем друг друга, — прошептала я. — Никогда.
А потом у меня громко заурчало в животе.
Мы оба посмотрели друг на друга — и не сдержали невесёлых ухмылок.
— Маленького Ниро лучше накормить, — сообщила я.
— Этот парень точно не хочет оставаться без завтрака, — согласился Конте, вставая. — Идём, Закладка. Посмотрим, где мы оказались.
— А если окажется, что до ближайшего жилья неделя пути среди голодных медведей и диких демонов… — тем же тоном продолжила я, вставая вслед за ним, — что ж, мы оба знали, на что шли, когда прыгали через Зеркало, верно?
Конте хмыкнул, подхватывая меч.
— Умеешь ты обрисовать блестящие виды на будущее.
— Конте, — тихо окликнула его я. — Он жив?
Конте на миг прикрыл глаза.
— Жив, — уверенно произнёс он. — Ниро выжил в Подземье однажды. Выживет и ещё раз. Пара покушений в день? Да раз плюнуть.
— Но мы больше его не увидим, — сказала я глухо. — Ни я, ни ты… ни его сын.
Вместо ответа Конте посмотрел вверх. Долгим и напряжённым взглядом, будто надеялся, что среди деревьев вот-вот вновь откроется портал и его младший брат, растрёпанный, хохочущий, приземлится в кучу листьев, вскочит — и обнимет нас обоих.
Но небо молчало.
Не глядя на меня, Конте покачал головой. И безмолвно двинулся прочь.
Три месяца спустя
Демон был чертовски огромен.
Единственный филастр на округу. По словам Вепря, это был чуть ли не последний филастр, оставшийся в нашем мире. Но сохранять бесценный редкий вид мы отнюдь не собирались.
— Похоже, придётся заманивать его в пещеру, — прокомментировал Конте. — На открытом воздухе мы просто не успеем нарисовать пентаграмму. Он нас сомнёт.
Мы оба выпили зелья орлиного зрения и теперь наблюдали с холма, как филастр ворочается на пепелище. К счастью, люди успели уйти из деревни — но, к сожалению, диким демонам хватало смекалки, чтобы разжечь пожар.
Нам бы не помешали Вепрь, Сетер и Аласса, которых Арис в последний миг всё-таки провёл через портал домой, но у старой гвардии тоже было полно работы. Даже с новыми охотниками нам всем приходилось нелегко: остатки диких демонов полезли из катакомб, и больше не было подкрепления от демонов, чтобы с ними справляться.
Демонов и впрямь осталось не так много. После закрытия порталов пошли грабежи, самовольные убийства и казни без суда и следствия, разграбления особняков и пожары, и понадобились объединённые усилия гильдий, стражи и охотников, чтобы это прекратить. Сейчас демоны образовали отдельные анклавы в Чед Нате и в паре других городов, и, судя по последним новостям оттуда, было похоже, что первоначальный шок прошёл и впереди ждало если не процветание, то перемирие.
— Разберёмся вдвоём, — произнесла я, прищурившись. — Я черчу пентаграмму, ты заманиваешь этого увальня внутрь. Как обычно.
— И это твоё последнее дело, — подчеркнул Конте. — В следующий раз ты возьмёшь мечи через год, не раньше.
Вообще-то наше предыдущее дело должно было стать последним. Но так получилось, что никого из других охотников не было поблизости, а филастр ждать не собирался — и вот-вот намеревался отправиться в деревню по соседству.
— Угу, — пробормотала я. — Само собой.
— Закладка!
Я с ехидной улыбкой покосилась на него.
— Я не спорю, Конте. Но ты же сам знаешь, что дома я сидеть не буду.
— Значит, будешь обучать новобранцев и торговаться с оружейниками, — хмыкнул Конте.
— Или снова собирать сплетни в Янтарном квартале, — поддакнула я. — Самое подходящее для скромной будущей матери занятие.
— О да. О тебе будут сочинять легенды.
Конте передал мне крошечный пузырёк со своей кровью.
— Только для дела, — предупредил он. — Я тебя знаю, Закладка. Если снова попробуешь припрятать часть для того, чтобы чертить пентаграммы по ночам…
Он осёкся. Его лицо помрачнело.
— Не надо, — тихо добавил он. — Его не вернуть.
Я знала, о чём он. Мы оба знали. Первые дни, когда мы вернулись из Подземья, я чертила пентаграмму каждую ночь. Ставила свечу в середину и долго смотрела на огонь, пока окончательно не слипались глаза.
И каждый раз дописывала в пентаграмму одно-единственное имя, чтобы из Подземья не мог проникнуть кто-то ещё.
«Тень».
Тень, Тень, Тень…
Потом Конте начал давать мне свою кровь всё реже. Потом он перестал делиться ею вообще.
Тогда я начала рано ложиться спать. И спала долго, со вкусом, с каждым разом вставая всё позднее.
Я мечтала увидеть сон с Тенью. Хотя бы один. Я знала, что это было возможно, что связь с Подземьем через сны существовала, пусть слабая, и я пыталась, пыталась, пыталась…
…Пока мне не приснился один-единственный обрывок сна.
Тень сидел на нашем общем каменном островке в одиночестве. Обломок скалы по-прежнему висел в небе, вот только звёзд вокруг больше не было.
Лишь пустота.
— Хватит, Дара, — произнёс Тень, не оборачиваясь. — Тебя здесь нет.
«Я здесь, — хотела было сказать я. — Здесь, с тобой, обернись, вернись, тебе лишь кажется, что ты один…»
И проснулась у погасшего костра, дрожащая, с текущими по щекам слезами.
Конте ни о чём не стал меня спрашивать. Но когда он заметил, что я вновь сплю как обычно, я ощутила его скрытое облегчение.
Демоны отвлекали нас обоих от мыслей о Тени. Впрочем, после очередной заварушки мне всё чаще начинало казаться, что я предпочла бы вязание. Хотя бы пару недель, для разнообразия, пока я не зачахну от скуки.
С этими мыслями я вошла в меловой грот. Путь, уходящий в глубину пещеры, давным-давно завалило обвалом, так что отступать было некуда. Но бежать не потребуется, если я начерчу пентаграмму правильно.
Быстрые меловые линии одна за другой ложились на каменный пол. Я замерла, прислушиваясь, — и почти тотчас же почувствовала, как дрожит земля. Следом я услышала топот филастра.
— Быстро, Закладка! — заорал Конте.
Чёрт подери, он дал мне слишком мало времени! Я едва дочертила последнюю линию, я не успела ни добавить кровь, ни дочертить защитный символ!
Увы, филастр ждать не станет. Я вскрыла пузырёк крови и бросилась бежать вдоль вершин. Первая, вторая, третья…
Филастр ворвался, когда я застыла над пятой вершиной. На миг у меня защемило сердце, пока пятая капля крови летела в пересечение меловых линий. Я вспомнила, как мы дрались с Конте и Тенью бок о бок, как нам казалось, что всё кончено, — но мы не ощущали ни отчаяния, ни страха. Мы были вместе. Уверенное тепло во взгляде Тени, его близость… как же мне этого не хватало.
Но мгновение прошло. С торжествующим видом я сжала в руке пузырёк, пентаграмма вспыхнула — и демон, взревев, бросился внутрь.
…В Подземье. В мир, где остался Тень. Часть меня мечтала броситься туда вслед за филастром, и плевать на опасности. Лишь бы вернуться и броситься ему на шею. Император он или нет, неважно. Я всегда буду любить его — любым.
Я похолодела: внутри пентаграммы тоже начал формироваться силуэт. Я не успела нанести защитный символ, добавить в пентаграмму своё имя, чтобы закрыть её от проникновения демонов в наш мир, и кто-то из демонов Подземья пытался этим воспользоваться.
Но силуэт тут же развеялся: разъярённый филастр влетел в середину пентаграммы, и всё вспыхнуло багряным огнём. Я перевела дух, когда пламя рассеялось над пустой пентаграммой.
Филастр исчез. Мы победили.
— Как я и говорил, Закладка, — мрачно произнёс Конте, кивая на опустевший круг мела, в котором была начерчена пентаграмма. — Демоны Подземья ждут, и они наготове. В следующий раз, когда ты забудешь нарисовать защитный символ, сидя у костра, тебя просто разотрут в порошок. Так что хватит. Больше никаких попыток вызвать Ниро.