Он потянулся через стол и взял мою руку в свои.
— Летим в Лондон, отдыхать, я наметил пару мест для посещения, так чтобы не тратить времени зря. Что там дальше?
— С кем встретимся? — подсказала я.
— С моими друзьями.
— И среди них будет Элиза.
— Да, среди них будет Элизабет, она тебе понравится.
— Сомневаюсь. Но посмотрим.
— Ты моя гостья. Какие еще организационные вопросы у тебя возникли?
— Хочу отдельную комнату, а лучше две, личного повара, массажиста, водителя и…
— Твои запросы непомерно растут. — Он сжал мою руку, ожидая продолжения.
Молчу.
— И что там дальше?
— Ну, если возражений не возникло до сих пор.
— Я не успел отве…
— Стой, — перебила его, — могу я внести пару идей относительно досуга?
— Можешь, — сдался он, — а относительно вышеизложенных требований…
— Ты с ними согласился.
— Когда?
— Молчание — знак согласия, — я протянула к нему вторую руку и коснулась чуть шершавой щеки, — привыкай.
— Дорогая, ты не знаешь, с кем играешь.
Повисло молчание. По сути, я действительно не знаю, с кем играю. Чтобы узнать человека нужно время или опасные ситуации, в которые вы совместно или по одному попадаете. Стара поговорка, «друг познается в беде» и до сих пор актуальна.
— Как сказать… Или же ты о темной стороне Луны говоришь? — заговорщически улыбнувшись, интересуюсь. — А она у тебя есть?
Он подозвал официанта, распорядился, чтобы дали счет.
Кто в нормальном состоянии, при относительно хорошем настроении скажет, что он плохой? Признание «нехорошести» вызывает чувство вины, поэтому большинством отвергается.
— Возможно, — ответил МЧ.
Что ж, внутренний цензор присутствует, и это замечательно. Жаль, отмалчивается, словно хранитель страшной тайны.
— В таком случае, не порть моего хорошего мнения о тебе. С розовыми очками на носу куда легче играть.
— Я запомню. — Глухо ответил он.
— А про личного повара?
— И про него.
Он расплатился, мы вышли в фойе. Хмурится, пока помогает мне одеть пальто, хмурится, открывая двери и пропуская вперед меня. Идем к машине, продолжает поджимать губы. А они у него и так тонкие, не смотря на то, что целуется здорово.
— Макс? — останавливаю его на полпути к машине.
— Что?
— Не злись, — подхожу ближе, встаю на цыпочки подтягиваю его к себе, — я согласна урезать все свои требования до одного тебя. — Целую, вернув улыбку на это хмурое лицо, от чего улыбаюсь сама.
— В смысле? Сократить?
— До одного тебя. Будешь поваром, массажистом, водителем, гидом,… возможно, заменишь плюшевого мишку.
Высвобождаюсь из его рук иду к машине. — Значит завтра в 11:05, а какой аэропорт?
— Я тебя заберу из дома. — Отвечает подоспевший МЧ, открывает передо мной дверь. Помогает сесть, плавно закрывает дверь. Обходит авто вокруг, занимает свое место, заводит машину, выезжает с парковочного места.
Через две минуты молчания, когда я уже решила, что не спросит, он поворачивается и спрашивает.
— Какие обязанности исполняет плюшевый мишка?
Несколько часов подряд он наблюдал за тем, как ночь сместила звезды с востока на запад, растворила в своей черноте подсвеченные луной облака и, томно вздохнув, ушла за ночными светилами. Под гудки сработавшей сигнализации за окном медленно гасли фонари. Серое непроснувшееся утро открыло новый майский день, не веря в близость летнего зноя. Возможно, потому что последние деньки месяца порадовали мелким дождем. Который окропив улицы ночью, застал пару у подъезда Полины.
Оторвавшись от него, она напомнила, — мне пора.
Хорошо, — согласился МЧ. И, вспомнив разговор, прерванный поцелуем, переспросил — Так у тебя виза открыта?
— На пять лет, туристическая.
— Зачем? Ты говорила, что никуда не ездила.
— Это был подарок. — С грустью ответила она. — И потом… смысл поездок сам собой аннулировался. Зато сейчас она мне очень пригодится.
— Да, пригодится.
Он молчал, она выжидательно на него смотрела. В эти тихие мгновения время остановилось. Дождь продолжал трусливо моросить, не заявляя всей своей силы, ветер гнал обрывки объявления через двор, а свет фонарей стал бледнее.
Ее щелчок по его носу вывел из задумчивости.
— Кто преподнес тебе такой подарок?
Улыбнулась, провела ладонью по его щеке и ответила, — это уже не имеет никакого значения. Он умер.
Когда дверь за Полиной закрылась, Макс продолжал смотреть на панель домофона, задаваясь лишь одним вопросом, «Кого именно она похоронила?»
Вот и сейчас приехав в свою квартиру, он несколько часов подряд бессмысленно смотрел в окно. Перед его глазами утро медленно сменило ночь, и вскоре согрело теплом каменные джунгли, но зритель остался не вовлеченным в созерцание обыденного чуда.
Он вздохнул, выходя из мысленно ступора, так и не решив, как узнать о связывающем ее и Грэга прошлом, не проявляя своего интереса?
Сборы не заняли много времени. Сама того не замечая, я между делом за три дня продумала и собрала сумку.
МЧ говорил, что о коктейльных нарядах и аксессуарах к ним мне беспокоиться незачем. По его словам пригодится что-нибудь для дома и на выход в город, то есть в город выбираться будем, как обычные туристы. Спортивный костюм с брюками и шортами уместился в чемодан сам собой, кроссовки и пара футболок так же незаметно скрылись в его чреве. Кто знает, какими будут мои аппетиты в Туманном Альбионе.
Я не раскрыла всех своих пожеланий на программу досуга, так как не обдумала ее детально. Не говорить же ему, что возможность перелета в Лондон и путешествия по его окраинам превысила все скромные ожидания его спутницы. К тому же бродить в одиночестве мне не придется, буду в сопровождении первоклассного гида. Его, кстати, я попросила за мной не заезжать, объяснила это важными делами. Хотя, на самом деле на самом деле по пути в аэропорт заскочила к родителям.
Нежелание знакомить его с ними возникло после папиной фразы, обращенной к маме, «Ты в это веришь?» При иных обстоятельствах, я бы не сомневалась в нем ни на минуту и познакомила. Но сейчас внутренний голос менторским тоном от случая к случаю напоминал — это игра, все это игра! V! А я не хочу, чтобы на сцене жизни моих родных играли посторонние.
— Когда тебя ждать?
С волнением спросила меня мама. Не отпуская Соню с рук, ответила, что во вторник вернусь. Взгляд скользнул по дверце холодильника, занавесям на окошке и обеденному столу.
— Мам, я тут подумала и решила поинтересоваться. Ты помимо магнитика на холодильник что хочешь?
— На выбор? — улыбнулась мама.
— Ага.
— Вернись в целости и сохранности.
— Будет исполнено, другие пожелания есть?
— Мормышек и панагры пару десятков возьми, — предложил присоединившийся к нашим посиделкам отец.
— Пап, а что-то более редкое для этого края?
— Палатку по типу Normal Буран! — сходу предложил глава семейства. На укоризненный взгляд мамы спокойно пояснил. — У них явно дешевле, да и качество европейское.
— Тебе обязательно нужна ветроустойчивая палатка для скалолазов?
— А что? Залезем с кадрами на рыбалке греться… — начал вдохновенно папа.
— Ага, и никакой мороз домой из леса не выгонит. — Согласилась я. — Так что ты сказал мормышки и … как вторые называются?
— Панагры. — Он вышел, махнув на нас рукой. И уже из другой комнаты добавил. — И не беспокойся, здесь возьму. А ты вот что, матери халат, мне коньяк.
— А может не надо? — нетактично намекаю на коньяк.
— Надо, — ответил папа, — она от халата не откажется.
— Аааааа. Понятно. — Тихо добавляю. — Спорить бестолку.
Чем вызвала мамину улыбку.
— Мам, ты еще подумай, я позвоню оттуда, скажешь. Хорошо?
— Хорошо.
— Маленькая принцесса, ваши пожелания? — я растормошила на моих коленях притихшую Соню.
Кроха, расцепив пальчики, пару раз сжала и разжала ручки, — бабачь… ки!
— Понравились?
— Очень. — Подтвердила мама.
Пришлось согласиться. — Бабочки, так бабочки! А с прошлыми что случилось?
— Отлетали. Отец грозился на булавки наколоть, но руки не дошли.
— Ничего, найдем вечно живущих бабочек! Да, кроха?
— Да.
Такси приехало вскоре. На прощание расцеловала родителей и обняла кроху. Пора! Махнув им на прощание забралась в авто и обернулась. Уменьшающиеся родные фигурки, стоящие на крыльце уютного домика и машущая ручками Соня запечатлелись в памяти.
Отогнать набежавшую грусть сразу не получилось. Но я боролась за солнечное настроение, и оно с трудом, но все же заиграло. Так что, встретив задумчивого МЧ, я улыбалась, предчувствуя одно из самых невероятных моих приключений.
Мы прошли регистрацию и заняли места в самолете. Выглядел он «не ахти» и был задумчив. Я решила дать ему время на размышления и уткнулась взглядом в иллюминатор. У мужчин бывает легкий ступор, когда они мысленно забредают в «комнату для ничего» и долго оттуда не выходят. Спросишь у такого задумчивого — «о чем ты думаешь?» И непременно получишь ответ — «ни о чем».
Поэтому свои вздохи, ахи и ухтышки я проглотила, не озвучивая за весь процесс взлета. Из-за накала ощущений, возникших при первых движениях самолета, пропустила рассказ стюардессы о мерах безопасности на борту. А потом уши заложило, так что спрашивать или рассказывать о чем-либо не имело смысла.
К счастью мое восторженное от полета молчание он вскоре прервал. Правда, совершенно неожиданным предложением.
— Нам нужно придумать историю встречи и воссоединения. — Улыбнулся МЧ. — Есть идеи?
— Пока нет, зато есть время. До окончания полета пять часов, успеется.
Кивнул, затем спросил.
— Для общей осведомленности мне следует заполнить некоторые пробелы?
— Ммм…
— Готов ответить на вопросы. — Блеснул он щедростью своей. Кажется, совершенно не понимая, что нарвется на допрос с пристрастием. Полет обещает стать интересным.