— А вставные?
— Нет, до этого предложения не дошло, я услышал первые и поспешил согласиться.
— Перелет и первый класс — припомнила я. — Щедро.
— Не только это… мне еще угрожали гостиницей, поездкой в Вену на двоих, прогулками по Шотландии и еще ужином в ресторане по столь важному поводу…
— Ресторан?
— Проболтался, — вздохнул театрально Саня, — что теперь будет…
— Санечка, а ресторан когда?
— Сегодня. — Хмыкнул он.
— Сегодня? Он сможет вернуться сегодня?!
— Ты, мать, даешь… — прокомментировал он мой восторг. — Полин, ослабь хватку. Ослабь — говорю, мне дышать нечем, а у меня такая ценность в руках.
Пришлось отпустить. — Это мне дышать нечем!
— Вижу. Вот до чего люди добрые жен доводят. Ты уверена, что добрый? — прищурился он.
— ДА!
— Тогда вытаскивай из моего правого кармана в пиджаке записку. Я сказал в пиджаке!
— Прости привычка мужчин обчищать.
— Хорошая привычка для семейного бюджета.
— Знаю. — Выхватив листок, уместила кое-как букетище в одной руке и развернула свою находку.
— Что пишут? — спросил Саня с интересом.
— Я люблю тебя…
— Что, так и написано? — спросил медленно удаляясь. — Ну, это я знал, меня не любить невозможно — цэ ж я!
Ответ Александра Савельева остался не услышанным. Родные руки обняли меня сзади и мой бесценный мужчина немного небритый, только что примчавшегося из аэропорта, прошептал, касаясь губами ушка.
— И я люблю тебя.
Мы целовались ненасытно, бережно сжимая друг друга в крепких объятиях, возмещая разлуку двух недель. Не обращая ни на кого внимания, стояли там же в холле перед входными дверьми родильного отделения среди россыпи кроваво-красных роз, увенчанных белым листком с парой простых фраз:
«Тучка моя грозовая, спасибо за облачко.
Из родильного вынесу на руках, как и обещал.
P.S. я рядом.