— Да хоть сейчас штраф выписывай — я на все согласный! — Не испугался угроз участкового Валек.
— Самый умный, что ли? — ощерился участковый. — Знаю я, что у вашей семейки денег — куры не клюют. И штраф — тьфу, растереть и забыть. Я тебе принудительные работы устрою, недельки на две, а то и поболя…
— Побойся Бога, Митрофаныч! — воскликнул папахен. — На ферме и без того дел невпроворот, а ты меня на две недели закроешь?
— Тебя посодют, а ты не воруй! — усмехнулся старик, попытавшись спародировать узнаваемый голос Папанова из «Берегись автомобиля». — Вернее, не нарушай! — И старик погрозил Вальку пальцем.
— Все-все, Филимон Митрофанович, больше не буду! Вот те крест! — произнес Валек, перекрестившись.
— А вот этого не надо! Все равно ведь когда-нибудь, да нарушишь. А Господь, он все потом припомнит.
— Тогда зуб даю, — усмехнулся Валек. — Подойдет?
— Подойдет, — Сильнягин показательно заглянул в рот Хлыстову, — Зубов у тебя еще много. Без одного-двух спокойно проживешь! Ладно, езжайте уже, — Сильнягин отошел на обочину дороги.
— Вечером ждем, — напомнил ему папахен, забираясь на водительское место.
— Постараюсь, — кивнул участковый, отправляясь дальше по своим делам.
Одновременному приезду любимого мужа и безмерно уважаемого начальника Светлана радовалась, как ребенок, которому вручили долгожданную и особо выпрашиваемую у родителей игрушку. По Игорешке она уже успела основательно соскучиться — никогда раньше они не разлучались на такой долгий срок, что даже несколько дней показались ей бесконечными. А без помощи умудренного опытом майора Поликарпова все расследование молодого следователя зашло в тупик. За последние дни она ни на йоту не приблизилась к нахождению драгоценностей. А обнаруженные трупы уголовников, хоть и пролили немного света на то, кто может за всем этим стоять, но ясности так и не привнесли.
Практически весь день после приезда Поликапова, они со Степаном Николаевичем и участковым Сильнягиным провели в опорном пункте, разбирая бумаги, да по очередному кругу вызывая свидетелей, для уточнения спорных моментов. Благо, что тех свидетелей, что называется, кот наплакал — Кирьян Бочкин, умудрившийся обнаружить оба трупа, да старый таджик-фермер Махмуд, которому принадлежала та злополучная свинья, в желудке которой и были обнаружены Бочкиным части тела Бурята — Бататумэна Янжимаева.
Сам же Бурят оказался очень широко известным в криминальных кругах уголовником и киллером, на счету которого, по информации Поликарпова, висел не один десяток громких и кровавых дел. Однако, никаких доказательств, чтобы законопатить до конца дней профессионального убийцу в места не столь отдаленные, обвинение против Бурята наскрести так и не смогло.
Пока Степан Николаевич находился в городе, ему удалось выяснить, задействовав все свои связи в уголовке, что единственным человеком, на которого «работал» Бурят, являлся вор в законе Витя Бульдозер, ныне являющийся «законопослушным» гражданином — Виктором Павловичем Тихорецким, бывшем губернатором, а ныне аж депутатом государственной думы.
Прорваться на прием, чтобы допросить, или хотя бы побеседовать со столь великой шишкой, у простого, пусть и старшего следователя майора Поликарпова ничего не вышло. Его даже на порог особняка Тихорецкого без соответствующих документов не пустили. А высылаемые в его адрес повестки с просьбой явиться для душевного разговора и вовсе игнорировались. Даже обращение к генерал-майору Пожарскому, который и курировал дело о драгоценностях, ничем Поликарпову не помогло. Стоило генералу только сунуться в столичный «гадючник», как ему тут же надавали по рукам, да в другие места насовали пистонов, по самое небалуйся!
— Представляешь, Филимон Митрофаныч, — рассказал об этом эпизоде в опорном пункте полиции своему престарелому коллеге Поликарпов, — что творят, сволочи?
— А ничего удивительно в этом не вижу, — философски отозвался Сильнягин, — у нас же так испокон веку было: власть — она всегда непогрешима!
— Да я тоже это понимаю, — согласно кивнул Поликарпов, — куда мне со своим свинячим рылом, да в калашный ряд? На депутатскую неприкосновенность замахнулся, смерд? Но я этого тоже так просто не оставлю — прямо вот чувство у меня такое, что не отвертеться в этот раз от закона Вите Бульдозеру! В лепешку расшибусь, но соберу на него такие железобетонные доказательства…
Много о чем они еще переговорили за этот длинный день, и воспоминаниями делились, и случаями интересными о былых делах, так что Света просидела целый день развесив уши, искренне радуясь, что с такими необычными людьми свела её судьба.
Игорек же целый день нарезал круги по поселку, с интересом наблюдая за жизнью захолустного населенного пункта. Иногда заводил разговоры с жильцами, останавливаясь возле какой-нибудь избы. Рассказывал анекдоты и травил байки, знакомясь с Нахаловцами и живо интересуясь их житьем-бытьем. К слову сказать, это получалось у него на отлично, сказывался большой опыт общения с многочисленными покупателями в магазине бытовой техники. Там тоже, чтобы впарить лоху-клиенту не очень нужную ему, но дорогую вещицу, приходилось прикладывать для этого массу сил и энергии. Так что за несколько лет, проведенных в торговом зале, он настолько настрополился залезать им в души, вызывая на откровенный разговор, что делал это сейчас легко и непринужденно.
Но вот что конкретно нужно было предпринять для поиска гипотетического клада, он даже не представлял. Поэтому пока просто бродил по окрестностям, заводя шапочные знакомства — мало ли, чем они пригодятся? Слухи о приезде в деревню какого-то опытного сыщика уже давно распространили вездесущие бабки, а о Светлане, что прожила здесь несколько дней, знала, едва ли, не каждая собака. И стоило только произнести в разговоре, что он, приехавший в гости и жутко соскучившийся по супруге любящий муж, как большая часть женского населения этой дыры расплывалось в улыбках. Как же — как же, знаем такую! И сразу заносили его в список «хороших мальчиков».
Так что Игорек пока слонялся по Нахаловке, мучительно размышляя, где может располагаться та самая мифическая нычка, о которой ему поведал Толик Собакин. Время от времени он заглядывал в опорный участок, где в «поте лица» впахивала его благоверная, стараясь раскрыть все «преступления века». Даже какое-то время сидел в темном уголке участка, старательно слушая размышления ментов. Но вскоре ему наскучило это бесполезное занятие — все-равно он сумеет вечером вытянуть из супруги всю необходимую ему информацию.
Так и случилось: подарив второй половинке, успевшей основательно соскучиться по близости, незабываемый оргазм (да чего уж греха таить, он и сам был не прочь этим заняться — молодой организм требовал сексуальной разгрузки), он спокойно вызнал, на каком этапе находиться расследование. Светлане и самой хотелось поделиться с любимым своими проблемами, поэтому она без понуканий рассказала ему обо всем. Но никаких необходимых сведений Игорю на этот раз получить так и не удалось.
С утра Света, столкнулось во дворе Катериной, у которой до сих пор проживала. Договориться с хозяйкой дома, чтобы она пустила на постой еще и Игорька не составило труда — Катя и сама об этом прозрачно намекнула, что против проживания законного Светкиного супруга совсем не против. Поликарпов же разместился у участкового Сильнягина, дом которого находился в том же здании, что и опорный пункт полиции, только пристроенный к нему с другой стороны.
Вот и с утра встретившись с гостьей во дворе, госпожа Старовойтова, загадочно улыбнувшись, заговорщически прошептала на ухо городскому следователю:
— Вот прямо-таки завидую я вам, молодым! Вы вчера так нашумели, что и мы с Борюсиком под это дело в кои-то веки сподобились! Спасибо тебе, подружка! Давно мы с ненаглядным так не кувыркались!
Светлана, после таких откровений Катерины залилась краской до самых кончиков ушей, что не укрылось от взгляда умудренной годами женщины.
— Ты чего это, красавица, так стушевалась? Брось это дело! Сейчас же! — шутливо прикрикнула она на свою гостью. — Все, что естественно, то не безобразно! Вот доживешь хотя бы до моих лет — поймешь, что нужно ценить каждый счастливый момент в своей жизни. А особенно такой… — И она весело подмигнула девушке. — Сколько нам этого женского счастья отвешано? Всего ничего! Так что наслаждайся жизнью, деточка! — Посоветовала она девушке, после чего убежала.
В течение всего следующего дня сотрудники правоохранительных органов старались выйти на след неведомого убийцы. Но, поскольку, никаких вменяемых версий у них не было, они принялись выяснять, кто из жителей Нахаловки, имеющих в наличие лодки, мог, хотя бы теоретически отвезти и утопить труп Колыванова в речном затоне. Как оказалось, лодку, пусть даже старенькую, страшненькую и официально не зарегистрированную, имел практически каждый нахаловский мужик. Даже несколько женщин нашлось, в чьем распоряжении находились эти водные средства передвижения.
Следующим этапом шла попытка установления лиц, имеющих железное алиби в ночь убийства. Но и эта попытка потерпела крах, поскольку уже вся деревня знала, когда был убит заезжий гастролер, а жены и дети легко подтверждали наличие мужей и отцов дома в ночь убийства, хотя, возможно, они в этот момент и отсутствовали. Но никто не хотел, чтобы его близкий человек оказался козлом отпущения, поэтому, на голубом глазу и легко вводили в заблуждение органы следствия, ни капли об этом не сокрушаясь.
— Да что же, черт побери, у вас тут такое твориться? — не выдержав, выругался Поликарпов, вернувшись обратно к опорному пункту. — Прямо сицилийская круговая порука! Сплошная омерта[2], куда нет плюнь!
— А ты как хотел, товарищ майор? — Понятливо усмехнулся участковый. — Чтобы тебе все на блюдечке с голубой каемочкой выдали? Нате мол, гражданин начальник, хавайте и не обляпайтесь? Нахаловка — это ж деревня, маленькое закрытое сообщество. Чужаков здесь не любят — слишком много проблем они в Нахаловку в свои годы притаскивали. Да за тридцать лет отсюда, разве что молодежь в город сваливала, да обратно возвращалась к папке с мамкой, кому несладко пришлось. Некоторые семьи — еще их деды-прадеды, тут с самого основания Нахаловской Заимки жили, никуда не выезжая. А новых людей за тех же тридцать лет, что я здесь околачиваюсь — двое всего и появилось. Я, да Махмудка-таджик — хозяин фермы…