— Знаю, бугор, знаю, — сочувственно произнес Хорек. — Мне тоже не сладко приходится… Так чего произошло-то?
Речь старых уголовников постепенно «выравнивалась», выбираясь из привычного обоим «жаргонного омута» — время все-таки брало свое.
— Понимаешь, Гошан, — произнес Бульдозер, плеснув в стакан еще коньяка, — вот эту самую цацку я своими руками сдал в восемьдесят восьмом году во всесоюзный общак… Казначеем тогда легендарный вор был — Семен Метла…
— Знаю за такого, — кивнул Хорек. — Знаком не был — я-то помоложе, да и совсем в другом регионе промышлял. Но за его смерть слышал от знающих братков, и за пропажу общака тоже.
— Всем миром казну искали, — сообщил смотрящему Витя. — Раритетные вещи в том общаке были. Метла в этом толк знал — отбирал только настоящие шедевры! Но вот какая штука — ни один из этих шедевров за последующие годы нигде не всплыл. Можешь мне поверить — я долго караулил, ведь общак именно мне Семен должен был передать. Как раз перед его смертью мне общак братва на сходке вверила — старый стал Метла, чтобы его хранить.
— Так ведь и того, кто его завалил, тоже не нашли?
— Не-а, — мотнул головой Бульдозер, — гиблое дело оказалось. Сгорела его хаза — и никаких следов. Сами искали — да все впустую… Ни исполнителей, ни заказчиков, ни общака — все концы в воду! И вот сейчас ты мне приносишь то самое колье… У меня из-за него с Метлой целый конфликт едва не разгорелся. Откуда, Гоша, ты его достал? Ведь эта первая ниточка за, сука, тридцать четыре года! Кто тебе его сосватал? Даже эта цацка — тьфу, по сравнению с остальным содержимым пропавшего общака! Ты это понимаешь?
— Еще бы! — ухмыльнулся Хорек — что-что, а деньги считать он умел. Особенно чужие, но часть которых, может, и прилипнуть к его рукам… так сказать, в процессе… Колыван сегодня утром мне эту цацку подкинул, — сообщил смотрящий.
— Кто по масти? — приподнял брови Витя.
— Так, Жорик[2] один, мокрушник к тому же… — И Хорек в двух словах поведал пахану очень интересную историю Стаса.
— Неожиданный финал, — задумался депутат. — Значит, тех залетных терпил он не знает?
— Говорил — первый раз видел. Случайно одного вальнули, когда бабки трясли, а второго — паровозом — хвосты обрубить.
— То есть, опять двадцать пять? — недовольно проворчал Бульдозер. Но он чувствовал, что этот, так неожиданно появившийся след обязательно должен вывести его на потерянный в прошлом общак. — Значит, слушай меня внимательно, Гошан, для начала притащи ко мне этого твоего Стаса, я сам с ним поговорю по душам — не свистит ли твой Жорик. — А то может весь тайничок в одно рыло оприходовал, а нас за нос водит! А если действительно не сбрехал — поставим его на след — пусть носом землю роет! Если найдет — я его хоть перед самим чертом отмажу, а не только перед легавыми и судьями!
[1] Герои шоу «Наша Раша» — депутаты думы Пронин, роль которого исполняет Сергей Светлаков и Мамонов — изображает которого Михаил Галустян.
[2]Жорик — 1. ранее судимый; 2. мелкий вор.
Глава 11
Из кабинета начальства майор Поликарпов вернулся не в самом лучшем настроении, что сразу заметила Светлана Дроздова. Да и как не заметить, если ушел «на ковер» человек в хорошем расположении духа, можно сказать даже счастливым, а вернулся смурнее грозовой тучи.
— Степан Николаевич, что-то случилось? — кинулась к нему «практикантка».
— Да вот, Светлана Батьковна, — не стал скрывать старший следователь, — доблестное начальство решило подкинуть нам очередную неразрешимую задачку. Причем, нашего провала, если он все-таки последует, они, однозначно, не примут…
— А что за «неразрешимая задачка»? — заинтересовано произнесла Светлана, не представлявшая «будущих масштабов бедствия» в силу своей неопытности.
— А нам, товарищ следователь, приказано в кратчайшие сроки обнаружить остатки той самой пропавшей профессорской коллекции, к которой принадлежал тот самый злополучный перстень.
— Это, который Игорешка у своего дворника купил? — уточнила девушка.
— Тот самый, Светлана… тот самый… — хмуро подтвердил Степан Николаевич, мучительно раздумывая, как бы с этого дела половчее соскочить. Но в то же время он прекрасно понимал — соскочить не удастся. А дельце-то, скорее всего, на сто процентов окажется «гиблым». Грабители-убийцы абсолютно ничего о своих жертвах не знали, и это факт. Ну, а мертвые — не курят, мертвые — не пьют, и ничего о том тайнике, в которой разжились такими ценными и, как оказалось, очень редкими драгоценностями, поведать уже не смогут. Значит, по умолчанию, начинать поиск придется на пустом месте. Кроме одной ниточки, ведущей в тот самый захолустный поселок, откуда прибыли в город «счастливые» обладатели потерянных в 1985-ом году исторических ценностей. Но начинать с чего-то было нужно, хотя бы просто для доклада вышестоящему руководству.
— Светлана Батьковна, а напомни, откуда наши жмурики в городе нарисовались? — Название поселка крутилось в голове майора, но «на язык» не шло — Поликарпов никак не мог его вспомнить.
«А ведь такое простое название, мать его! — мысленно выругался старший следователь. — Старость — не радость!»
— Из Нахаловки оба, — тут же сообщила Светлана, обладающая весьма неплохой памятью. — Это где-то в четырех часах езды на машине… — сообщила она, загрузив электронные карты на мобильнике и проложив маршрут. — Глухомань какая-то, — фыркнула она, прочитав кратенькую информацию в Википедии.
— И именно в эту глухомань, товарищ следователь, вам придется прокатиться, — сообщил Поликарпов. — И выяснить все, что только можно, о наших потерпевших. Никаких других вариантов, за что можно зацепиться, у меня пока нет, — честно сообщил подчиненной Степан Николаевич. — Дело это не хитрое — оформляй командировку на двое суток, и вперед! — распорядился он.
— Я? — впервые за все время «опешила» Светлана. — Сама? Одна?
— Знаешь же — свободных сотрудников у меня нет, — поспешно произнес Поликарпов. — Сама. Одна, — подтвердил он догадки Светланы. — Но ты справишься — я в тебя верю! — «Подсластил» он напоследок горькую пилюлю.
— Ой, Степан Николаевич, спасибо огромное! — Неожиданно для Поликарпова обрадовалась девушка. — Я вас не подведу — соберу о наших жмуриках всю инфу, какую только можно! — радостно заверила он своего начальника. — И какую нельзя, тоже соберу!
Вот чего-чего, а такой активности Поликарпов не ожидал от молодой и красивой девушки. Ждал всего, чего угодно: нытья, непредвиденных обстоятельств, левых отмазок, вплоть до справок из больнички. Но вот, чтобы так — с такой инициативной радостью… Такие кадры действительно нужно холить и лелеять! Из таких вот мальчишек и девчонок и вырастают, со временем, если не очерствеют к тому времени душой, настоящие сыщики и защитники закона. Он и сам когда-то, давным-давно, был таким вот зеленым практикантом, с непомерной жаждой справедливости и «горячим сердцем»… А потом, в лихие девяностые, сердечко-то слегка поостыло… Припомнив некоторые свои поступки, Поликарпову вновь стало нестерпимо стыдно, за временами проявленные в те давние годы малодушие, бесчувствие к чужому горю и чрезмерный цинизм… Но белым, отзывчивым и пушистыми ментам в девяностые было не выжить, в самом прямом смысле этого слова. Зато его характер закалился, утешал он сам себя, когда становилось совсем ух тоскливо.
— Степан Николаевич, — оторвала старшего следователя от нахлынувшего вдруг самоедства Светлана, — так мне завтра выезжать?
— Чем раньше — тем лучше, — согласно кивнул Поликарпов, задвигая непрошенные воспоминания в самый дальний и пыльный «чулан» своего сознания.
«Старею, старею!» — Вновь подумал он напоследок, запирая этот «чулан» на огромный амбарный замок, ключ от которого, для поддержания своего состояния в нормальном психологическом «тонусе», необходимо было «потерять», и желательно навсегда.
— Дуй, красавица, в кадры — оформляй командировку, — произнес Степан Николаевич, — приказ будет…
А вечером Светлану ожидал дома не очень-то и приятный разговор с любимым муженьком.
— Куда поедешь? В Нахаловку? Одна? — Вполне ожидаемо возмутился Игорек, едва благоверная сообщила ему о грядущей командировке. — Светка, ты совсем сбрендила в своей ментовке? — Продолжал горячиться муженек. — Это же настоящая дыра! Да там нормальных людей, кроме аликов запойных, и нет совсем! А ты… одна… — потеряно произнес он. — И заступиться, случись чего, некому… И меня с работы не отпустят — я же недавно в отпуске был… И за свой счет не отпустят… Твою мать, вот так и знал…
— Игорешка, я давно уже большая девочка! — томным голосом произнесла Светлана, зная, как воздействовать на мужа. — И к тому же — представитель закона! Не переживай — я справлюсь! — Она прижалась к нему своим ладным телом и заглянула в глаза. — Подумаешь, сгонять в какую-то деревню на два дня…
— На два дня? — Вновь переполошился Игорек. — А где ты там ночевать будешь?
— Номер в гостинице сниму, делов-то! — Пожала плечами девушка. — Зато, когда вернусь… — Она игриво укусила муженька за мочку уха. — Мы с тобой устроим тако-о-е-е…
— А сегодня? — Неожиданно поддался на провокацию жены Игорек. — Сегодня устроим?
— Ну-у-у… — Светлана ласково провела ладошкой по щеке мужа, медленно опустила руку на его шею, пробежалась изящными пальчиками по груди и остановила движение чуть ниже пупка. — А машину на два дня заберу?
— Черт с тобой — все равно сделаешь по-своему! — рыкнул, сгорая от возбуждения Игорь. Заключив жену в объятия, он, бережно повалил её на диван. Сейчас он готов был отдать ей весь мир, а не только какую-то там машину…
Скорость. Бесконечная асфальтированная лента бросается под колеса автомобиля и исчезает где-то позади, и нет ей конца. Упругий и теплый поток воздуха, наполненный терпким ароматом растительности, уже завядающей в преддверии скорой зимы, врывается сквозь открытое окно и приятно освежает тело. Лето, словно вернувшееся по мановению волшебной палочки. Такое короткое бабье лето. Светлана прибавила скорость, и автомобиль послушно полетел вперед, глотая километры на практически пустынной трассе. И это было так здорово и непривычно, ведь ей еще никогда не доводилось путешествовать в одиночестве. В последнее время с ней всегда был Игорек, а до этого — подружки, или отец с матерью. А вот так, абсолютно свободной и не подотчетной никому — впервые! И это обстоятельство тоже будоражило кровь, заставляя делать несвойственные ей прежде вещи — например, немного полихачить. Пока Игорешка не видит. Ведь стоило только ей усесть за руль, как любимый муженек превращался в несносного старого брюзгу, словно разом разменивал, по меньшей мере, пятый десяток лет.