нечно, было сравнивать прочитанное с увиденным воочию.
В 1820-е годы были напечатаны «Записки морского офицера» В. Б. Броневского о средиземноморской экспедиции под командованием адмирала Сенявина. Они были очень популярны, многие ими зачитывались. В письме с Мальты Нахимов чуть иронично заметил: «Что сказать тебе о Палермо? Что довольно весело провёл время, осматривая все достойное замечания, но не нашёл и половину того, что описывает и чем восхищается Броневский». Похоже, Нахимов не разделял общих восторгов по поводу творчества Броневского и был в этом не одинок. А. С. Пушкин, прочитав «Историю Донского войска» того же автора, отозвался совсем уже нелестно: «Политические и нравоучительные размышления, коими г. Броневский украсил своё повествование, слабы и пошлы и не вознаграждают читателей за недостаток фактов, точных известий и ясного изложения происшествий»214. Читать произведение, где недостаток фактов заменяется измышлениями автора, Нахимову было неинтересно.
Все биографы отмечали нелюбовь Нахимова к письму. Но его лаконичное и живое описание сражений и плаваний читать намного любопытнее, чем фантазии иных романистов, от которых, к слову, пострадал и сам Нахимов. В современном «Морском сборнике» к юбилею адмирала было напечатано якобы документальное повествование, в котором нет ни документов, ни повествования, зато немало авторских придумок вроде анекдотов, что рассказывают на не совсем трезвую голову. Самое прискорбное — что это сочинение было напечатано не в бульварной газетёнке, а в журнале, основанном Нахимовым.
Впрочем, Павел Степанович Нахимов в защите не нуждается, о горе-сочинителях же он сам высказался достаточно определённо: «Все неудачи в литературе при доказанной опытности писателей происходят от того-с, что всё одни и те же лица пишут. Сидит себе человек на одном месте, выпишет из головы всё, что в ней было, а там и пойдёт молоть себе, что попало. Другое дело-с, когда человек описывает то, что видел, сделал или испытал, и притом поработал довольно над своей статьёй, и отделал её, как следует-с. Боюсь я за “Морской сборник”, чтобы с ним не случилась та же оказия-с. Когда возьмутся писать два-три человека каждый месяц по книге, то выйдет ли толк?»215 Что ж, и актуально, и метко — прямо «в яблочко».
А вот его суждение о литературе и литераторах:
«— Просматривал я газеты, полученные с последней почтой, — сказал Павел Степанович, садясь за стол. — Думал найти в фельетоне что-нибудь о новой книжке “Морского сборника”. Нет ни слова, а как много пишут они пустяков! Споры ни на что не похожи-с; я был заинтересован последним спором, захотел узнать, из чего они бьются, — как скучно ни было, прочёл довольно много. Дело вот в чём-с. Один писатель ошибся, слово какое-то неверно написал-с; другой заметил ему это довольно колко, а тот вместо того, чтобы поблагодарить его за это, давай браниться! И пошла история недели на две; что ни почта, то всё новая брань. Нет, право-с, эти литераторы непонятный народ-с, не худо бы назначить их хоть в крейсерство у кавказских берегов, месяцев на шесть, а там пусть пишут, что следует.
Все засмеялись, и Павел Степанович также.
— Да не досадно ли, право-с, — продолжал адмирал, — ведь вот хоть бы “Морской сборник”, — радостное явление в литературе! Нужно же поддержать его, указывая на недостатки, исправляя слог не в специальных, а в маленьких литературных статьях. Наши стали бы лучше писать от этого-с... Критиковать, значит указывать на достоинства и недостатки литературного труда. Если бы я писал сам, то был бы очень рад, если бы меня исправлял кто-нибудь, а не пишу я потому, что достиг таких лет, когда гораздо приятнее читать то, что молодые пишут, чем самому соперничать с ними»216.
Морская библиотека — любимое детище не писателей, но страстных читателей, коими были и Нахимов, и Корнилов. Адмирал Лазарев за годы командования Черноморским флотом хорошо изучил нравы и обычаи тамошних чиновников, на их исполнительность и честность не рассчитывал. Пока строили новое здание и создавали совет директоров, он поручил провести в библиотеке ревизию. Казалось бы, какую корысть можно извлечь из библиотеки? Но кто к чему стремится, тот то и находит. Из 60 тысяч наименований не нашли более 28 тысяч! Популярные журналы «United Service» и «Nautical Magazine» оказались не переплетены, и многих номеров уже не было. Как сказал Корнилов, «главное зло в библиотеке: библиотекарь», которого он, не церемонясь, назвал негодяем.
Должность эту занимал некто Шпаковский; и вместо того, чтобы раздавать и собирать книги обратно, составлять каталог, следить за чистотой и порядком, он «присвоил себе выписку книг и вообще всего для заведения нужного и ездит ежедневно с семейством в Одессу», хотя всем известно, что дешевле и быстрее делать заказы из Петербурга через комиссионера217. Мало того что библиотекарь обделывал свои дела за казённый счёт, так ещё и библиотека при нём не отапливалась, новые журналы не выписывались, хотя деньги и на то и на другое были выделены.
Книги из Морской библиотеки гуляли по всему Крыму. Просмотрев каталог, ревизоры выяснили: библиотекарь выписывал не специальную литературу, а... бульварные романы. Что же, и романы кто-то читает. Но при чём тут Морская библиотека? Средства на закупку книг офицеры собирали в складчину, жертвовали из своего не очень обширного бюджета, и уж точно не на покупку романов, по выражению Корнилова, для «женщин мещанского воспитания... писарш и комиссарш», то есть жён писарей и комиссаров.
Как только избрали совет директоров, началась новая жизнь библиотеки. В письмах Корнилова звучит рефреном: «...по мнению многих и в том числе Нахимова», «Нахимов со мной совершенно согласен». Вдвоём они составляли список книг и посылали его Лазареву. Теперь это всё были книги «учебно-морские, исторически-морские и вояжи»; большим спросом у офицеров пользовались книги по географии и истории. «Этого рода книги охотно читаются молодёжью и более, чем какие другие, содействуют к приобретению практического познания человека и развитию благородных побуждений: действовать и не быть пешкой на белом свете, а эти побуждения чуть ли не самые необходимые основы для образования хороших капитанов и адмиралов»218, — писал Корнилов. Вот для чего создавалась библиотека, вот о чём ратовали и чем занимались, не считаясь со временем и затратами из собственного кармана, Нахимов и Корнилов. Их стараниями за десятилетие — с 1844 по 1854 год — книжный фонд Морской библиотеки увеличился с шести с половиной до шестнадцати тысяч томов (для сравнения: в следующие 30 лет — всего на пять тысяч).
Выписывали они не только книги, но и популярные журналы, особенно любимые моряками «United Service» и «Nautical Magazine». Почему английские? Военная периодика в России была, офицеры читали газету «Русский инвалид», «Артиллерийский журнал», «Военный журнал» (издавался с 1810 года), «Инженерные записки», «Военно-медицинский журнал». Но специального журнала о моряках и для моряков на русском языке пока ещё не было.
Первый номер «Морского сборника» выйдет при содействии великого князя Константина Николаевича в 1848 году. Кредо журнала будет изложено по-военному чётко и коротко: порицать систему лжи, «хвалить умно, а не приторно». Впрочем, выход отечественного журнала вовсе не отменял чтения иностранных; даже наоборот, чем быстрее развивался флот, тем полезнее было читать о морских новинках двух самых могущественных морских держав — Англии и Франции. В «Nautical Magazine» (который, кстати, выходит по сей день) печатались статьи о важнейших событиях британского флота, его истории, географических открытиях, технических достижениях. Этот же журнал в годы Крымской войны будет публиковать репортажи с театра военных действий.
Полезные английские журналы Нахимов выписал не только для библиотеки, но ещё и для своих «молодцов-офицеров» на «Силистрии» — за свой счёт. Закупали члены совета директоров и техническую литературу, книги по инженерному делу, по корабельной и особенно пароходной части и даже «Журнал инженера-строителя и архитектора» («The Civil Engineer and Architect’s Journal»), хотя инженеры и кораблестроители имели в адмиралтействе свою библиотеку219.
Второго апреля 1844 года Морскую библиотеку торжественно открыли, отслужили молебен, прошлись по «щегольски отделанным» — так обычно моряки говорили о кораблях — комнатам, полюбовались стеллажами с книгами и даже, несмотря на уличную слякоть, не запачкали паркета. «Непогода эта послужила только доказательством, что при добрых правилах и аккуратном присмотре всякое общество без стеснения себя будет считать порядочным», — сообщил Корнилов Лазареву.
А в начале 1845 года случилось несчастье — возникший по непонятной причине пожар уничтожил любимое детище всего Севастополя. Книги спасали из огня, как спасают имущество с горящего корабля, с риском для жизни, и всё равно большая часть погибла в огне, сгорело и новое здание библиотеки.
Но унывали недолго — император внял просьбам адмиралов и выделил из казны сумму, необходимую для постройки нового здания. Лазарев постарался украсить библиотеку, как украшал и весь город, статуями из итальянского мрамора, барельефами выдающихся мореплавателей и русских флотоводцев, заказал двери из красного дерева. Теперь в свободное время на берегу офицеры заходили в библиотеку, читали свежие газеты и журналы, брали на дом книги, встречались с друзьями, обсуждали события флотской жизни.
Морская библиотека и офицерский клуб стали центром культурной жизни Севастополя.
Морской устав
Удивительно, что порой самые скучные документы способны рассказать о человеке больше, нежели самые говорливые мемуаристы. Речь идёт о Морском уставе и Своде сигналов. Замечания Нахимова к этим двум документам наилучшим образом раскрывают его характер и дают возможность узнать его мнение практически по всем вопросам флотской жизни220