— Ну, не очень-то…
— Вопрос в том, что она искала в мастерской?
— Скорее всего, искала то, что потом продала Витасику. А вот скажи, что нам теперь-то делать?
— Наверное, домой ехать. Что ж еще-то? Здесь она в ближайшее время не появится. В мастерской тоже. Где ж ее искать?
— Значит, мы в тупике?
— К сожалению, да, в тупике.
Девочки вернулись домой и позвонили Гошке.
— Плохо! — сказал Гошка, выслушав их рассказ. — Что ж, остается нам только Витасик. Но все-таки одно хорошо — он живет близко.
— И еще у нас каникулы! — поддержала его оптимизм Ксюша. И вдруг спохватилась: — Гошка, я вот о чем подумала. Если она уже неделю скрывается, куда ж ей Витасик-то звонил?
— На сотовый, наверное.
— А…
— Ладно, Ксюха, до завтра отдохнем, а с утра поглядим, чем будет заниматься Витасик.
…Гошка позвонил Шмакову, сообщил то, о чем узнал от Ксюши, и они условились встретиться завтра в девять утра.
Не успел Гошка повесить трубку, как телефон зазвонил.
— Алло!
— Гоша? Это Лидия Павловна. Гошка, все в порядке.
— Что в порядке?
— Мне только что звонил Толя!
— Здорово! — обрадовался Гошка. — Откуда?
— Из Амстердама! Сказал, что вернется недельки через две, что он очень доволен… Правда, было совсем плохо слышно. И вот я сразу же звоню тебе. Все хорошо!
— Вот и чудесно. Лидия Павловна! Я очень за вас рад!
— Я хотела ему сказать, что нашелся его бумажник, но было очень, очень плохо слышно.
— Понятно.
— Гоша, когда Толя вернется, я обязательно хочу вас с ним познакомить и рассказать, сколько вы для меня сделали.
— Лидия Павловна, мы ничего особенного не сделали, мы только хотели…
— Гошенька, обещай мне, что вы перестанете следить за тем человеком. Это опасно и уже не имеет смысла. Просто неоправданный риск!
— Конечно, мы не будем. Зачем? Спасибо, что позвонили, Лидия Павловна! Я очень рад.
Положив трубку, он задумался: «Да, пожалуй, нет больше смысла заниматься этим делом. Оно как-то само собой закончилось. Главное действующее лицо, Горенич, жив-здоров и находится в Амстердаме. Его подруга Наташа его предала, но это уж их личное дело. А Витасик… Что ж, он опять вышел сухим из воды. Конечно, можно за ним проследить, но если он купил то, что хотел, то сейчас нет смысла заниматься преступной деятельностью, а надо просто ходить на работу, гулять с собакой, а нам только время терять?» И Гошка опять позвонил Шмакову.
— Гошка, что стряслось?
— Отбой, Леха.
— Какой еще отбой? — не понял Шмаков.
— Завтра спи хоть до вечера!
— Почему это?
— Горенич нашелся.
— Иди ты! Где он?
— В Амстердаме.
— Откуда сведения?
— От Лидии, откуда же еще. Она только что звонила. Рада до смерти.
— Надо думать, рада! Сынишка нашелся. И чего говорит?
— Что вроде все нормально. Но там было очень плохо слышно. И Лидия просит нас бросить это дело. Думаю, она права. Какого черта нам искать?
— Да, скорее всего, так. Ну и роскошняк. По крайней мене выдрыхнемся от пуза! Тоже не хило!
На этом друзья простились. Гошка еще позвонил Саше, но ее не оказалось дома. Тогда он известил обо всем Ксюшу.
И с облегчением вздохнул. Но мысли против воли возвращались к этой истории. И что стоило этому Гореничу раньше догадаться маме позвонить? Дурной какой-то… Однако Гошкины мысли опять прервал телефон.
— Могу я поговорить с Георгием Гуляевым? — спросил незнакомый мужской голос.
— Я слушаю!
— Здравствуй, Георгий. У меня к тебе дело.
— Какое дело?
— Я вот вчера вернулся из Германии, привез тебе посылку от твоего папы. И письмо. Ну и, разумеется, приветы! Не мог бы ты ко мне заехать?
— Мог бы. А когда?
— Давай уж завтра, Георгий. Сегодня у меня еще куча дел…
— Хорошо. А куда надо приехать?
— Университетский проспект знаешь?
— Найду!
— Вот и отлично. В одиннадцать часов сможешь?
— Конечно.
— Тогда запиши адрес!
Гошкино сердце взволнованно билось. Все-таки отец не забыл про него! Прислал что-то, а в письме, наверное, приглашение на зимние каникулы, как он и обещал. Гошкин отец, Андрей Иванович Гуляев, художник, много лет назад уехал в Америку и сгинул. Ни жена, ни сын ничего о нем не знали. В сентябре Гошка с мамой на неделю ездили отдыхать на Майорку. И вот на Майорке они случайно повстречались с Андреем Ивановичем. Теперь он жил в Германии и чрезвычайно обрадовался встрече с сыном. Всю неделю они провели вместе, отец даже предложил Гошке перебраться к нему в Германию, на что Гошка ответил категорическим отказом. А вот приехать на зимние каникулы согласился… Этот мужик сказал, что посылку. Интересно, что там? Гошка заволновался. Значит, отец все-таки любит его. Заслышав, как поворачивается ключ в замке, он бросился в прихожую:
— Мама!
— Гошка? Ты дома? Что стряслось?
— Мамочка, папа посылку прислал! И письмо!
— Ну и что же он пишет?
— Не знаю, завтра к одиннадцати поеду за посылкой. Здорово, правда?
— Посмотрим, — без всякого восторга отозвалась мама. — А кто привез посылку?
— Не знаю, какой-то мужик звонил. Мам, а ты что, не рада?
— За тебя рада. Даже очень.
— Понятно.
В этот вечер все Гошкины мысли вертелись вокруг посылки и письма. А утром он никак не мог дождаться момента, когда уже надо будет ехать за посылкой на Университетский проспект.
Дверь ему открыл веселый толстый мужчина с пышными усами и большой лысиной.
— Георгий? — спросил он.
— Да.
— Ты, говорят, мастер по виндсерфингу?
— Я? — задохнулся Гошка. — Что вы, нет, я только недавно научился.
— А твой отец уже хвастается твоими успехами.
Гошка смущенно улыбнулся. Ему было это приятно слышать.
— Вот, друг мой, посылка! — он протянул Гошке небольшую, но красивую спортивную сумку. — Вот письмо. Вот конверт для мамы, а вот это тебе лично. Как сказал Андрюша — парню на карманные расходы. — И он сунул Гошке пачку русских денег.
— Это все мне?
— Тебе, тебе, кому же еще? Отец очень надеется, что ты их употребишь со смыслом. Не станешь пить водку, баловаться наркотой и все такое. Я лично противник того, чтобы у детей водились лишние деньги, но твой папа уверен в твоем благоразумии. Ты как, и вправду благоразумный, а? — И мужчина подмигнул Гошке.
Тот не знал, что сказать. Ему хотелось скорее попасть домой и все разглядеть как следует.
— Ладно, не смущайся. Еще я обещал твоему папе, что доставлю тебя с твоими сокровищами до дому, а то мало ли и отнять могут. Так что идем, я отвезу. Кстати, меня зовут Юрий Афанасьевич.
Он и в самом деле довез Гошку до подъезда и даже проводил до квартиры. Гошка вежливо пригласил его зайти, но Юрий Афанасьевич отказался и на прощание сказал:
— Георгий, если будут какие-нибудь затруднения или проблемы, звони мне. Мы с твоим отцом вместе не один пуд соли съели, так что можешь на меня рассчитывать.
— Спасибо, спасибо большое!
Едва закрыв за собою дверь квартиры, Гошка рванул «молнию» на сумке. Сверху лежал небольшой фотоальбом. Гошка открыл его. Там были майорские снимки. Море, пляж, серфинг, Пальма-да-Майорка, Вайдемосса. У Гошки сладко защемило сердце. Как же там было здорово! Но к делу! В сумке он обнаружил куртку, два свитера, две пары джинсов, синие и черные, несколько футболок, две рубашки и шикарные часы на браслете с кучей всяких прибамбасов.
— Ни фига себе! — выдохнул страшно довольный Гошка.
Он заглянул в адресованный маме конверт. Там лежали немецкие марки. Папа на Майорке обещал, что впредь будет помогать бывшей жене и сыну, и слово сдержал. Потом Гошка пересчитал деньги, которые передал ему Юрий Афанасьевич «на карманные расходы». Там было целых две тысячи рублей. Ни фига себе! У Гошки даже голова закружилась от такого богатства. И наконец он вскрыл второй конверт, предназначавшийся ему лично. Там было только письмо, никакого приглашения. В письме говорилось следующее:
«Привет, сынок! Посылаю тебе подарки к Новому году. Надеюсь, все тебе сгодится. Я очень огорчен, но наша встреча с тобой пока откладывается. Дело в том, что меня посылают на несколько месяцев на остров Маврикий. И отказаться я никак не могу. К тому же это фантастически интересно и другого такого случая может не представиться. Ты прости меня, Гошенька, но как только я вернусь, вышлю тебе приглашение. Ты не думай, что я не хочу с тобой увидеться или другие глупости, нет, просто я не так уж давно работаю в этой фирме, и столь лестное предложение свидетельствует о том, что мои дела идут в гору. Так что сам понимаешь… Я пишу тебе все это в письме. Это, конечно, трусость с моей стороны, надо было бы позвонить, но я боюсь услышать разочарование в твоем голосе, мне это будет больно. Разумеется, через некоторое время я позвоню, но тогда ты уже будешь все знать. Прости меня, сынок. Еще раз прости! Но 12 ноября я должен уже быть на Маврикии, ничего не попишешь. Надеюсь в мае вернуться. И тогда мы придумаем что-нибудь сногсшибательное.
Разочарование было велико. В горле стоял комок, к глазам подступили слезы. Хотя что-то такое он в общем-то предчувствовал. Все, к черту сантименты! Ну не поедет он в Германию, и не надо. Новые шмотки? Пусть будут. Пригодятся. Деньги? Тоже нелишнее. Сколько лет мама одна его тащила, пусть ей будет полегче. А все остальное… Как жили без отца, так и будем жить. «И не вздумай мечтать о новых встречах, — приказал себе Гошка. — Скажи спасибо за то, что есть. Главное, чтобы мама не знала, как ты расстроился. Все прекрасно, все отлично!» Он посидел немного над сумкой с подарками, потом перевел дух, пошел на кухню, выпил стакан холодного компота и позвонил маме в мастерскую.
— Мам, привет! Папа столько всего прислал! — нарочно бодрым голосом сообщил он маме.
Юлия Александровна сразу сообразила — приглашения нет. Но промолчала.