— И что?
— А то, что я попрошу его выяснить, проходил ли Толя через таможню в Шереметьево.
— Здорово! — обрадовался Гошка. — А он не мог на поезде уехать?
— На поезде? Исключено! Он в принципе не признает поездов! Он даже в Петербург всегда только на самолете летает.
…Дома, вопреки ожиданиям, Гошка застал маму. И она почему-то была не в лучшем расположении духа.
— Георгий, — сказала она, и это ничего доброго не предвещало, — ты, кажется, злоупотребляешь моим доверием.
— Мам, ну ты что…
— Где ты был?
— Мы с Лехой…
— Не ври!
— Что?
— Не ври! Ты был не с Лехой!
«Интересное кино, откуда она знает? Неужели Леха попался ей на глаза?»
— Ты почему молчишь, Георгий?
— Мам, ну могут быть у меня свои дела?
— Так ты был с Лехой?
— Ну нет… Так получилось…
— Что получилось?
— Мам, мы с одной девчонкой из класса на Птичий рынок ездили! — сообразил Гошка. — Котят продавать.
— Котят продавать?
— Ну да, ее мама сказала, что если она их не унесет из дома, то их утопят. Ну вот мы и…
— Продали?
— Да где там… Даром отдали одной тетке, всех четверых. Она, конечно, их продаст, они же совсем еще малюсенькие…
— Хорошенькие?
— Ой, мам, такие пушистенькие, просто прелесть!
Мама внимательно посмотрела на сына и ласково потрепала по волосам.
— Все-таки я хорошего сына вырастила, — улыбнулась она. — И научила помогать девочкам. Молодец!
«Она поверила! — Гошке стало стыдно. — Но что же поделаешь, маме нельзя сказать правду, она испугается. — Гошка терпеть не мог врать маме, но в интересах дела иногда приходится. — Ничего, это ложь во спасение», — утешил он себя.
— Мам, а как ты узнала, что я был не с Лехой?
— Очень просто. Леха тебе звонил.
— А…
— Гоша, скажи, почему ты сразу не сказал правду? Что плохого в том, что ты поехал с девочкой на Птичий рынок? Зачем нужно было врать?
«Так, умиление сыном быстро прошло. И как теперь выкручиваться?»
— Понимаешь, мама, эта девчонка… Она просила меня никому про это не рассказывать. Ну и вот… Это по инерции вышло!
— Что-то ты заврался, сынок. Это добром не кончится.
И мама ушла к себе в комнату. Ура! Больше она к этому разговору нет вернется, Гошка точно знал. Но впредь надо быть осторожнее. Убедившись, что мама занялась своим делами, он быстро набрал Лехин номер.
— Ну наконец-то, — зашептал в трубку Леха. — Куда ты запропастился?
— Расскажу при встрече, — тоже шепотом произнес Гошка. — Ну, есть что-нибудь?
— Пока негусто. Ух, он и разозлился из-за машины, я такой кайф словил! Как он бесновался!
— Это все, что ты узнал?
— Гошка, прекрати! Он потом посмотрел на часы, сотовый из кармана вынул и позвонил. «Люся, я задержусь, мне какие-то придурки колеса прокололи». И помчался к метро. Я боялся, он левака возьмет, нет, дядечка экономный оказался.
— А ты один, что ли, был?
— Ага. Ксюха не смогла вырваться, там у нее бабка заболела. Ну слушай, доехали мы с ним до «Курской». А там долго еще петляли по разным переулкам, я даже подумал, уж не водит ли он меня нарочно…
— Он что, тебя засек? — ахнул Гошка.
— Еще чего. Между прочим, он ни разу даже не оглянулся. Ну вот, дошел он до переулка, называется Яковоапостольский, во!
— Как? Как называется?
— Яковоапостольский! Там ну, вроде апостола Якова переулок…
— А, понял.
— Там, в этом переулке, церковь есть, и вот напротив церкви железный такой заборчик, на воротах переговорное устройство, за воротами охранник топчется, а в глубине такие домики старинные, отреставрированные, навороченные, одним словом, ясно, что крутые фирмы там помещаются. Вот туда-то наш дяденька и двинул. Показал чего-то охраннику, тот его и пропустил.
— Он там работает, думаешь?
— Не знаю, наверное. Я там потоптался часок, посмотрел, послушал.
— И что?
— Да ничего особенного. Просто убедился, что проникнуть туда нет никакой возможности.
— И как фирма называется, тоже не знаешь?
— Говорю же тебе, там их несколько. А в какой наш дядечка служит, неясно.
— И неясно, служит ли.
— Похоже, между прочим, что служит. Я, пока там болтался, кое-что приметил.
— Ну, говори же! — потребовал Гошка.
— Понимаешь, те, кто чего-то там охраннику показывал, уходили, и больше я их не видел. А были такие, которые и с охранниками говорили, и с переговорным устройством, видно, посетители. Так те потом довольно быстро назад выходили. Ну, а у тебя что?
— У меня тоже довольно интересно…
И Гошка поведал другу все, что сегодня произошло.
— Фигня какая-то, — заключил Леха. — То ли дождик, то ли снег, то ли умер, то ли нет…
— Типун тебе на язык! — воскликнул Гошка.
— Между прочим, моя бабка в деревне всегда так выражается! Чуть слово скажешь — типун тебе на язык!
— Русская народная мудрость! — засмеялся Гошка.
— Да ладно тебе, Гошка. Между прочим, чего дальше-то делать?
— А во сколько он на работу пришел?
— В полдесятого. А что?
— В полдесятого? И это он опоздал, значит, начинают они в девять. В шесть должны закруглиться.
— Хочешь подвалить туда к концу рабочего дня?
— Ага. Ты как?
— Нормально. Я и сам про это думал.
— Дорогу-то найдешь?
— Обижаешь, бугор! Лялин переулок знаешь?
— Не очень!
— Ничего, я тебя доведу. Только на метро нет смысла ехать, лучше на троллейбусе по Садовому. Я вообще не понял, на фиг он на метро ехал. Дурак, что ли?
— Знаешь, у людей, которые привыкли всегда на машине ездить, с городским транспортом большие сложности.
— Во-во, похоже на то.
— А он случайно в метро ни с кем не встречался?
— Нет, ты что! Он же не собирался на метро ехать, это мы с тобой ему удружили!
Глава VIВИТАЛИЙ АНТОНОВИЧ
— Клевое местечко, — сказал Гошка, попав в Яковоапостольский переулок.
Было уже темно, и домики за железными воротами уютно светились.
Время близилось к шести. Из ворот то и дело кто-то выходил, но не похоже было, что вот сейчас разом народ повалит с работы.
Примерно в четверть седьмого Гошка шепнул:
— Леха, вон он!
Их подопечный выходил из ворот вместе с женщиной в меховой пелеринке. Мальчики подобрались поближе.
— Виталий Антонович, ловлю вас на слове, — донесся до них голос женщины.
— Обещаю, Илона Рудольфовна.
— А где же ваше авто?
— Я сегодня пеший! Какие-то скоты прокололи мне шины. Сейчас придется этим заняться, чтобы утром нормально жить. Я без машины чувствую себя совершенно потерянным. Сегодня утром, как полный идиот, вместо того чтобы сесть в троллейбус, поехал на метро. Только потом сообразил, какого маху дал!
— Садитесь, я вас подвезу, Виталий Антонович.
— Голубушка, премного вам благодарен.
И на глазах разочарованных мальчиков он уселся в синюю «Тойоту».
— Вот непруха! — вырвалось у Лехи.
— Ничего страшного, — успокоил его Гошка. — Он ведь сказал, что будет сегодня колесами заниматься. Вообще-то мы с тобой зря старались, Леха. Колеса протыкать надо было не сегодня, а завтра. Завтра выходной. А сегодня он просто поехал на работу. О которой, кстати, мы ни фига не узнали. Единственное, что удалось выяснить, его имя-отчество. Даже фамилии не знаем. Тьфу!
— Гошка, в чем проблема? Завтра опять ему шины проколем! И поглядим, куда он намылится. А кстати, понесем ему сегодня Ксюхину пулю?
— Нет! Не понесем. И колеса прокалывать не будем.
— Почему? — удивился Леха. — Ведь он так в машину плюх, и только мы его и видели.
— Понимаешь, Леха, если Горенича не похитили, если он жив-здоров и ездит по Бенилюксу…
— Ты же вроде говорил про Люксембург, — неуверенно напомнил Шмаков.
— Бенилюкс, если хочешь знать, сокращенное название Бельгии, Нидерландов и Люксембурга.
— А, понял. Ну так что, если он гуляет по этому Люксу?
— То какое нам до этого дело? Бумажник посеял, так мы его вернули. И нечего нам на это все время тратить.
— А вообще-то правильно, Гошка. Ну и голова у тебя! А когда старушка со своим генералом свяжется?
— Черт ее знает, на это все запросто может несколько дней уйти.
Они молча шли по Покровке в направлении Садового кольца.
— Гош, ну и чего, между прочим, на каникулах ни фигашки расследовать не будем, да? — нарушил молчание Леха.
— Выходит, так, — ответил Гошка.
— Кисло.
— Тебе что, так расследования понравились?
— Ага, офигительно понравились.
— Ну, специально к каникулам расследования не приурочишь. Ничего, можно на дискотеку сходить.
— На дискотеку? Вот тоже радость! Трясучка хилая… Гош, а может, нам за Наташей последить, а?
— Зачем? К тому же она завтра в Египет улетает.
— Ты в этом Египте был?
— Не был, ты что? Я только в Польше был да на Майорке.
— И еще в Германию поедешь.
— Тоже не факт. Отец пока приглашение не прислал. Опять, наверное, забыл… Ну его…
— Пришлет еще, время есть.
— Может быть.
Сойдя с троллейбуса, Леха сказал:
— Слышь, Гошка, пошли глянем, как он там колеса меняет, а?
— На фиг?
— Просто так. Приятно все-таки. Мы же все равно знаем, что он гад.
— Хочешь просто поглядеть на мучения гада?
— Ага, жутко хочу! — признался Леха.
— Ну пошли, но не факт, что он уже этим занялся, человеку после работы похавать надо, какой бы он гад ни был.
— И собаку вывести.
— Ну, собачку мог бы вывести кто-то другой, жена там или сын.
— Или дочка! Хорошо бы дочка!
— Надеешься закадрить дочку?
— Еще чего! Нужны мне всякие гадские дочки! — возмутился Леха.
Во дворе около красной «Шкоды» никого не было.
— Обедает небось. Вообще-то мне тоже жрать охота, Гошка. Может, разойдемся, а? Действительно, сколько можно тут околачиваться?
Они уже собрались уйти, как дверь подъезда открылась, и первым на двор выскочил французский бульдог. А за ним появился и Виталий Антонович. Песик встал, задрав лапу возле водосточной трубы, в руках у хозяина был поводок.