Они очутились в погребе, где не было ровным счетом ничего, кроме деревянного топчана, покрытого стареньким байковым одеялом. Ни стола, ни стула – ничего. Освещался погреб слабенькой лампочкой под самым потолком.
Леха бережно усадил Ксюшу на топчан.
– Ксюха, я вот подумал: все не так уж плохо!
– Что? – ахнула Ксюша.
– Во всяком случае, убивать нас они не собираются, это точняк! Иначе они не стали бы завязывать нам глаза.
– Ты правда так думаешь? – с надеждой спросила Ксюша.
– Конечно. И еще…
– Подожди, Лешенька, ты думаешь, они за нас выкуп потребуют?
– Выкуп? За нас? – рассмеялся, правда не слишком весело, Леха. – Это просто смех, Ксеня…
Она удивленно посмотрела на него. Он никогда раньше не звал ее Ксеней. «Все-таки он замечательный парень, настоящий друг», – подумала она.
– Понимаешь, я думаю, им от нас нужны какие-то сведения.
– Какие сведения? Мы же ничего не знаем!
– Но они-то не знают, что мы ни ухом, ни рылом… Кстати, давай… – Он вдруг замолк, испугавшись, что тут есть какие-то подслушивающие устройства. Потом прошептал в самое ухо Ксюши: – Давай договоримся: мы Витасика знать не знаем, первый раз слышим и все такое. Можем признаться только, если они спросят про мужика с французским бульдогом. Мы его знаем по собачке. Как же, Ларри, такой милый песик, поняла? Не отвечай, сожми мою руку. Нас могут подслушать. Давай все будем обсуждать вслух только для понта.
Ксюша два раза сжала его руку, мол, все поняла.
– Ну ты что, подруга? – громко произнес Леха. – Успокойся.
– Леха, я пить хочу, умираю просто! – громко сказала Ксюша и опять сжала Лехину руку.
Он недоуменно взглянул на нее. А она ему подмигнула.
Ай да Ксюха! Если сейчас им принесут воды, значит, их действительно подслушивают.
Но воды никто им не принес. Однако это вовсе не означало, что подслушивающего устройства нет, просто их тюремщикам на них наплевать. Время шло, о них словно все забыли.
– Леха, я правда пить хочу.
– Потерпи, Ксеня, потерпи, а то попьешь, потом опять кое-куда захочешь…
Мало-помалу он тоже терял бодрость.
– Ой, Леха, а что с бабушкой будет? Даже подумать страшно.
И тут Леху осенило:
– Не волнуйся, Ксеня! Нас наверняка уже милиция ищет и очень скоро найдет! Вовка Сидоров видел, как нас в машину запихали!
Никакого Вовки Сидорова не существовало. Ксеня поняла, что он блефует. По-видимому, подслушивающее устройство тут действительно было, ибо через пять минут люк открылся и сверху им крикнули:
– Поднимайтесь!
А может, никакого устройства и не было, просто пробил их час?
– Ксеня, держись! – прошептал Леха. – И лучше помалкивай.
Он первым вылез, подал руку Ксюше и спросил охранника:
– Я так понимаю, нас сейчас к главному поведут, да?
Митяй, похожий на шкаф, не счел нужным отвечать. Он просто наподдал слегка Лехе коленкой под зад, и тот пролетел несколько метров, с трудом удержавшись на ногах.
– Ой! – испугалась Ксюша. – Леха, ты что?
– Ничего! Все путем! Просто охота человеку силушку показать.
– Эй, ты что-то больно шустрый, ничего, сейчас тебе язык-то укоротят.
Митяй вывел ребят во двор и повел вокруг дома. Они поднялись на каменное крыльцо и вошли в дом. Небольшой коридор, и вот они входят в просторную комнату и видят, что посреди комнаты стоит круглый стол под стеклянным абажуром нежно-розового цвета. А за столом сидит человек ничем не примечательной наружности. Лицо у него скорее интеллигентное, во всяком случае, на громилу он не похож.
– Вот, шеф, эти шпендрики!
– Ладно, Митюша, ступай! – вкрадчивым мягким голосом произнес он.
Митяй исчез.
– Вот вы, значит, какие… Ну что ж, поговорим! Да вы садитесь, садитесь вон на диванчик, располагайтесь. И не волнуйтесь, если найдем общий язык, то к вечеру вернетесь домой. Так что не бойтесь.
– Мы вообще-то не понимаем… – начал Леха, приободренный мягким тоном шефа.
– Сейчас поймешь. Не буду тянуть и сразу спрошу: зачем вы следили за Денисюком?
– За кем? – переспросил Леха, изображая непонимание.
– За Виталием Антоновичем.
– Ксюха, ты такого знаешь?
– Первый раз слышу.
– Отлично, гуси-лебеди, отлично!
– Это какая-то ошибка, – начал Леха, – мы вообще ни за кем не следили, делать нам больше нечего – следить за каким-то дядькой? На фиг он нам сдался?
– Действительно, у нас каникулы, станем мы их на слежку тратить! Зачем? С какой стати? – поддержала друга Ксюша.
– А в вашем возрасте следить за кем-то – первейшее удовольствие.
– На вкус и цвет товарищей нет.
– Хорошо, а фамилия Кулакова вам о чем-нибудь говорит?
– Кулакова? Да! Говорит! – обрадовался Леха.
– Вот, уже легче, – проговорил шеф. – И какие у вас отношения с Кулаковой?
– Я ее один раз по телику видел! – выпалил Леха.
– Кого? – нахмурился шеф.
– Кулакову! Галину Кулакову, олимпийскую чемпионку по лыжам! Крутая тетка! У нее столько олимпийских медалей – офигеть можно!
– Ваньку валяешь, да?
– Почему?
– Я про Наталью Кулакову спрашиваю!
– Про Наталью? Но Наталью я не знаю. Первый раз слышу.
– Хорошо, гуси-лебеди, зайдем с другой стороны. Вы бумажник кожаный случайно не находили?
– Бумажник? Нет, чего не было, того не было… Но кто-то меня про это уже спрашивал…
– Про что?
– Про лопатник… Ага, мужик какой-то с собакой сказал, что посеял лопатник, и обещал даже бабок дать, если я найду. Я бы с дорогой душой, но… – И Леха довольно выразительно развел руками.
– Да, и что же это за дядька с собакой?
– Почем я знаю? Я его первый раз видел. И последний.
– Но если он просил вернуть бумажник, то, надо полагать, дал тебе свой телефон или адрес.
– Ни фига подобного! Он просто сказал: если найдете – приносите в сквер, я там с собакой гуляю. И все дела.
– А собака у него какая?
– Да какая-то шавка тупорылая, я в них не разбираюсь.
– Так, так, не хотите, значит, говорить по-хорошему?
– Но мы действительно не понимаем… – подала голос Ксюша. – Вы что-то спутали, или вас ввели в заблуждение…
– Твое счастье, девочка, что ты не знаешь, с кем разговариваешь, – усмехнулся шеф, и лицо его приняло страшное, жесткое выражение. – От твоего дружка толку мало, он упрямый и глупый, а вот с тобой я попробую поговорить с глазу на глаз, и мы посмотрим, чем дело кончится. Думаю, ты будешь сговорчивее…
Ксюша похолодела.
– Ты не бойся пока, может, мы и кончим дело миром, если у тебя мозгов побольше, чем у этого мальца. Так, гуси-лебеди, прощайтесь! Больше вы друг друга не увидите, по крайней мере в этой жизни.
– Это вы, дядечка, зря! Милиция уже наверняка идет по вашему следу. Наш корешок видел, как нас в машину запихали, он малый сообразительный, понял, что к чему, и наверняка запомнил номер вашего джипа! – в ужасе тараторил Леха, хватаясь за последнюю соломинку.
А Ксюша вдруг покачнулась и упала с дивана на пол. Леха кинулся к ней. Девочка со страху лишилась чувств.
Шеф как будто не обратил на это внимания.
– Ты, парень, зря на милицию надеешься, не найдет она вас… разве только ваши трупы. Хоть вы и молчали как партизаны, но возвращать вас назад резону нет, от вас могут быть неприятности при условии, что вы останетесь в живых. А вот если вас не будет, то и проблем не будет. Понимаешь меня?
У Лехи упало сердце. До сих пор ему казалось, что все как-то обойдется, но сейчас надежда покинула его. Пусть уж поскорее убивают, что ли…
– И поведение мне твое не нравится. Наглый ты, а это плохо. Даже такие сопливые пацаны должны соображать, с кем разговаривают. Плохо тебя воспитали, мальчик! Никакого почтения к старшим.
Леха молчал. Пусть издевается, по крайней мере, пока этот тип так оттягивается, они еще будут живы…
Внезапно раздался телефонный звонок, и в комнату вошел Митяй:
– Шеф, вас!
– Кто?
Митяй глазами показал наверх. Начальство, мол. «Ага, значит, это тоже не главный, – смекнул Леха. – Но нам-то что, у него хватит власти, чтобы нас прикончить».
Ксюша уже пришла в себя, но боялась даже пошевелиться. Она мысленно прощалась с жизнью. «Только бы без мучений», – думала девочка. Перед мысленным взором пронеслись виденные в кино и по телевизору страшные кадры пыток – раскаленные утюги, паяльники и всякие прочие ужасы…
Поначалу в милиции Сашу, Маню и Розу дежурный вообще не желал слушать.
– Катитесь отсюда, нашли место для развлекушек на каникулах! Ступайте, ступайте подобру-поздорову!
Но вдруг Тягомотина как топнет ногой да как закричит:
– Аааааа! Помогите! Помогите!
У дежурного от неожиданности отвисла челюсть, а Роза продолжала вопить. На ее крик примчалось несколько человек.
– В чем дело? Ты чего орешь? – подошел к ней молодой человек приятной наружности в пушистом синем свитере.
Роза мигом умолкла.
– Что за дела, девочки?
– У нас друзей похитили, а нас даже слушать никто не хочет! – мигом выпалила Маня.
– Это не розыгрыш? – прищурился молодой человек.
– Послушайте, нельзя терять время, надо сообщить всем постам! – страстно заговорила Саша.
– Хорошо, идемте ко мне, – быстро сказал молодой человек.
Он привел их в небольшую комнату, где стояли три стола, но сейчас там никого больше не было.
– Так, выкладывайте, да побыстрее!
Саша в двух словах сообщила, в чем дело.
– Номера, значит, не знаете? Это хуже, – вздохнул молодой человек. – Что ж, будем искать. А вот что вы мне скажите: кто родители у этих ребят? Богатые люди?
– Нет, что вы, вовсе не богатые, это, скорее всего, не из-за выкупа, – сказала Саша.
– А из-за чего же, хотел бы я знать? Так кто они по профессии? Вы это знаете?
– Знаю, – подала голос Тягомотина. – У Филимоновой родители музыканты, но не знаменитые. А у Шмакова отец на заводе работает, а мама в поликлинике, медсестрой.
– Хорошо, посидите тут, я скоро.