Конечно, ей не на что жаловаться — никто не виноват, что она постоянно становится объектом пересудов. Она устроила скандал в ночь помолвки с Оливером и даже пальцем не шевельнула, чтобы восстановить пошатнувшуюся репутацию. Теперь уже никто не поверит, если она попытается рассказать правду о том вечере. Впрочем, и рассказывать-то не хочется. Ложь прекрасно помогает скрыть душевную боль, которая, как оказалось, не исчезла с годами.
Было безрассудством с ее стороны подначивать Оливера, — мрачно размышляла Джинни. Она пыталась дать ему понять, что прошлое забыто, все раны давно зажили… но блеск в темных глазах Оливера свидетельствовал о том, что он вовсе так не считает.
Этого и следовало ожидать. Еще в юности она подозревала, что под его личиной спокойствия и цивилизованности скрывается гораздо более опасный человек — точно так же, как его безупречный смокинг скрывает сильное, мускулистое тело, больше подходящее спортсмену или грузчику, чем председателю правления одного из старейших и самых респектабельных банков Лондонского Сити.
Как изменит его работа в финансовом центре Лондона? Или, еще интереснее, какие изменения внесет сам Оливер? «Марсден Ламберт» (Ламберты давно исчезли, хотя их имя и осталось в названии) по праву считался самым консервативным банком. Теперь же, когда Оливер встанет у руля, все наверняка изменится. В Нью-Йорке он занимался фьючерсными сделками, что, по мнению Джинни, мало отличается от азартных игр. И ему явно везло. Игра стоила свеч.
Чем ей грозит возвращение Оливера в Лондон? Честно говоря, даже хорошо, что шесть лет назад они не поженились. Теперь, по здравом размышлении, Джинни пришла к выводу, что чувство, которое она считала любовью, могло на поверку оказаться детским увлечением. А Оливеру очень скоро наскучила бы юная наивная жена, избалованная любящим папочкой, полная глупых романтических идей, почерпнутых из модных журналов.
Но даже если Оливер и сам это понимает, он все равно может попытаться отомстить ей. Пока папа был жив, она чувствовала себя в безопасности Оливер не посмел бы огорчить лучшего друга своего отца. Но теперь, после папиной смерти…? В этих темных глазах ясно читалась угроза. Неужели временное перемирие между ними подошло к концу?
— Привет. Я так и думала, что найду тебя здесь. Подышать вышла?
Джинни оглянулась через плечо и поприветствовала свою лучшую подругу Сару сдержанной улыбкой.
— Ага, — кивнула она. — Я поняла, что не могу больше терпеть эти осуждающие взгляды. Все вокруг считают меня бессердечной сучкой, правда ведь?
— Ну… некоторые, может, — неохотно согласилась Сара. — Те, кто тебя не знают.
Джинни рассмеялась.
— Еще одно пятно на моей репутации! Теперь-то я погибла окончательно.
— Не глупи, — возразила Сара. — Это всего лишь пустые сплетни.
— Ах, ведь не бывает дыма без огня! — заявила Джинни, сверкнув глазами.
Сара фыркнула с отвращением.
— Сама виновата… постоянно нарываешься.
Джинни встретила это замечание озорной улыбкой.
— Конечно. Гораздо забавнее быть роковой женщиной, чем ханжой!
Сара рассмеялась вместе с ней, хотя ее не так-то просто было одурачить.
— Тебе не стоило приходить сегодня, — мягко сказала она. — Мы бы сами управились.
Джинни покачала головой, внезапно став серьезной.
— Нет… Нет, я не могла свалить все это на вас. Кроме того, какой смысл сидеть дома и плакать? Его это не вернет. — Она умолкла, ее мягкие губы изогнулись в кривой усмешке. — В любом случае, — задумчиво добавила она, — быть может, это моя последняя вечеринка.
Сара посмотрела на нее с изумлением.
— Что ты имеешь в виду?
Джинни взглянула на высокие, холодные звезды. Ей часто казалось, что мама после смерти стала одной из таких звездочек и смотрит на нее с небес. А папа сейчас тоже там? С ней вместе?
— Помнишь крупную страховую компанию, которая разорилась года два назад, оставив кучу людей без денег? Так вот, папа был одним из совладельцев.
Подруга широко раскрыла глаза.
— О… Господи!
— Вот именно. — Ей не удалось скрыть горечь в голосе. — Даже смешно. Он всегда был так осторожен в денежных делах… он бы и думать не стал о каком-нибудь вложении, если бы не считал его совершенно надежным и достойным доверия. Похоже, компании пришлось выплачивать страховки по нескольким стихийным бедствиям одновременно… они даже не представляли, сколько это составит.
— Кошмар! — воскликнула Сара. — А ты хоть что-нибудь можешь сделать?
— Ничегошеньки! — Джинни в рассеянности обводила носком туфельки край брусчатки. — Но лучше бы он мне сказал сразу. Конечно, я бы вряд ли чем помогла, но по крайней мере мне бы не было сейчас стыдно за все те деньги, которые я тратила на тряпки и украшения, пока он пытался расплатиться с долгами. Он даже выдавал мне мое содержание, как будто ничего не случилось.
Сара покачала головой.
— Наверное, он не хотел, чтобы ты беспокоилась.
— Знаю. Помнишь, как он говорил? «Не забивай себе голову этой ерундой». Зато теперь мне ничего другого не остается, кроме как беспокоиться. Придется продать дом.
— Ой, нет! — У Сары слезы на глаза навернулись. — Какой ужас! Где же ты будешь жить?
Джинни пожала хрупкими плечами, не позволяя себе впасть в отчаяние.
— А, найду что-нибудь.
— Ты могла бы… переехать к нам, — робко предложила Сара. — Места хватит.
Джинни со смехом покачала головой.
— Боюсь, нам с Питером было бы тесно даже в Букингемском дворце. И зачем тебе понадобилось выходить замуж за моего придурковатого кузена? Никогда себе не прощу, что познакомила вас.
Сара захихикала, не обидевшись на шутку.
— Никакой он не придурковатый, — возразила она. — Просто слишком… осторожный иногда. Но, серьезно, что ты будешь делать? На что собираешься жить?
— Думаю, мне придется искать работу, — мрачно сказала Джинни. — Беда в том, что я совершенно ничего не умею. Бедный старый папочка… у него были такие допотопные представления о женщинах и карьере. А я по своей лености с ним соглашалась.
— Это не из-за лени, — возмутилась Сара. — Ты просто не хотела его расстраивать, зная о его больном сердце.
— Ну… да, — призналась Джинни. — Но в итоге у меня нет никакого образования… если не считать школьного аттестата. Единственное, что я могу — устраивать все это… — Она махнула рукой в сторону переполненного танцевального зала.
— И у тебя замечательно получается! — с восторгом подхватила Сара. Ты, наверное, смогла бы сделать себе карьеру? Сейчас куча благотворительных организаций нанимают себе профессиональных сотрудников.
Джинни покачала головой, печально усмехнувшись.
— Я смогла собрать здесь всех этих людей только потому, что вращаюсь в нужных кругах. Что, по-твоему, у меня получится, если я буду нищей?
— Но ты еще можешь выйти замуж за миллионера, — хихикнула Сара. — Их здесь пруд пруди. По-моему, для тебя это проще простого.
Внезапно Джинни щелкнула пальцами.
— Вот! Сара, ты гений.
Подруга ошеломленно на нее взглянула.
— Я пошутила.
— А я нет, — решительно заявила Джинни. — Это идеальный выход. Если я удачно выйду замуж, то дом останется у меня и никто не узнает, что бедный папочка умер банкротом. Он был таким гордым… он не хотел, чтобы об этом стало известно. Я обязана сохранить его тайну. Давай, прикинем. Кого мы знаем подходящего? Как насчет Джереми? Он симпатичный… и довольно милый.
— Ой, нет… даже слишком милый, — возразила Сара со смехом. — Ты же постоянно над ним прикалываешься.
— Гмм… Может, ты и права, — согласилась Джинни с крайне задумчивым видом. — Ладно… Тогда Ральф?
Сара поморщилась.
— От него воняет конюшней.
— Ну и что? Я люблю лошадей. Хотя да, если нюхать это постоянно… Алистер?
— Ты же сама называла его лопоухим.
— Это не важно, если из него получится отличный муж, — справедливо заметила Джинни. — Занесем его в список.
— Жаль, что ты поссорилась с Оливером, — сказала Сара, склонив голову набок. — Он очень богат, и красивый к тому же.
— Оливер? — Джинни беззаботно рассмеялась. — Ой, нет… он такой высокомерный! Я бы не вышла за него, даже если бы была в отчаянии.
— Разве ты не в отчаянии?
— Да, — равнодушно согласилась Джинни. — Но все равно за него не выйду! Кажется, сейчас начнут подавать ужин. — К счастью, вовремя появился повод свернуть с опасной темы. — Идем.
Танцевальный зал мгновенно опустел, гости перебрались в столовую. Джинни заглядывала сюда раньше и убедилась, что метрдотель знает свое дело. Столы были украшены букетами нежных фрезий, пламя свечей отражалось в хрустальных бокалах и серебряных приборах, разложенных на белоснежных накрахмаленных скатертях.
— А вот и наш столик! — воскликнула Сара, схватив Джинни за руку и ринувшись через столовую.
Следуя за подругой, Джинни шепотом выругалась. Черт… надо было заранее проверить размещение. Она должна была предвидеть, что Питера посадят рядом с Оливером — так как они вместе учились в университете, их считают чуть ли не родными братьями!
— Еще раз добрый вечер! — Джинни улыбнулась Оливеру с привычной непринужденностью и шагнула к своему столику, грациозно качнув широкой юбкой. — Ты будешь ужинать с нами?
— Если никто не возражает, — ответил он чуть насмешливо.
— Только не я. Ах, спасибо, — добавила Джинни, когда он придвинул к ней стул, опередив Джереми, считавшегося ее спутником на этой вечеринке.
Бедный Джереми, растерянный и смущенный, опустил руку и с выражением глубокого разочарования на красивом мальчишеском лице уселся рядом. Джинни одарила его самой теплой своей улыбкой, на которую он отреагировал испуганным взглядом. Да, Сара права, — кисло подумала Джинни, — не стоит тащить его под венец, какой бы легкой добычей он ни казался. Он так старается ей услужить, что за неделю доведет до буйного помешательства.
К ним присоединилась еще одна пара, старые друзья Питера и Оливера. Люси, в костюме испанской танцовщицы со сбившейся набок мантильей, плюхнулась на стул, похлопав по соседнему сиденью.