– Нет, конечно. Я одолжу майку, если ты не против.
Она наблюдает за мной, но я не могу повернуться к ней. Если я это сделаю, она увидит в моих глазах все то дерьмо, которое крутится в моей голове. А мне это не нужно.
– Конечно. Я возьму одну, когда мы доберемся до отеля. Он совсем рядом, буквально в нескольких минутах ходьбы.
Дальше мы идем рядом в тишине. Если не считать моих нелегких мыслей, это действительно хорошая прогулка. Мы проходим мимо пары человек. Один выгуливает собаку, которую малышка останавливается погладить, а второй бегает трусцой. Они оба приветствуют Стиви по имени. Она явно нравится людям в этом городе. А кому она может не понравиться? Она потрясающая.
Я вижу брошенные на меня взгляды, но это понятно, я для них незнакомец. Или же из-за того, что на мне куртка, под которой ничего нет. Я хочу закурить. Мои пальцы крутят пачку сигарет у меня в кармане. Но я не хочу расстраивать Стиви. Хотя выводить ее из себя довольно забавно.
– Не возражаешь, если я закурю? – решаюсь наконец спросить ее.
– Я не против. Но те месяцы жизни, которые ты отнимешь у меня, будут возражать. И обитатель океана, которого убьет твой окурок, тоже вряд ли обрадуется. Но если тебе нестерпимо хочется курить, то пожалуйста.
Я ухмыляюсь. Она может много чего сказать по этому поводу, примерное содержание речи мне уже известно. Странно, но я получаю удовольствие от ее упреков? У меня явно есть проблемы.
– Откуда ты знаешь, что это будет он?
– Кто?
– Рыба. Это может быть она, – поддразниваю ее.
– Еще хуже, потому что она может быть беременна рыбьими детенышами, и ты убьешь всех этих невинных младенцев. Как ты спишь по ночам?
Я смотрю на нее сверху вниз, и веселье в ее глазах – это все, что мне требуется увидеть прямо сейчас. Ну, если не считать ее обнаженного тела, извивающегося под моим.
– Обычно голым, – отвечаю ей, желая обескуражить и развеселить ее. И я делаю и то, и другое.
Смех вырывается из ее груди, но лицо заливает краска смущения. Не то чтобы я долго пялился на ее грудь. Кого я обманываю? Конечно, пялился. У нее большие сиськи. И пока рассматривал их, заметил, что ее грудь краснеет, когда она смущается. Мне просто интересно, она так же краснеет, когда кончает?
–Тебе надо знать, – говорит она, прерывая мои жутко извращенные мысли о ней, – в отеле нельзя курить, если это для тебя проблема...
– Это не проблема, – обрываю ее. Я смотрю на нее сверху вниз, ей приходится задирать голову вверх. – Честное слово, – заверяю ее.
Мы замолкаем, и мне это не нравится. Мне хочется продолжать разговор, чтобы и дальше наслаждаться ее голосом.
– Значит, ты прожила здесь всю свою жизнь? – спрашиваю я.
– Да. Все мои двадцать четыре года прошли здесь.
–Так тебе двадцать четыре года? Мне тоже.
– Вот как. Я думала, ты старше.
Я смеюсь.
– Не знаю, считать это комплиментом или нет.
– Разве это комплимент, когда кто-то говорит, что ты выглядишь старше своих лет? – в ответ на мой возмущенный взгляд она смеется. – Я шучу! Это не из-за твоего лица. Это просто потому, что ты такой чертовски большой.
– Я большой. – Я выпячиваю грудь.
– Или, когда кто-то ездит на такой машине, как твоя, и у кого куча денег, думаю, я просто ожидаю, что он будет старше. Или же ты вырос в богатой, но, судя по тому, как воспитан, правильной семье.
– Ты знаешь много богатых детей? – спрашиваю я ее, поддразнивая.
Она морщит нос в раздумье, и это чертовски восхитительно. Она очаровательна. И с каких это пор я начал думать, что женщины очаровательны? Определенно, с тех пор, как встретил ее.
– Нет. Только богатого парня без майки, у которого ужасный вкус в музыке.
– Ты даже не знаешь, какую музыку я люблю. – Я смеюсь. – Так откуда ты знаешь, что это ужасно?
– Неправда. Я знаю, что ты любишь хеви-металл восьмидесятых.
Верно. Я киваю.
– Итак, что еще тебе нравится?
Ты. Эта мысль поражает меня.
– Мне нравится... Джастин Бибер.
Я улыбаюсь ей, и она фыркает от смеха. Опять же, чертовски восхитительно.
– Но, серьезно, я люблю металл, – говорю я ей, пытаясь вспомнить другие группы, о которых она могла бы знать. – «Led Zeppelin»37, «Black Sabbath»38, «AC/DC», – ты ведь слышала о них? Они украшали восьмидесятые годы.
Она бросает на меня взгляд.
– Я слышала о них.
– А о более современных группах? Ну, тех, что появились в девяностые – «Avenged Sevenfold»39, «Slipknot»40, «Five Finger Death Punch»41?
Она качает головой.
– Ты действительно ничего не слушаешь, кроме музыки восьмидесятых?
Она бросает на меня взгляд.
– Там действительно есть группа под названием «Five Finger Death Punch42»?
Я смеюсь.
– Да. Ужасное название, но отличная музыка. Я как-нибудь сыграю ее для тебя.
– Хочешь послушать Мадонну вместе со мной?
– Ну, я никогда не имел ничего против Мадонны.
– Неужели? – у нее все лицо светится.
– Просто к твоему сведению, ты же знаешь, что Мадонна сделала кучу классной музыки после восьмидесятых?
– Я в курсе, – чопорно говорит она. – Мне просто нравятся ее ранние песни.
– Мне очень нравится ее эротический образ.
– Конечно, нравится. – Она закатывает глаза, и я смеюсь.
– Значит, ты признаешь, что знаешь еще о кое-какой музыке?
– Я никогда не говорила, что не знаю о ней, я просто не слушаю ее.
Остается только радоваться, значит, она на самом деле ничего не знает обо мне.
– Так ты из Лос-Анджелеса? – спрашивает Стиви меня через минуту.
О, да, я сказал это, когда мы вернулись в гараж.
– Да. – Можно было бы остановиться на этом, но мои губы продолжают двигаться. – Но я родился в Куинсе43, а в Лос-Анджелес переехал, когда мне было тринадцать.
– Когда тебя усыновили? – спрашивает она чуть тише.
Я киваю. Она не выспрашивает больше никаких подробностей, и я рад этому. Стиви, кажется, знает, когда мне не хочется говорить. Это черта, которую я ценю. Особенно, когда все постоянно лезут в мои дела и задают вопросы о моей жизни.
– Мы пришли, – говорит она несколько мгновений спустя.
Я следую за ней по ступенькам к большому двухэтажному дому с серыми кирпичами и голубыми панелями. На втором этаже есть балкон над входом в дом.
Это напоминает мне те дома, которые можно увидеть в одном из семейных фильмов студии «Hallmark»44. Ну, типа, парень из большого города приезжает в маленький городок, где хочет скупить всю недвижимость. Но потом, вместо того, чтобы начать переделывать дома под офисы, влюбляется в горячую женщину, владелицу этой недвижимости. Не подумайте, что я целыми днями смотрю эти фильмы. Но они нравятся Тру, и ты поневоле тоже погружаешься в жизнь на экране. Эти, казалось бы, скучные фильмы затягивают так же, как наркотик. Но вы никогда не услышите от меня публичного признания в этом.
Я игнорирую боль, которую чувствую в сердце, когда думаю о Тру. Не хочу думать об этом сейчас. Иначе пропадет легкость, которую я испытываю рядом со Стиви.
Она впускает нас в парадную дверь, закрывая ее за нами.
– Бабушка, – зовет она, направляясь к стойке администратора в коридоре. Берет со стола какой-то листок бумаги. – Я оставила ей эту записку перед уходом, значит, ее еще нет дома.
Она обходит стол и бросает листок в ведро для бумаг. Я прислоняюсь бедром к столу.
– Я только быстренько тебя оформлю. И принесу ту футболку, что обещала. А потом покажу твою комнату. Может, у тебя есть какие-то предпочтения? У нас большой выбор. Последний гость уехал сегодня утром, и мы никого не ждем в ближайшие дни.
Я пожимаю плечами.
– Пока есть горячая вода и удобная кровать, я счастлив.
Она смеется.
– Тебе легко угодить.
Опираюсь о стойку и наклоняюсь ближе. Явственно чувствуется легкий запах вишни. Это естественный запах малышки, который чувствовался, когда я сидел рядом с ней в кабине эвакуатора.
– Иногда да. Но определенно не всегда. – Я многозначительно приподнимаю бровь, флиртуя с ней.
Ее щеки розовеют, и она опускает взгляд на регистрационную книгу. Снова незаметно заглядываюсь на ее грудь. Она тоже покраснела.
– Я отведу тебя в «Бэйвью», – говорит она, не глядя на меня. – Там самый красивый вид. Отсюда и название. «Бэйвью».
Она всегда что-то бессвязно бормочет, когда нервничает. Это чертовски мило.
– Звучит неплохо. – Я отхожу от стойки, освобождая ей место.
– Давай я схожу за твоей майкой. Дай мне пять минут. – Она исчезает в коридоре, и слышно, как где-то открывается и закрывается дверь.
Я жду в тишине, просто наслаждаясь этим. Это приятное место. Уютное. Оно напоминает мне о доме моих приемных родителей. Нет, не стану думать об этом.
Через несколько минут появляется Стиви с черной футболкой в руке.
– Надеюсь, подойдет. Это все, что я смогла найти в шкафу у Бека, на чем не было масляных пятен. Хотя они могут быть и тут, просто они не видны.
Я беру у нее футболку.
– Это здорово. Спасибо.
– Нам нужен ключ от двери номера. – Она вернулась за стойку и присела на корточки, потом поднялась с ключом в руке. – Пойдем, покажу тебе комнату.
Я следую за ней по широкой дубовой лестнице, не сводя глаз с ее задницы. Она так соблазнительна, что хочется сжать ее руками, а потом заняться с ее хозяйкой сексом.
Мы поднимаемся еще на один лестничный пролет и идем к двери в конце коридора. Стиви вставляет ключ и отпирает дверь, открывает ее и впускает нас. Я следую за ней внутрь. Это хорошая комната. Большая, просторная, много света. Огромное окно, из которого виден залив. Мой взгляд притягивает большая двуспальная кровать в деревянной раме, очень удобная. При виде ее я подавляю зевок.
– Ванная пристроена, – говорит Стиви, открывая дверь в маленькую ванную комнату. – Душ, туалет, но нет ванны.
– Подойдет. Я не из тех, кто принимает ванну. – Я бросаю майку на кровать и подхожу к окну, выглядывая наружу.