Да, я собираюсь веселиться – мыть посуду и убирать на кухне.
– Похоже, остались только ты и я, Стиви, – говорит бабушка, когда папа выходит из комнаты.
– Как всегда. – Я в шутку закатываю глаза.
– Вы уверены, что не хотите, чтобы я помог? – снова говорит Ник. – На самом деле для меня нет в этом ничего необычного.
– Труп, – повторяет бабушка, поднимаясь на ноги, и красавчик смеется.
Мне нравится звук его смеха. Это делает со мной сумасшедшие вещи.
– Ладно, я просто выйду подышать свежим воздухом.
Ник отодвигает стул, поднимаясь на ноги. Я тоже встаю, забирая с собой тарелку.
– Это кодовая фраза для того, что пойти покурить?
Он усмехается.
– Неужели это так очевидно?
– Нет, просто я такая сообразительная. – Я ухмыляюсь. – Знаешь... если только ты не курил, пока был не со мной, ты не делал этого с тех пор, как я подобрала тебя сегодня на обочине.
– Да. И я скоро умру, если не закурю.
– Курение убивает, – напоминаю я ему, улыбаясь.
Ник качает головой, смеясь.
– Я ненадолго.
Он выходит через дверь, а я помогаю бабушке собрать оставшиеся тарелки и несу их на кухню.
Я как раз протираю столешницы, а бабушка вытирает большие кастрюли, которые не помещаются в посудомоечную машину, когда в дверях появляется Ник. До меня доносится слабый запах сигаретного дыма и мяты. И этот запах, как ни странно, не отталкивает меня, как обычно. Он заставляет меня думать о нем.
«Да уж. Интересно, теперь я всегда буду ассоциировать этот запах с ним?»
Он улыбается, когда встречает мой взгляд.
– Я просто хотел предупредить тебя, что собираюсь лечь спать. – Он подавляет зевок, прижимая руку ко рту. – Это был чертовски долгий день.
Ник. Кровать. Интересно, купил ли он сегодня в магазине пижаму или действительно спит голым, как говорил раньше? Господи, о чем я думаю.
– Спокойной ночи, Ник, – говорит ему бабушка. – Увидимся утром. Завтрак подается между восемью и девятью часами.
– Восемь и девять. Понял. Спокойной ночи, Стелла. – Его глаза снова останавливаются на мне. – Значит, увидимся за завтраком?
Это вполне невинный вопрос, но он заставляет бабочек в моем животе порхать. Я киваю, выдерживая его взгляд.
– Я буду здесь.
Его глаза прищуриваются в улыбке.
– Ладно. Ну, тогда увидимся. Спи спокойно, Стиви.
– Ты тоже.
Он одаривает меня последней улыбкой, прежде чем исчезнуть за дверью.
Я все еще смотрю на дверь, когда бабушка произносит, стоя за моей спиной:
–Ты нравишься этому мальчику.
– Что? – я поворачиваюсь и смотрю на нее.
– Ты нравишься Нику, – повторяет она.
– Нет, – отвечаю я со смехом. Звучит неловко.
И теперь мое сердце будет барабанить в груди от волнения при одной только мысли о том, что я нравлюсь Нику.
– Попомни мои слова, так и есть. Я видела, как он смотрел на тебя за ужином. И не только тогда. Этот парень запал на тебя.
– Бабушка, пожалуйста, никогда больше не говори «запал».
Она смеется, вытирает руки о кухонное полотенце и подходит ко мне.
– Ты ему нравишься. А почему бы и нет? – она берет меня за подбородок и смотрит мне в глаза. – Ты прекрасна, как восходящее солнце. Умная, веселая. И у тебя самое доброе сердце из всех людей, которых я когда-либо знала. Я знаю, что этот маленький засранец сильно тебя обидел...
– Бабушка... – обрываю я ее.
– Просто дай мне сказать, и я больше не напомню тебе об этом. Я знаю, что он причинил тебе боль. Но не позволяй прошлому встать на пути твоего будущего счастья.
– Бабушка, я почти не знаю Ника. Он случайно оказался в нашем захолустье. И никогда здесь не останется.
– Ему не нужно оставаться, дорогая. Он просто должен вернуть улыбку на твое лицо. И, как я вижу, он уже сделал это. Я не говорю – выходи замуж за мальчика. Я говорю, что он очень привлекателен. А он думает, что ты горячая штучка, и ты должна... воспользоваться этим фактом. В холодильнике стоит бутылка взбитых сливок, срок годности которых истекает. Используй их, пока они не испортились.
– Бабушка! – восклицаю я, чуть не задыхаясь.
Бабушка никогда не стеснялась говорить разные вещи, но есть немногие, которые вы никогда не захотите услышать из уст вашей бабушки, и это слова, связанные с привлекательными мальчиками и взбитыми сливками.
– Что? Твой дедушка любил, когда...
– И давай на этом остановимся, – со стоном выговариваю я.
Она усмехается и нежно сжимает мой подбородок.
– Просто подумай об этом.
– Я никогда больше не буду думать о взбитых сливках. Ты все испортила.
Она снова смеется.
– Я имела в виду Ника. Развлекайтесь, пока вы молоды. Не хочется оглядываться назад, когда вы стары и нечего вспомнить о своей молодости счастливого и веселого. Она целует меня в щеку.
– Я пойду, запру дверь. А ты ложись в свою постель... или Ника – подмигивает она, прежде чем покинуть кухню.
Остаюсь стоять посреди кухни, сердце колотится, а я задаюсь вопросом, может, бабушка не так уж неправа, и Нику я действительно нравлюсь. И стоит ли мне на самом деле набраться храбрости и подняться к нему в комнату.
Без взбитых сливок, конечно, потому что... это отвратительно.
Глава 17
Стиви
Прошлой ночью я не пошла в комнату Ника, потому что у меня не хватило смелости. Думаю, я могла подняться, постучать в дверь. А он бы дал мне понять, что я восприняла все знаки совершенно неправильно. И совсем ему не нравлюсь. Я бы выглядела полной идиоткой. А что я больше всего ненавижу в своей жизни – это быть отвергнутой и быть идиоткой.
Поэтому я спала в своей кровати и почти всю ночь смотрела в потолок. Весело.
– Стиви? – я слышу голос Ника, доносящийся из столовой, – ты здесь?
Господи, от одного звука его голоса у меня мурашки бегут по коже. Я так облажалась.
– Иду, – кричу в ответ.
Если бы.
– Он, наверное, хочет позавтракать, – говорю бабушке, которая как раз моет посуду после нашего завтрака. Мы поели пораньше, с папой и Беком, которые уже ушли, чтобы быстрее заняться машиной Ника.
Я иду в столовую, а он ждет меня посреди комнаты, выглядя мечтой любой девушки. Он будто стал еще красивее с тех пор, как мы попрощались прошлым вечером.
– Эй. – Он улыбается, и улыбка касается его глаз.
– Привет, – я заправляю выбившийся локон за ухо, одаривая его, как я уверена, своей самой глупой улыбкой. – Ты хорошо спал? – спрашиваю я заплетающимся языком.
– Лучше, чем хорошо. Кровать в номере очень удобная.
Ник. Кровать. Опять в голову лезут грязные мысли.
– Хорошо. Отлично, – хриплю, затем прочищаю горло. – Рада это слышать.
Ник разглядывает меня, а я смотрю на него, прямо в его необыкновенные глаза. И начинаю чувствовать жар, головокружение и возбуждение.
«Боже милостивый. Возьми себя в руки, Стиви».
– Завтрак, – выпаливаю я.
– Что? – он будто отвлекается от своих мыслей.
– Завтрак, – повторяю я, – что ты хочешь?
– О. Правильно. Конечно. Ну, что у нас в меню?
«Я».
– Вафли, блинчики, бекон, яйца, как ты захочешь, фрукты, тосты, хлопья...
Ник на мгновение задумывается.
– Можно мне вафли с фруктами сверху?
– Конечно. А какие фрукты, или, может, ягоды?
– Клубника.
– Взбитые сливки? – слова вылетают прежде, чем я успеваю подумать.
Вспоминаю предложение бабушки и чувствую, как краснеют лицо и грудь.
– Нет. Никаких взбитых сливок.
Слава богу.
– Значит, только вафли с клубникой. Кофе тоже приготовить?
– Абсолютно верно, – он кивает.
– Черный? – спрашиваю я, вспоминая его вчерашний заказ в «Старбакс».
Ник снова мне улыбается.
– Да.
– Отлично, – делаю шаг назад к кухонной двери, – ну, садись, а я принесу завтрак, когда он будет готов, конечно. Что будет примерно через пять минут. Самое большее – десять.
«Господи, Стиви, перестань болтать».
Я поворачиваюсь на каблуках и убегаю. Мое сердце выпрыгивает из груди. Боже, он действует на меня, как ни один мужчина в моей жизни. Я практически задыхаюсь, когда добираюсь до кухни.
– Что Ник хочет на завтрак? – спрашивает меня бабушка.
– Вафли с клубникой. И кофе.
– Ты делаешь кофе. Я готовлю вафли.
Подойдя к шкафу, беру свежий фильтр. Вынимаю старый из кофемашины, выбрасываю его в мусорное ведро. Кладу новый и заполняю его кофе. Я только успеваю наполнить машину водой, когда через заднюю дверь входит Пен.
– Привет, – говорю я ей.
– Не смей здороваться со мной. Я звоню тебе со вчерашнего вечера. – Она обвиняюще тычет в меня пальцем.
– Я знаю, – улыбаюсь ей.
– Доброе утро, Пенни, – говорит бабушка.
–Прости. Доброе утро, бабушка, – ее глаза ненадолго останавливаются на бабушке, прежде чем вернуться ко мне. Она прищуривается и упирает руки в бедра, – что значит «знаешь»? Почему ты не ответила?
Я ставлю чашку под кофеварку и включаю ее.
– Потому что я знала, как это тебя разозлит.
Ее рот округляется в форме буквы О.
Я смеюсь.
– Ты звонила, чтобы допросить меня насчет Ника, но, честно говоря, мне, нечего сказать.
Кроме того, что я хочу поцеловать его. И делать другие вещи. Например, ласкать его горячее тело. Возможно, вылизать ему пресс.
– Видишь ли, если бы ты потрудилась ответить на звонок, тоз нала бы, что я не собираюсь допрашивать тебя о нем. Вообще-то, мне нужно рассказать тебе кучу всего о Нике.
Вот, она снова загадочно произносит его имя. Меня начинает интересовать ее таинственность. Склонив голову набок, улыбаюсь.
– Кучу всего?
– Да, кучу всего, – говорит она чопорно, показывая при этом неприличный жест и заставляя меня рассмеяться.
– О, я за то, чтобы посплетничать, – говорит бабушка, прекращая перемешивать тесто на вафли и подходя к нам.
Пен делает глубокий вдох, как будто собирается произнести речь перед всей страной. Волосы на моем затылке начинают шевелиться от нехорошего предчувствия.