правочной станции, заправил машину не тем топливом, и вот мы здесь.
Я упираюсь подбородком в плечо, глядя на нее.
– Да. Мы здесь.
Я удерживаю ее взгляд и чувствую тот самый момент, когда воздух меняется. Кажется, наше восприятие обострилось. Запах ее духов. То, как ее волосы мягко развеваются на ветру. Румянец на щеках, растекающийся по шее, по красивой груди. Жар, который наполняет ее глаза.
Черт, я хочу ее. Больше, чем когда-либо хотел чего-либо.
На улице раздается автомобильный гудок, убивающий момент. Она отворачивается. А я хочу ударить того, кто нажал на клаксон своей машины. Делаю последнюю затяжку и тушу сигарету о стену. Я запихиваю окурок в пакет, в котором уже есть предыдущий.
– Это ты ответственно избавляешься от своих окурков?
Я улыбаюсь, не в силах сдержаться, получая удовольствие от того, что Стиви бранит меня. Больной ублюдок, вот кто я.
– Да... – отвечаю я спокойно.
– Парень, – она хмурится, – это называется «серьезно относится к окружающей природе»?
– Это тот момент, когда я должен извиниться?
Довольно улыбаюсь, потому что это то, что Стиви делает со мной. Она делает меня чертовски счастливым.
Она фыркает, и между губами у нее вырывается легкое облачко воздуха.
– Нет. Все нормально. Обитатели моря простят тебя на этот раз.
Я не говорю ей, что проделываю такое не в первый раз.
– И я все равно должна тебе, потому что ты не наорал на меня за прочитанные новости о скандале, случившемся с тобой.
– Стиви, я же сказал тебе, это не проблема.
– Это проблема. Мне не следовало этого делать. Кроме того... у меня есть еще одно признание, раз уж мы разговариваем здесь с тобой.
Стиви прикусывает уголок своей губы.
– Я собиралась молчать и не показывать тебе, что знаю, кто ты. Не хотела этой лжи, насчет твоего имени, но не призналась бы, что все узнала от Пен. Я подумала, что для этого у тебя была причина, и ты хотел уединения. Так что я собиралась тебе подыграть. Мне жаль, что Пен все испортила. Обещаю, в следующий раз заткну ей рот кляпом.
Я просто смотрю на нее, гадая, откуда, черт возьми, она взялась, и как мне посчастливилось встретиться с ней.
Малышка думает, что это плохо. Но это одна из самых приятных вещей, которые кто-либо мог сделать для меня.
– Где ты была всю мою жизнь? – слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить.
Стиви выглядит удивленной. Ее глаза опускаются вниз. Я смутил ее. Наверное, напугал ее до смерти.
Черт. Я знаю эту девушку всего один день, и я иду и несу какие-то банальные вещи. Но, по правде говоря, мне кажется, что мы знакомы целую вечность. И то, что я только что сказал ей, очень похоже на правду.
Я прокручиваю слова в моем мозгу, пытаюсь понять, как взять их обратно, зная, что не хочу этого.
– Стиви, я...
– Прямо здесь, – тихо говорит она, снова поднимая на меня глаза, – я была прямо здесь.
И мое сердце, бл*ть, выпрыгивает из груди. Оно стремительно вылетает. И я чертовски уверен, что оно приземляется прямо в ее ладонь.
– Проведи день со мной, – выпаливаю я.
– Провести день с тобой?
– Да, – быстро отвечаю я, – ты можешь это сделать... или ты занята? – киваю головой в сторону отеля.
– Да. То есть, нет, – она качает головой, – я не занята.
Улыбка приподнимает ее губы, освещая глаза.
– Что мы собираемся делать?
– Все, что угодно, – честно отвечаю я, – пока я с тобой, мне все равно.
Глава 19
Стиви
«Где ты была всю мою жизнь?»
«Пока я с тобой, мне все равно».
Эти фразы постоянно звучат в моей голове с тех пор, как он их произнес. Немногим девушкам везет услышать в свой адрес такие слова. Я же и подумать не могла, что они будут обращены ко мне. Все время пытаюсь понять, что он имел в виду.
Где я была всю его жизнь – как друг? Пока он со мной, ему все равно – как другу?
Шторм не может сбросить на меня такую бомбу, а затем оставить в подвешенном состоянии. Мне нужны ответы. Я никогда не спрошу об этом прямо. Мне не хватит на это смелости.
Шторм предоставил мне возможность выбрать самой, как нам провести этот день. Было понятно, что он не хочет очутиться на глазах множества людей, которые могут его узнать. Поэтому я сразу решаю, как можно обеспечить нам конфиденциальность – взяв лодку моего отца.
Итак, я сказала бабушке, что собираюсь взять Шторма поплавать в заливе. И я проигнорировала возбужденный блеск в ее глазах.
Мне было легко отпроситься у бабушки. Она сегодня работает в отеле, поэтому у нее нет никаких планов, так что все будет хорошо. И учитывая, что Шторм – наш единственный гость, я могу подготовить комнаты для приезжающих позже. Гости, которых мы ждем, прибудут только завтра.
Решив сделать сюрприз, не говорю Шторму, куда мы собираемся. Я собрала вещи для пикника. В это время года вода обычно не сильно прогревается, но сегодня не по сезону теплый день, градусов восемьдесят59, так что вода должна быть достаточно хорошей, чтобы плавать. Для Шторма мне пришлось позаимствовать пару плавок у брата.
И да, я не забыла, что плавать – значит надеть купальник. А еще снова увидеть голую грудь Шторма.
Совсем не нервничаю по этому поводу. Купаться я все равно не буду.
Почувствовав себя великодушной, позволила Шторму распоряжаться стереосистемой. Это совсем не в моих правилах. Но когда парень спрашивает, где ты была всю его жизнь, он получает все, что захочет. В том числе и это.
Итак, сейчас мы слушаем одну из его любимых групп, «Avenged Sevenfold» 60. «Afterlife» – так, по-моему, он сказал, называется эта песня.
Это не моя музыка, по мне так просто много шума, если вам интересно мое мнение, но Шторму нравится, и это самое главное. Он подпевает песне, что означает, что я могу слушать, как он поет, что, конечно, приятный бонус.
У него такой удивительный голос. Меня удивляет, что он не вокалист в своей группе.
– А почему ты не поешь на концертах? – эхом повторяю я свои мысли. Сворачиваю на улицу, которая приведет нас к Лондонскому мосту. Там мы по воде переберемся к пристани на острове, где папа держит свою лодку.
– Я пою. Ну, точнее, подпеваю.
– Почему бы тебе не петь соло? – бросаю на него быстрый взгляд.
Шторм пристально смотрит на меня. Я пожимаю плечами, прежде чем всмотреться в дорогу.
– Наверное, так было всегда. Рейз поет. Я играю на гитаре.
Рейз. Это тот исполнитель, имя которого я узнала из восторженных воплей Пен.
– Значит, Рейз и есть певец. Ты играешь на гитаре. Кто еще в вашей группе? – спрашиваю я.
Он довольно ухмыляется, заставляя меня спросить:
– Что?
– Я просто не привык, чтобы кто-то в моем присутствии задавал такие вопросы. Особенно девушка.
Еще один взгляд на него.
– Потому что они все уже знают?
– Большинство из них, – отвечает Шторм. – Но мне нравится, что ты не знаешь, если в этом есть смысл.
Я улыбаюсь, чувствуя себя счастливой.
– В этом есть смысл.
– Спасибо, – говорит он тихим голосом.
– За что? – я останавливаюсь у светофора и позволяю себе внимательно рассмотреть своего пассажира.
Парень смотрит мне в глаза и снова пожимает плечами. Он кажется смущенным, что совершенно не вяжется с уверенным в себе человеком, которого я узнала.
– За то, что тебе... все равно. О том, кто я там. – Он указывает головой на окно, намекая на мир снаружи.
Я сглатываю. Потом, конечно же, шучу:
– Меня никогда раньше не благодарили за то, что мне все равно.
Его лицо освещает обаятельная улыбка.
– Ну, тогда я официально первый человек, который поблагодарил тебя за это.
– Я думаю, что мне нужен значок, подтверждающий это. Или, может быть, сертификат. Официальный, конечно.
– Разумеется.
И я торжественно произношу:
– Сертификат о достижениях присужден Стиви Кавалли за то, что она первая девушка, которой безразлично, что Шторм Слейтер – рок-звезда.
– Неплохо звучит.
– Думаю, да. – Я зарабатываю один из его возбуждающих и тревожащих меня взглядов, которые чувствуются до самых кончиков пальцев.
Машина за мной сигналит, и я понимаю, что уже горит зеленый. Завожу машину и трогаюсь в путь.
Мы едем по Лондонскому мосту, и я рассказываю Шторму о том, что это оригинальный мост, который пересекал реку Темзу в Лондоне. Построенный в самом начале девятнадцатого века, он был куплен основателем места отдыха у озера Хавасу в шестидесятых годах двадцатого века. Мост был демонтирован и отправлен сюда. Его установили, чтобы связать остров с главным берегом в начале семидесятых. Мой красавчик, кажется, заинтересован в кратком уроке истории, но я рада, что не утомила его до смерти.
Мы подъезжаем к пристани и паркуем машину.
– Пристань для яхт? – спрашивает Шторм, когда мы выходим из машины.
– Ты когда-нибудь раньше плавал на лодке? – спрашиваю его, направляясь к багажнику своей машины.
Затем я слышу свои слова. Конечно, он и раньше плавал на лодке, тупица. Боже, иногда в моей голове возникают такие глупые вопросы.
– Да... я был на яхте. – Кажется, Шторм вздрагивает, как будто это приносит ему неудобство. Так не должно быть. Нечего стыдиться честно заработанных денег.
– Не на моей, – быстро добавляет он. – Это была яхта другого парня. Он большая шишка в музыкальной индустрии.
– Пожалуйста, скажи мне, что там была вертолетная площадка. Потому что я не буду называть ее яхтой, если это не так. – Я открываю багажник, достаю корзину для пикника и сумку с нашим плавательным снаряжением.
Он веселится.
– Вообще-то нет, – парень забирает у меня корзину.
– Пф-ф. Тогда это не считается. Не то чтобы у папиной лодки была вертолетная площадка, – я иду туда, где на пристани пришвартованы лодки. Шторм следует за мной. – Или собственная ванна, – добавляю я, – у нее даже нет нижнего этажа, и она постоянно пахнет рыбой. Папа в основном использует ее для рыбалки. Так что, на самом деле, яхта вашего музыканта звучит намного лучше даже без вертолетной площадки.