В Ирландии, Шотландии и Уэльсе появились открытые или скрытые политики-националисты. В Англии же таких не оказалось, потому что лидеры страны не были националистами. Задачей новых английских избирателей было отдавать честь «Юнион Джеку», чтобы их правители могли продолжать управлять четвертью мира. Киплинг писал об этом с прямотой.
Раздражение обывателей, уличных бедолаг,
Вытьем и нытьем встречающих гордый Английский Флаг?..
Что такое Английский Флаг? Меж айсбергами пройди,
Отыщи дорогу в потемках: «Юнион Джек» – впереди![38]
Именно это и происходило. Элита «искала дорогу в потемках», оставляя за бортом «обывателей, уличных бедолаг». Во всяком случае, в том, что касалось денег.
Развитые страны находились в кризисе с 1873 по 1896 г. Почти все они выбрали путь протекционизма – за исключением Великобритании. Ее правящие классы проявляли уникальное для того времени внимание к растущим мировым рынкам, где прибыли были гораздо большими, чем в Британии. А кому нужны барьеры между рынками? Уж точно не им.
«Ни одна другая крупная мировая экономика не держала за рубежом такой крупной доли своих активов. С 1865 по 1914 г. Великобритания вкладывала в Америку больше, чем в саму Британию».
«Никогда ни до, ни после ни одна нация не выделяла столько доходов и сбережений на формирование капитала за рубежом».
Поскольку мастерская всего мира стала банком развития всего мира, Лондон с окрестностями стал все больше отрываться от остальных районов Англии, уносясь от них на невидимых крыльях доходов.
Краткий период примерного равенства Севера и Юга Англии закончился. И положение дел только усугублялось. Начиналась Вторая промышленная революция. Пока конкуренты (прежде всего Германия и США) переориентировались на электрическую, химическую и автомобильную индустрию, Великобритания начинала отставать. С 1896 г. корабли британского флота покрывались броней, запатентованной на германских заводах Круппа и только производимой по лицензии британскими фирмами. Внешний платежный баланс все больше зависел от добычи и экспорта угля. Эта низкотехнологичная индустрия, подобно современной нефтедобывающей промышленности, была чрезвычайно доходной – пока существовали угольные пласты и всем был нужен уголь.
Развивались две различные экономики: глобальный информационный финансовый сектор на Юго-Востоке Англии; низкоквалифицированный труд с ограниченным сроком годности – в остальной Британии.
В 1896 г. Виктория обошла Георга III и стала наиболее долго находящимся на престоле монархом в английской истории. Пока британцы готовились к празднованию (которое королева попросила отложить до 1897 г., когда ей сравняется 60 лет), они могли утверждать, что империя находится в самом своем расцвете.
Однако в книгах, которые они читали, уже содержались намеки на то, что лучшие дни позади. Главным бестселлером 1896–1897 гг. была книга Э. Э. Уильямса «Сделано в Германии», названием которой стала официальная маркировка импортируемых из Германии товаров, введенная за десять лет до того. Из книги английские читатели узнали, что Германия – это не обычный коммерческий конкурент, а страна, сознательно вступившая с Британией в смертельное противостояние и готовая на все, чтобы аннулировать превосходство Британии в мире. Те же читатели, кто предпочитал (чистый) художественный вымысел, были поражены двумя романами, появившимися в том же самом году: в одном рассказывалось, как Суррей разрушают непобедимые инопланетные технологии, в другом – как Лондон заражен новой чумой из Европы, передающейся половым путем.
1896–1897 гг.: Зигмунд Фрейд в Вене только разрабатывает свою теорию подавления, а английские читатели уже жадно поглощают истории о падении, разрушении и упадке. Слева: «Сделано в Германии» Э. Э. Уильямса (William Heinemann, 1896). В центре: «Война миров» Г. Дж. Уэллса (William Heinemann, 1898). Справа: «Дракула» Брэма Стокера (Archibald Constable & Company, 1897)
Даже сам «поэт империи» Киплинг в своем стихотворении, приуроченном к юбилейным торжествам, затронул неожиданную для себя декадентскую ноту.
Разумные голоса указывали, что для относительного упадка есть реальные основания, а у проблемы есть реальные решения.
«Дайте нашим промышленникам действовать так же, как действуют германские, и пусть они учат своих сыновей работать еще лучше, чем они сами, а не быть джентльменами, которые не интересуются ничем, кроме охоты да стрельбы».
Но это значило бы пойти на настоящие перемены. К счастью, у Генри Ньюболта было другое решение проблемы: если все просто будут вести себя так же, как доблестные ученики частных школ, воспитанные крикетом, все будет хорошо – даже если оружие выйдет из строя.
The Gatling’s jammed and the Colonel dead,
And the regiment blind with dust and smoke…
But the voice of a schoolboy rallies the ranks:
Play up! play up! and play the game!
Пулемет замолк, и полковник мертв,
От пыли и дыма не видно ни зги,
Но голос мальчишки зовет вперед:
«Играем дальше, пусть сгинут враги!»
Нельсон и Веллингтон уповали на огневую мощь обученных солдат; нервические викторианцы позднего времени должны были возлагать свои надежды на сверхспособности выпускников элитных частных школ.
Никакие лекции о необходимости технического образования или уроки инвестирования не могли остановить членов элиты, превращавшихся в джентльменов-капиталистов – просто потому, что они могли.
В странах, бывших основными конкурентами Британии, – Америке и Германии – такого искушения не было: в Америке не было аристократии, а деньгам воздавался откровенный неприкрытый почет. В Германии, напротив, существовала настоящая наследственная аристократия, в ряды которой было практически невозможно попасть. Таким образом, американцы и немцы, даже заработав миллионы, оставались простолюдинами и могли полностью сосредоточиться на торговле или промышленности.
Англия искушала капиталистов непреодолимым обаянием истинной наследственной аристократии, которая, однако, была всегда открыта для новых богачей. Как и саксонские йомены, ассимилированные своими нормандскими властителями в XII в., английские промышленники и торговцы XIX в. отказались от собственных корней и стали сельскими помещиками.
«Чем в большей степени профессия или источник дохода позволяли вести образ жизни, близкий к образу жизни землевладельческих классов, тем выше был престиж… «Капиталист-джентльмен» не презирал рыночную экономику, но производство ценил весьма низко».
Это создало возможное лишь в Англии физическое и культурное разделение между владельцами производств и источниками их богатств, которое как раз и находили столь привлекательными сильные мира сего. Все они мечтали одеваться, разговаривать и играть, как английские джентльмены, и вращаться в кругу истинных аристократов, которых не беспокоят проблемы труда, социалисты или анархисты, в живописной британской глубинке без всяких фермеров. Это стремление по-прежнему актуально для американских миллиардеров, русских олигархов и других богатых иностранцев – как и для недавно разбогатевших англичан. Богатые немцы поздневикторианского периода не просто позаимствовали из английского слово sport и названия отдельных игр: в журнале, приведенном справа, рекламировались также курсы «английской беседы».
Реклама Aquascutum. Из немецкого журнала Simplicissimus, Issue No. 52; 23 March 1914 (Klassik Stiftung Weimar). Опубликовано Библиотекой герцогини Анны-Амалии в сотрудничестве с Немецким литературным архивом в Марбахе, а также Институтом исследований немецкой и мировой литературы и учебно-исследовательским центром истории немецко-еврейской литературы при Рейнско-Вестфальской технической высшей школе в Ахене
Spiel und Sport, начало XX в. (J. Bloch, Berlin). Копия. Берлинская государственная библиотека
День благодарения в Маниле. Банкет для британских и американских офицеров
Американцев, у которых проблем с «английской беседой» не было, все это особенно привлекало. Когда путешествия между Великобританией и США через Атлантический океан стали безопасными и роскошными, элиты обеих стран вскоре стали не просто деловыми партнерами.
«“Власть над отпрысками благороднейших фамилий Великобритании постепенно переходит в ручки наших прелестных заатлантических кузин… от этого союза, который с легкостью превратит гражданку республики в титулованную английскую леди, выиграет не только калифорнийская наследница”.
– Что-нибудь еще? – спросил Холмс, зевая»[40]