В 1962 году между Китаем и Индией произошла короткая пограничная война. США, находившиеся в разгаре Карибского кризиса, предложили Индии свою поддержку. Мао не убедили уверения СССР в «нерушимой братской дружбе», так как незадолго до этого Советский Союз продал Индии оружие[65] [20]. КПК мобилизовала население на постройку подземных бомбоубежищ в Пекине и Шанхае, а также приказала построить сверхсекретный военно-промышленный комплекс – Третий фронт – в отдаленных районах страны.
Китаю требовалось достичь технологической самостоятельности. В 1960 году команда под руководством Ся Пэйсу (1923–2014), имевшей ученую степень Эдинбургского университета, построила первый в Китае компьютер, «модель 107». Ся Пэйсу называют матерью китайской компьютерной науки. Цянь Сюэсэнь (1911–2009), отец китайского ракетостроения, был назначен первым директором Лаборатории реактивного движения в Калифорнийском технологическом институте, но затем стал жертвой преследования в антикоммунистической «охоте на ведьм» при Маккарти. Он вернулся в Китай и возглавил работу над проектом, который привел к взрыву первой китайской атомной бомбы в 1964 году.
Мао резко осудил советский «ревизионизм»[66] в стихотворении, усеянном отсылками к литературе эпохи Тан, в том числе и к поэме конфуцианца Хань Юя [21]:
Древесные муравьи
О мощи своей кричат,
Но мир изменить они
Не могут, хоть и хотят.
Мао тоже готовился выпустить звенящую стрелу в пределах Чанъаня. В 1963 году он основал Движение за социалистическое образование, которое иногда называют Движением четырех чисток, чтобы решить проблему «реакционных» элементов внутри КПК и государственного аппарата. Это движение вылилось в преследование более чем 5 миллионов человек и в десятки тысяч смертей, но при этом оказалось лишь прелюдией к более страшной буре: Великой пролетарской культурной революции. Мао считал, что революция должна продолжаться, чтобы вычистить из рядов КПК «ревизионистов» и тех, кто «прокладывает дорогу капитализму», – то есть людей, притворявшихся социалистами и при этом проталкивавших капиталистическую повестку, и чтобы закалить в боях новое поколение революционных преемников.
В конце 1965 года молодой радикальный писатель Яо Вэньюань (1931–2005) сочинил язвительное эссе, где нападал на пьесу У Хана о Хай Жуе, назвав ее «ядовитым сорняком». Мао приказал всем государственным СМИ перепечатать эссе Яо. В следующем году, когда началась Культурная революция, У Хан стал одной из первых ее мишеней, а Яо Вэньюань – одним из ее маяков. Вместе с женой Мао Цзян Цин и еще двумя крайне левыми идеологами он вошел в группу, позже названную Бандой четырех.
В мае 1966 года Мао призвал народные массы атаковать контрреволюционеров и пособников капитализма в партии, в том числе и Дэн Сяопина, чьи нападки на него, как заявил Мао, подрывали революцию. 25 мая секретарь философского факультета Пекинского университета Не Юаньцзы (1921–2019) повесила на стену подстрекательский плакат, на котором большими иероглифами осудила «буржуазных реакционеров» в учебном заведении: «Решительно, тщательно, целиком и полностью уничтожим всех призраков и чудовищ и всех хрущевских контрреволюционных ревизионистов и доведем социалистическую революцию до конца. Защитим Центральный комитет партии! Защитим мысль Мао Цзэдуна! Защитим диктатуру пролетариата!»
Мао похвалил ее плакат в статье «Огонь по штабам!».
Группа учеников из элитной пекинской средней школы собралась на развалинах Юаньминъюаня, поклявшись защищать Мао и революцию ценой своей жизни. Они назвали себя красногвардейцами – хунвейбинами. 1 июня «Жэньминь жибао», используя язык из романа эпохи Мин «Путешествие на Запад», призвала к уничтожению всех «демонов-коров и духов-змей». Мао убеждал молодежь нападать на «классовых врагов» и «ревизионистов» из числа учителей и администрации школ. Великая пролетарская культурная революция началась.
Сун Биньбинь надела на Мао нарукавную повязку хунвейбинов 18 августа 1966 г. во время первого из восьми собраний хунвейбинов на площади Тяньаньмэнь, каждое из которых насчитывало миллион участников
Первым погибшим от рук хунвейбинов стал заместитель директора элитной школы для девочек. Через две недели, во время сбора хунвейбинов на площади Тяньаньмэнь, участница группы по имени Сун Биньбинь (1949) надела Мао красную нарукавную повязку. Заметив, что имя Биньбинь означает «утонченная и вежливая», Мао предложил ей сменить его на Яо-у – «будь воинственной». Это расценили как одобрение насилия, которое стало быстро усугубляться. Какие-то студенты даже написали на стене неподалеку от Запретного города фразу «Да здравствует красный террор» кровью своих учителей. Помимо наказания предполагаемых контрреволюционеров, пособников капитализма и симпатизирующих СССР «ревизионистов», хунвейбины, некоторым из которых было по 12 лет, преследовали всех, кто был как-то связан с Тайванем или Гоминьданом. Американские боевые подразделения за год до того вошли во Вьетнам, и Мао боялся, что США вступили в сговор с Гоминьданом, чтобы напасть на материковый Китай.
В августе и сентябре 1966 года хунвейбины убили или довели до самоубийства почти 1800 человек в одном только Пекине [22]. Тело писателя Лао Шэ обнаружили в озере через сутки после того, как он пережил жестокий «сеанс борьбы» в императорском колледже, основанном Хубилай-ханом. «Сеанс борьбы» против У Хана состоялся в присутствии 10 000 зрителей на Рабочем стадионе; позже он скончался от побоев в тюрьме. Дэн Сяопин тоже прошел через «борьбу», его лишили всех постов и сослали в деревню на «перевоспитание»; у его сына Дэн Пуфана (1944) парализовало ноги после того, как хунвейбины вынудили его прыгнуть либо выбросили из окна, сломав ему спину. (Позже он стал первым защитником прав инвалидов в КНР.) Эрик Гордон, британский журналист, находившийся в то время под домашним арестом в Пекине, сравнил постоянный рев толпы во время «сеансов борьбы» со «стоном гигантского животного, ползущего по городу» [23].
С августа по ноябрь 1966 года Мао и его товарищи-идеологи, в числе которых были Чэнь Бода и Линь Бяо, нагнетали политическую истерию на восьми сборищах хунвейбинов на площади Тяньаньмэнь. На эти сборища в Пекин стекались студенты со всей страны. Находясь в плену культа личности, они и другие люди по всему Китаю танцевали для Мао Танец преданности, носили с собой маленькие красные книжечки с его текстами и пели песни с названиями типа «Плавание зависит от кормчего».
Мао и Линь Бяо призвали хунвейбинов уничтожать «четыре пережитка»: старое мышление, старые традиции, старую культуру и старые обычаи. Позже один из хунвейбинов вспоминал: «Мы взялись за дело, словно армия царей обезьян, жаждущих разрушить все земное» [24]. По всей стране они разрушали мечети, церкви, даосские и буддийские храмы, религиозные скульптуры (в том числе и статую Желтого императора) и пытали верующих. Они осквернили могилы иезуитов Маттео Риччи и Шалля фон Белля, императора династии Мин Ваньли и даже могилу кота императора Цзяцзина по имени Снежная Бровь. Они нападали на женщин, пользовавшихся косметикой и носивших ципао, и уничтожали все, от мебели в стиле эпохи Мин до переводов западных романов. Они сменили названия улиц и площадей на революционные лозунги, создав путаницу из многочисленных «Борцов с империализмом» и «Освобождений» в одном и том же городе. Звучали предложения перенастроить светофоры так, чтобы красный свет означал «можно ехать», но тут возобладали более здравые голоса. КПК в свое время осудила Чан Кайши за то, что он увез некоторые из величайших сокровищ Запретного города на Тайвань; трудно сказать, какие из них уцелели бы, оставь он их в Китае.
Премьер Чжоу Эньлай, поддерживая Мао, все же воспользовался своей властью, чтобы защитить некоторые памятники истории и культуры, включая, пусть и с опозданием, Запретный город и храм Нефритового Будды в Шанхае. Он сумел спасти и дворец далай-ламы Потала в Лхасе, но хунвейбины, в рядах которых были и этнические тибетцы, взорвали множество храмов, которые пережили период насилия в 1950-х. В других храмах они устраивали ожесточенные схватки – например, в священном храме Джоканг в Лхасе, где хранилась статуя Будды, привезенная в Тибет принцессой Вэньчэн. По некоторым сообщениям, хунвейбины уничтожили в Пекине 4922 из 6843 внесенных в каталоги исторических реликвий [25].
Хунвейбины также обыскивали и громили дома обычных людей. Многие люди в страхе сжигали или иным образом уничтожали бесценные книги, свитки и другие предметы искусства, личные дневники и письма. Писательница Ян Цзян (1911–2016) почти закончила перевод романа Сервантеса «Дон Кихот», когда хунвейбины ворвались в ее дом и забрали рукопись. После культурной революции рукопись обнаружили в куче ненужных бумаг и вернули писательнице. Она закончила перевод, а в 1986 году получила за него медаль от испанского короля Хуана Карлоса.
Смысл уничтожения «четырех пережитков» был в том, чтобы дать дорогу новой, революционной культуре, представленной в революционных образцовых спектаклях, янбаньси 样板戏; этот жанр включал в себя также балет и симфоническую музыку. Эти спектакли были плодом творчества Цзян Цин и прославляли земельную реформу («Красный женский отряд»), борьбу с японцами («Шацзябан»), героизм НОАК в гражданской войне («Ловкий захват Тигровой горы») и победу над контрреволюционными вредителями («В доке»).
По всей стране местные органы управления сменялись нестабильными коалициями кадровых работников, солдат, рабочих и студентов, и государство почти погрузилось в анархию. Группы хунвейбинов, которых армия вооружала по приказу Мао, устраивали бои, выясняя, кто из них сильнее предан Председателю Мао, и используя при этом коктейли Молотова, пулеметы, копья и танки. В августе 1967 года в одном только конфликте в пекинском районе Сидань участвовали 3000 вооруженных бойцов, погибли несколько сотен человек. На территориях университетов лежали разлагающиеся трупы, по улицам текли реки крови. Хунвейбины бесплатно ездили на поездах и автобусах по всей стране, пропагандируя культурную революцию (как выяснилось, при этом они невольно распространили цереброспинальный менингит, эпидемия которого унесет 160 000 жизней) [26].