Так слушай, мир, так говорю тебе я:
НЕ ВЕРЮ!
Попрал победно ты ногами тысячи имен,
Так припиши к ним ты еще одно – мое![71]
Стена демократии помогла Дэн Сяопину продемонстрировать более непреклонным членам руководства КПК, что китайский народ покончил с идеологией маоизма. В декабре 1978 года третье пленарное заседание 11-го Центрального комитета КПК формально одобрило принцип коллективного правления. Хуа Гофэн остался председателем КПК, но решения принимали Дэн и его союзники.
Многие из самых ярых активистов культурной революции отправились в тюрьму. Некоторые из их уцелевших жертв из числа руководства КПК вернулись к власти; в их числе был Си Чжунсюнь (1913–2002), ветеран войны с Японией и гражданской войны, которого Мао однажды сравнил с легендарным стратегом эпохи Троецарствия Чжугэ Ляном. Его сын, Си Цзиньпин (р. 1953), в то время студент университета, вскоре начнет собственную политическую карьеру.
Дэн хотел, чтобы к концу ХХ века КНР стала «современной, мощной социалистической страной». Эта цель требовала модернизации сельского хозяйства, промышленности, обороны, науки и технологий. Четыре модернизации, впервые предложенные Чжоу Эньлаем в 1954 году (только вместо науки и технологий он называл коммуникации и транспорт), отражали еще цели реформаторов поздней Цин.
Мао хотел совершить скачок прямиком в коммунизм. Дэн перевел стрелки на то, что он называл начальной стадией социализма. Это позволило КПК ввести рыночные механизмы в централизованную контролируемую экономику КНР и создать гибридную систему «социализма с китайскими характеристиками». Мао пытался заставить реальность соответствовать его представлениям; Дэн предпочитал видеть то, что работает, а представление придет позже. В начале эпохи реформ популярными были высказывания «Ищи правду в фактах», «Не важно, черная кошка или белая, если она ловит мышей», «Переходи реку, нащупывая камни».
Дэн Сяопин пережил Великий поход и несколько чисток, организованных его же коллегами по КПК, чтобы стать главным архитектором эпохи реформ
Государство упразднило народные коммуны и ввело «систему ответственности», при которой с индивидуальными сельхозпроизводителями или их группами заключали контракт на поставку продукции. Подняв закупочные цены и снизив цены на удобрения и другие необходимые в сельском хозяйстве товары, государство помогло сельским областям выбраться из нищеты, сохранив при этом стабильные цены на продовольствие в городах. Дэн перенес промышленность из глубинки на прибрежные территории, что давало достаточное количество рабочей силы и доступ к портам, и перевел ее на производство товаров массового потребления.
Чтобы привнести в современную эпоху науку и технологии, нужно было инвестировать в образование и научные исследования. В 1977 году правительство восстановило систему вступительных экзаменов в университеты, что позволило студентам поступать на основании своих способностей, а не классового положения. Поскольку университетское образование играло ключевую роль при получении хорошей работы, а количество мест в университетах составляло менее 5 % от почти шести миллионов абитуриентов, конкурс на эти места был очень серьезным.
Из «четырех модернизаций» наиболее противоречивой оказалась оборона. Теории Мао о партизанской войне и тактике психической атаки помогли коммунистам пройти через антияпонское сопротивление, гражданскую войну и конфликт в Корее. Его дух эгалитаризма был неотъемлемой частью НОАК, несмотря на то что он никогда не соответствовал реальности. Идея о преобразовании НОАК в современную профессиональную боевую армию с официальными чинами казалась предательством.
Дэн был столь же беспощаден, сколь и прагматичен. В 1978 году Вьетнам вторгся в Камбоджу, вытеснив оттуда красных кхмеров, которых поддерживал Китай, и подписал с Советским Союзом двусторонний договор о взаимной обороне. В начале следующего года Дэн посетил с визитом США, чтобы отпраздновать нормализацию американо-китайских взаимоотношений, и стал первым коммунистическим лидером, ступившим на американскую землю. Во время визита он сказал по поводу Вьетнама: «Когда дети ведут себя плохо, их следует отшлепать». В середине февраля, после его возвращения, НОАК атаковала Вьетнам, назвав среди прочих причин для нападения спор за острова в Южно-Китайском море (который продолжается по сей день). Обе стороны объявили себя победительницами в короткой, но кровавой войне. Тысячи погибших с китайской стороны, проблемы с устаревшей системой полевой связи и командной вертикалью доказали: китайской армии необходима модернизация.
Движение Стены демократии стало раздражать КПК. Когда Дэн велел стране «освободить» свои принципы мышления, он не имел в виду принятие западных стандартов демократии и прав человека, чему, по мнению КПК, лучше всего способствовало бы улучшение экономического положения людей. В марте 1979 года Дэн объявил Четыре основных принципа, непреложные и не подлежащие пересмотру: верность социалистическому пути, диктатура пролетариата, лидерство КПК и мышление Маркса – Ленина – Мао Цзэдуна.
Вэй Цзиншэн (р. 1950), электрик и бывший хунвейбин, в своем эссе, прикрепленном к Стене демократии, доказывал, что без «пятой модернизации» – демократии – остальные четыре не имеют смысла. Китайцам не нужны товары, императоры и очередной «тиран-автократ», писал он. «Мы хотим быть хозяевами собственной судьбы» [2]. Его арестовали в начале 1979 года, обвинив в «агитации за свержение правительства диктатуры пролетариата и социалистической системы», и приговорили к 15 годам тюрьмы. В заключении оказались и десятки других людей. Со Стеной демократии было в буквальном смысле покончено, и Пекинская весна закончилась.
В ноябре 1980 года перед судом предстала нераскаявшаяся Цзян Цин и остальные члены Банды четырех. «Я была собакой Председателя Мао», – настойчиво утверждала она во время суда, который телевидение транслировало на всю страну. «Я кусала всех, кого он приказывал мне кусать».
Суд вынес смертный приговор, который смягчили до пожизненного заключения. Десять лет спустя у Цзян Цин диагностировали рак, и она повесилась. Говорят, что она нацарапала на номере газеты «Жэньминь жибао» предсмертную записку: «Председатель, я люблю тебя! Твоя ученица, твой воин идет к тебе!» [3]
В 1981 году КПК официально признала: «Культурная революция, продолжавшаяся с мая 1966 по октябрь 1976 года, ответственна за самые серьезные неудачи и самые тяжелые потери, от которых пострадали партия, государство и народ, начиная с самого основания Китайской Народной Республики».
Существует широко распространенное заблуждение, будто эта резолюция объявила наследие Мао на 70 % благом и на 30 % злом. Это не так. Она действительно признавала ответственность Мао за то, что он затеял и провел культурную революцию, и за то, что он совершал серьезные ошибки; однако все это она называла вторичным по сравнению с его достижениями, и утверждала, что он остается «великим, уважаемым и любимым лидером и учителем» китайского народа [4].
Партия принялась зачищать свои ряды от десятков миллионов непримиримых левых и реабилитировала большинство жертв культурной революции и кампании против правых; в числе прочих были посмертно реабилитированы заместитель мэра Пекина У Хань и писатель Лао Шэ. В начале 1979 года отдел пропаганды начал работу по развенчанию культа Мао; начался демонтаж его статуй и были выпущены указания по избавлению от «предметов культа», таких как значки и фарфоровые бюсты [5].
В КНР приняли четвертую по счету конституцию; она объявляла государственным языком стандартный мандаринский диалект и ограничивала пребывание на посту президента (председателя или главы государства) двумя сроками, чтобы усилить принцип коллективного правления. Хуа Гофэн покинул свой пост в 1981 году, став последним лидером КПК, которого называли председателем. В следующем году Ху Яобан (1915–1989), участник Великого похода, реформатор и союзник Дэн Сяопина, стал первым генеральным секретарем партии. Дэн Сяопин, который был самым влиятельным человеком в КНР с 1978 года до своей смерти в 1997-м, лишь однажды занимал руководящий пост: он был председателем Центрального военного совета.
Официально перевернув страницу прошлого, КПК велела населению «смотреть в будущее», сян цянь кань, что, как многие заметили, звучало точно так же, как фраза «стремитесь к деньгам».
Девять десятых из проживавших в материковом Китае 981 миллиона человек выживали на грани или ниже определенной Всемирным банком черты крайней бедности в 2$ в день. Определив неконтролируемый рост численности населения как препятствие на пути к процветанию, в 1980 году КПК объявила политику «одна семья – один ребенок». Многие партийные кадры сохранили маоистский тип мышления и любую кампанию проводили так, словно это война; по этой причине происходили бесчисленные насильственные аборты и стерилизации, особенно в сельской местности, где на тот момент проживало 80 % населения. Возросло также число умерщвлений младенцев женского пола, поскольку многие сельские жители придерживались традиционного мнения, что сыновья ценнее дочерей, что привело к серьезному дисбалансу в соотношении полов. В городах, где люди жили кучнее, а уровень образования был выше, эта политика встретила меньше сопротивления.
Когда центральное руководство ослабило свою хватку на экономике, граждане получили больше возможностей повышать свой уровень жизни, вступая в коллективные предприятия или становясь индивидуальными предпринимателями. Совместные с зарубежными партнерами предприятия возникали во многих секторах, от производства сигарет до гостиничного дела. Немногочисленные специальные экономические зоны, в числе которых был некогда скромный округ Шэньчжэнь неподалеку от границы с Гонконгом, служили экспериментальными площадками для амбициозных рыночных экономических реформ. Признав необходимость ясности в отношении права на собственность, в том числе интеллектуальную, КНР ввела в 1986 году первый гражданский кодекс. Еще одним аспектом «демилитаризации» китайского общества было умеренное ослабление запрета на религию и возрождение традиционных праздников и обычаев, в том числе в Тибете и Синьцзяне.