Дэн Сяопин, ставший в 1978 году человеком года по версии Time, вновь получил это звание в 1985 году. Многие на Западе убеждали себя, что человек, которого Мао обвинял в «пособничестве капитализму», в глубине души был и капиталистом, и демократом. В 1980-х международная торговля и инвестиции, культурный и образовательный обмен, а также добрая воля в отношении других стран внесли свой вклад в растущее благосостояние Китая и в его международное положение.
В сентябре 1981 года КПК предложила Тайваню план из девяти пунктов по «мирному воссоединению». В нем повторялись изложенные ранее предложения по организации почтовой и телефонной связи и по перемещению через пролив; план также обещал, что Тайвань сохранит свою армию и капиталистический образ жизни в соответствии с формулой «одна страна, две системы». Если остров воспротивится воссоединению, Пекин не исключает применение силы. Если же он объявит о своей независимости, это будет означать войну: в мире может быть только один Китай.
Президент Тайваня Цзян Цзинго ответил: «Никаких встреч, никаких обсуждений, никакого компромисса». Он сказал, что все еще планирует «вернуть материковый Китай» и освободить его жителей от коммунистического рабства. Тайвань, несмотря на военное положение, репрессии и незалеченные исторические раны, гордился тем, что он – один из самых быстро растущих азиатских «экономических тигров» наряду с Гонконгом, Сингапуром и Южной Кореей. В 1981 году ежегодный объем ВВП на душу населения на материке составлял 197$, а на Тайване 2692$. Многих злила автократия Гоминьдана, но мало кто предпочитал коммунистическую альтернативу. Одна из карикатур изображала широко распространенную реакцию на предложенную КНР финансовую помощь: человек на старом велосипеде, одетый в потрепанный костюм Мао, машет пригоршней китайских юаней хорошо одетому человеку в дорогом седане.
Когда в 1983 году один из известных тайваньских певцов и композиторов Хоу Дэцзянь (р. 1956) проигнорировал тайваньские законы и отправился в Китай, лихорадочно заработала материковая пропаганда, превозносившая его возвращение «с целью испить молока родины». На Тайване считали, что он сбежал от долгов или от жены, что его выманили обманом, похитили или что он просто утратил связь с реальностью.
В 1982 году, в начале британско-китайских переговоров о будущем Гонконга, Дэн Сяопин настаивал, что Китай получит власть над всем Гонконгом в 1997 г. Обсуждаться могли только детали
Между тем истекало время и для Гонконга. Так называемые неравные договоры XIX века навечно передали остров Гонконг и полуостров Коулун (Цзюлун) Великобритании, однако 99-летний срок аренды Новых Территорий – 92 % острова Гонконг и места проживания половины его населения – должен был истечь в 1997 году. Британско-китайское соглашение, подписанное 19 декабря 1984 года, детально разрабатывало формулу «одна страна, две системы»: Гонконг сохранит свой образ жизни, юридическую систему и «высокую степень автономии» по меньшей мере на 50 лет начиная с 1997 года. В новой конституции для Гонконга после его передачи упоминалось, что будут проведены «демократические выборы», но не указывалась дата выполнения этого обещания.
В Китае отменили государственные субсидии для издателей, киностудий и других учреждений культуры, что привело к незапланированным последствиям в виде освобождения произведений культуры от маоистских ограничений. В 1970 году, во время культурной революции, у читателей был выбор из 42 газет, 21 журнала и менее чем 5000 новых книг; к 1985 году их число составляло 698, 4705 и 45 602 соответственно. Сенсационные рассказы о жизни телохранителей Мао или о пробуждении сексуальности соседствовали с первыми работами на темы феминизма и защиты окружающей среды, с историческими расследованиями и размышлениями о собственной культуре, которые отражали некоторые из проблем Движения 4 мая. Публиковались переводы многих западных книг: Ницше, Кафка и Сартр нашли в Китае новых восторженных поклонников.
Читатели также впервые познакомились с писателями Тайваня, Гонконга и республиканской эпохи. «Уродливый китаец», книга бывшего узника тюрьмы на острове Люйдао Бо Яна, вызвала горячие споры и сравнения с Лу Синем и впоследствии была запрещена. Многим нравилась дерзкая сатирическая городская проза таких молодых писателей, как Ван Шо (р. 1958). Новое поколение режиссеров, включая Чэнь Кайгэ (р. 1952) и Чжан Имоу (р. 1950), ломало установившиеся после 1949 года пропагандистские шаблоны своими историями с открытым финалом и натуралистическим изображением жизни в Китае. Художники и поэты продолжали смелые эксперименты с формой и содержанием, начавшиеся на Стене демократии. К середине 1980-х в Китае была даже первая доморощенная рок-звезда Цуй Цзянь (р. 1961). Описывая произошедший в 1980-х годах взрыв творческой деятельности и интеллектуальных исследований, люди использовали фразу «культурная лихорадка», выньхуа жэ 文化热.
КПК относилась к этим изменениям то терпимо, то с энтузиазмом, то с неудовольствием и даже с яростью. Дэн взял под свой надзор несколько идеологических кампаний, направленных против «избыточного индивидуализма», гуманизма, «буржуазного либерализма» и «духовного загрязнения» (которое также называли «духовным опиумом» – это было кодовое название западного влияния). Как только каждая из этих кампаний сходила на нет, происходил очередной взрыв культурной и интеллектуальной энергии.
В конце 1986 года, вдохновившись лекциями астрофизика и проректора университета Фан Личжи (1936–2012) о социальной ответственности интеллигенции, студенты в Шанхае, Пекине и еще в нескольких городах вышли на демонстрации за расширение свобод. Генеральный секретарь Ху Яобан выступил против приказа Дэн Сяопина исключить из КПК Фан Личжи и других откровенно высказавшихся людей – и в результате сам лишился поста.
Лу Синь как-то раз объяснил, как он пришел к написанию рассказа «Записки сумасшедшего». Друг попросил его написать что-нибудь для журнала «Новая молодежь». Он задумался:
Представьте себе железный дом без окон, совершенно не поддающийся разрушению. Внутри спит множество людей, и скоро они умрут от нехватки воздуха. Но они умрут во сне и не почувствуют горя от своей смерти. Скажем, вы попытаетесь разбудить их криком; проснутся несколько человек, у которых сон чуток, и будут приговорены к безутешной агонии перед смертью. Вы уверены, что поступите правильно? [6]
Его друг ответил, что если проснется достаточное количество спящих, то им, возможно, удастся вырваться из дома.
6 января 1989 года Фан Личжи написал открытое письмо Дэн Сяопину, в котором убеждал КПК отпраздновать 40-ю годовщину основания КНР, 70-ю годовщину Движения 4 мая и 200-летие Французской революции, выпустив из тюрем всех политзаключенных, в том числе и активиста Стены демократии Вэй Цзиншэна [7]. Письмо вдохновило людей на многочисленные похожие петиции, в том числе и от поколения 4 мая, и от поэта Бэй Дао. 22 февраля чиновники заявили, что эти призывы «противоречат принципам законности» [8].
15 апреля 1989 года умер Ху Яобан. В течение нескольких следующих дней студенты университетов стали собираться на площади Тяньаньмэнь; они ставили плакаты у памятника народным героям. Один из плакатов гласил: «Тот, кто не должен был умирать, умер; те, кто должен умереть, до сих пор живы». Последовавшие за этим многочисленные протесты изначально были сосредоточены на коррупции и оперировали лозунгами типа «Продай “мерседес” и спаси страну». 26 апреля «Жэньминь жибао» обвинила «крайне малое число» людей в заговоре с целью «погрузить всю страну в хаос и саботаж и отвергнуть лидерство Коммунистической партии Китая и социалистической системы».
На следующее утро десятки тысяч непокорных студентов заполнили улицы и пошли к площади, при этом число участников процессии все время росло; эта демонстрация привела к возникновению всенародного движения, требовавшего демократии, ответственности перед народом и свободы слова[72].
Никто не знает, что стало с неизвестным человеком, вставшим 4 июня в Пекине перед колонной танков, а затем растворившимся в толпе
Студенты оккупировали площадь Тяньаньмэнь весь следующий месяц. В начале мая они устроили массовую голодовку, вызвавшую еще большую общественную поддержку. Протесты помешали визиту Михаила Горбачева 15 мая; это была первая встреча между лидерами КНР и СССР со времен разрыва отношений между странами тридцать лет назад. Дэн был в ярости. После того как он ввел военное положение в столице, горожане всех возрастов вышли на улицы, чтобы помешать армии добраться до студентов на площади.
Движение начало выдыхаться, когда 2 июня автор и исполнитель песен Хоу Дэцзянь и университетский лектор и язвительный культуролог Лю Сяобо – тот самый, который сказал, что «бродячий пес» Конфуций превратился бы в «сторожевую собаку», если бы нашел владельца, – начали голодовку на площади вместе с двумя друзьями. Когда поступил приказ армии очистить площадь «максимально жестко», на прилегающих к площади улицах находились десятки тысяч людей, и тысячи оставались на самой площади. Горожане пытались помешать продвижению армейских частей. Поздней ночью 3 июня солдаты открыли стрельбу боевыми патронами.
Несмотря на то что Хоу и Лю помогали договориться об эвакуации студентов с площади, армия, по некоторым подсчетам, убила около 1000 человек в Пекине и еще несколько сотен в других городах; и еще тысячи получили ранения [9]. Опубликованные в других странах свидетельские показания рассказывали о том, что солдаты стреляли в упор в молодых женщин и что в больничных коридорах лежали горы тел. В западных СМИ эти события условно обозначили как «бойню на площади Тяньаньмэнь», однако убийства в Пекине произошли по большей части на улицах, прилегающих к площади. В официальных отчетах убитых называли мятежниками и подробно рассказывали о смертях солдат из НОАК, которых избили до смерти или сожгли коктейлями Молотова, брошенными в бронетранспортеры; их тела затем подвесили на пешеходных мостах, словно ужасные трофеи.