[33].
В поздние годы Хань богатые землевладельцы безнаказанно эксплуатировали крестьянский труд[34]. Наводнения и голод усугубили общую нищету, и по всей империи стали вспыхивать массовые восстания, в том числе и то, которое возглавили даосские целители – восстание Желтых повязок (184–185). Евнухи убили командующего армией и выставили его голову на воротах окруженной стеной столицы; армия ответила на это массовой резней евнухов. Началась анархия, стали возникать независимые царства; Хань утратила контроль над большей частью своей империи, включая большинство территорий к югу от Янцзы. Военный, политик и поэт Цао Цао (155–220), усыновленный внук евнуха, описывает тяжкие последствия для народа в стихотворении «Кладбищенская песнь» [9]:
Сотни тысяч
безвременно с жизнью расстались.
Побелевшие кости
на лугах омывает роса.
В опустевших селеньях
теперь не услышишь ни звука,
лишь один уцелевший
едва ли остался из ста…
Я о том вспоминаю
с такою душевною мукой![35]
В китайском языке есть поговорка, служащая эквивалентом выражения «легок на помине»: «скажи Цао Цао, и Цао Цао придет». Тринадцатый император, Сянь-ди, сел на трон в возрасте восьми лет. Он оказался пешкой в борьбе за власть, и его похищал то один, то другой военачальник. В 192 году ему едва удалось сбежать от особенно жестокого тюремщика, неотступно его преследовавшего. Он уже собирался послать призыв о помощи Цао Цао; едва посланник оседлал коня, как подошли войска Цао Цао и спасли положение.
Император стал благодарной марионеткой в руках Цао Цао, и тот поставил перед собой задачу вновь объединить расколотую империю Хань. К 200 году, победив последних соперников Хань на севере, он повел огромную армию на юг, где произойдет самая легендарная битва в китайской истории – битва у Красной Скалы.
5Великий разладТри царства, две женщины-воительницы, семь мудрецов и порошок из пяти минералов
«Троецарствие» – роман XIV века авторства Ло Гуаньчжуна, основанный на истории того бурного периода, ознаменовавшегося несчастьями, обрушившимися на позднюю Хань. Первое предложение этого романа находится в числе самых известных в китайской литературе: «Великие силы Поднебесной, долго будучи разобщенными, стремятся соединиться вновь и после продолжительного единения опять распадаются – так говорят в народе»[36]. Круговорот порядка и хаоса, который отмечал Мэн-цзы, стал общим лейтмотивом китайской истории. Эпоха хаоса, начавшаяся с походом Цао Цао на юг, с тех самых пор служит предостережением против опасностей разлада.
К тому времени, как армия Хань под командованием Цао Цао подошла к Янцзы, войско было вымотано и ослаблено болезнями, не хватало припасов, моральный дух упал. Кавалерия, набранная из ассимилированных сюнну и других северных племен, увязала на топких болотистых территориях юга. Самым ценным армейским активом Цао Цао была армада военных кораблей, которые его войска захватили у мятежного государства, завоеванного ими при передвижении вдоль реки. Целью Цао Цао было покорение двух последних мятежных государств, которые совместно контролировали земли к югу от Янцзы. На востоке лежало царство У, которое возглавлял военачальник Сунь Цюань; на западе (на территории, включающей сегодняшнюю провинцию Сычуань) находилось царство Шу, которым правил дальний родственник императорского клана Лю династии Хань и претендент на трон Лю Бэй (161–223). У и Шу образовали крепкий альянс перед лицом общей угрозы.
После первоначальной стычки с объединенными силами У и Шу Цао Цао выбрал тактическое отступление, чтобы дать своим людям отдохнуть. Они соединили военные корабли цепями и пришвартовали их у берегов Янцзы в месте под названием «Красная Скала». Рассчитав направление и силу ветра, Чжоу Юй, один из командующих армией У и Шу, поплыл к флоту Цао Цао с эскадрой лодок, объявив, что он и его люди хотят перейти на сторону противника. Подплыв ближе, они подожгли лодки, наполненные хворостом и горючим маслом, а сами пересели в лодки поменьше. Ветер швырнул пылающие лодки в скованные цепями суда Цао Цао. Множество людей и лошадей погибли в огненном аду или утонули, пытаясь спастись. Огонь распространился на наземный лагерь, который к этому времени атаковала с земли объединенная армия юга. Цао Цао и его войско обратились в бегство, преследуемые врагами. Битва у Красной Скалы стала настолько легендарной, что трудно доподлинно установить все подробности этого события.
Вскоре после этого Сунь Цюань попытался скрепить альянс между У и Шу, устроив брак между своей младшей сестрой и овдовевшим Лю Бэем. Сестра, известная потомкам под именем Сунь Жэнь или Сунь Шан-сян, была, как говорят, суровой воительницей, которая могла сравниться с любым мужчиной; она надолго стала героиней массовой культуры. По свидетельству историков, когорта ее вооруженных мечами служанок настолько сильно нервировала супруга, который был гораздо старше, что, входя к ней в опочивальню, Лю Бэй каждый раз «ощущал холодок в сердце» [1]. Три года спустя, когда Лю Бэй отправился в военный поход, Сунь Жэнь вернулась к брату.
Режиссер Джон Ву воссоздал битву у Красной Скалы в своем двухсерийном фильме 2008–2009 гг. Точная дислокация битвы остается тайной, хотя многие приречные города претендовали на право называться этим местом, чтобы заработать на туризме
Среди тех, кто с самого начала опасался Сунь Жэнь, был военный советник Лю Бэя Чжугэ Лян – величайший стратег в китайской истории после Сунь-цзы. Он также изобрел «деревянного быка» – тачку, на которой к полю боя подвозились припасы, а оттуда вывозились раненые, а также улучшил еще одно изобретение той эпохи – перезаряжаемый арбалет. Он как-то раз скромно подытожил свои достижения, сказав: «Я делал все возможное, чтобы спасти свою шкуру в бушующем мире» [2]. Он также запомнился людям тем, что с радостью женился на женщине, которая, по описанию ее отца, не была красавицей, но была ему ровней в талантах. К сожалению, ее имени история не сохранила.
В качестве бога войны Гуань Юя обычно изображают огромным мускулистым мужчиной с красной кожей, свидетельствующей о его мужественности
Доверие Лю Бэя к Чжугэ Ляну вызывало недовольство еще одного его приближенного, Гуань Юя (160–221). Гуань Юй, возможно, смог бы утешиться тем, что примерно через 400 лет после его смерти он обретет бессмертие как Гуань-ди – бог войны. Если Конфуций стал символом «ученого», или «цивилизованного», Китая, вэнь 文, то Гуань Юй означает военную традицию, у 武.
Гуань Юй погиб в битве против армии Цао Цао в 219 году. Год спустя умер от болезни Цао Цао. Страдая от мучительных головных болей, он призвал к себе лекаря Хуа То. Есть несколько версий того, что произошло дальше. Согласно одной из них, Хуа То предложил расколоть череп Цао Цао топором, чтобы извлечь из него инфекцию. Согласно роману «Троецарствие», Хуа То казнили, а Цао Цао умер несколько дней спустя[37]. Его будут помнить как поэта и масштабную личность, а также за его политический и военный авантюризм.
Цао Цао распорядился, чтобы после его смерти его наложниц и танцовщиц заключили в Медную Птичью башню, окна которой выходили на его могилу. Они должны были вести себя так, словно он жив, – приносить еду к его задернутой пологом кровати и выступать перед гостями 15-го числа каждого месяца. В одном из самых известных своих стихотворений [3] он говорит:
Пою, сам себе наливая вино,
Как долго еще мне прожить суждено?
Ведь жизнь человека – что капельки рос…
Минувший же день столько горя принес![38]
После смерти Цао Цао один из 26 его сыновей, Цао Пи, вынудил злополучного императора Сянь-ди, все это время цеплявшегося за власть, отречься от престола, что ознаменовало официальный конец династии Хань. Цао Пи объявил себя императором царства Вэй, которое по-прежнему враждовало с У и Шу. В честь этих трех царств и была названа эпоха. Одним из главных достижений Вэй, в соответствии со склонностью Цао Пи к легизму, было создание полного свода законов. Еще одним достижением стало усовершенствование ханьской системы назначения на официальные должности: кандидатов ранжировали в соответствии с объективными критериями, хотя сильным кланам все равно удавалось манипулировать системой для продвижения собственных интересов.
Во время правления императора-ребенка Чжэнши (пр. 240–249) при дворе Вэй существовал круг эксцентричных, но блестящих ученых, среди которых был и соправитель Чжэнши Цао Шуан. Привнеся в конфуцианство идеи даосизма и других мистических течений, они одновременно очаровывали и шокировали двор своим свободомыслием, дерзкими шутками и употреблением вводящего в экстаз наркотика – «порошка из пяти минералов», который обладал галлюциногенным действием и, как утверждали, свойствами афродизиака [4]. Другой соправитель Чжэнши, которого все это совершенно не забавляло, убил их всех в 249 году.
Эти эксцентрики жили в одно время с другой деятельной группой независимых мыслителей, известных как Семь мудрецов из бамбуковой рощи, которые вообще не желали иметь дела с каким бы то ни было двором. По легенде, они встречались в бамбуковой роще, чтобы принимать одурманивающие вещества, обмениваться шутками и сочинять поэтические и сатирические произведения. Как истинные последователи даосизма, они питали отвращение к условностям, конфуцианским ритуалам, демонстрации скромности и благопристойности и к представлению о том, что долг ученого мужа – служить обществу.