– Можешь на ужин сварить его. Или завтра на обед. Я тоже хочу его попробовать.
– Еще чего.
– Ульяна. Это не честно. Я выбрал другое блюдо и теперь мне интересно.
– Будет повод вернуться сюда вновь.
– Хочешь, чтобы я попросил тебя.
– А ты разве умеешь? – выгибаю вопросительно бровь.
– Могу приказать.
– Я не прислуга, Наиль.
– Ладно. Нет так нет.
«Вот же…».
– Я подумаю.
– Отлично. Пошли?
Киваю и встаю из-за столика.
– Куда мы? – замечаю, что город остается позади, а впереди магистраль.
– Ты водить умеешь?
– Получила права. Но не водила после экзамена ни разу.
Наиль останавливается на обочине и выйдя из машины направляется к моей двери.
– Пересаживайся на мое место. Прокатишь нас.
– Чего? Наиль перестань, я не хочу. Я…, да я просто боюсь, ты что?
Берет за руки и садится на корточки, чтобы видеть меня.
– Успокойся. Я буду рядом, Ульян. Не бойся, ладно?
Как загипнотизированная киваю ему в ответ и держась по-прежнему за его руки вылезаю из машины, усаживаясь за руль.
– Ты уверен? Просто, а вдруг мы…
Кладет свою руку на мою, что обхватила руль слишком крепко.
– Доверься мне.
– Это сложно после… – замолкаю и не договариваю.
Касается пальцами моего подбородка и поворачивает голову к себе. Медленно приближается, слегка коснувшись моих губ.
– Я знаю. Знаю, что виноват перед тобой, Ульяна. Прости.
«Будто это что-то изменит, Наиль!»
Возвращаю свое внимание ситуации и машине. Нет смысла говорить о том, что может измениться в секунду.
– Итак, куда мне жать, куда давить?
После небольшой инструкции, мы медленно трогаемся с места, а уже через десять минут я пищу на скорости в девяносто километров в час, набирая все больше.
Наиль
Смотрю на нее и улыбаюсь сам. Столько счастья на ее лице, столько радости и жизни в смехе. Вернулись те самые чувства, что были во мне, после того ужина, когда впервые увидел ее фото в телефоне Фатимы.
Я все глубже погружаюсь в нее и тем самым больше думаю о том, что я, откровенно говоря, мудак.
Даже ее поведение другое. Там была реальная шармута, знающая свою истинную «цену», а Ульяна…
Она обнажает меня. Полностью обезоруживает. Даже злиться становится сложно… невозможно…
Постоянно проверяю телефон в надежде, что мне придет ответ от моих людей, но он молчит.
Мне нужны ответы, а пока что, я хочу показать ей сады Хасимы.
– Здесь поверни направо.
Ульяна делает это и тут же говорит.
– Я тут подумала, Наиль, – обожаю, когда она произносит мое имя. – Может ты специально дал мне сесть за руль, в надежде что я оставлю на машине царапину, и буду твоей рабыней всю жизнь, оставшуюся? Так вот знай – ничего подобного не будет.
«Знала бы ты, что я уже подумываю об этом».
– Отличная идея, – приближаюсь к ней. – Значит нужно вывести тебя из равновесия, чтобы ты точно вильнула на трассе. Если царапина – это пожизненное рабство, то что будет за вмятину? Ты и твое тело, в полном распоряжении навсегда, – кладу руку на ее колено и веду ею по бедру, смещаясь на внутреннюю сторону, наблюдая, как она пытается сдержаться.
– Перестань. Хочешь, чтобы мы убились тут? – говорит серьезно, хотя уголки губ дергаются в преддверии улыбки.
– Нет, ты нужна мне живой и невредимой. У меня на тебя большие планы.
Сегодня захотелось сбавить обороты в ее сторону. Слишком она напряжена. Хочу ее настоящую, хотя после того, как я поступил с ней, забрав девственность и свободу…
– Приехали, – она паркуется в положенном месте.
– Где мы?
– Сейчас увидишь.
Помогаю ей выйти из машины и веду туда, где и сам люблю бывать.
– Так красиво.
Мы смотрим на зеленое полотно низкорослых деревьев, словно мини-копии нам известных, не больше полутора метров (придумано автором, для красивой легенды).
– Что это такое?
Ульяна проходит между рядов и касается листьев.
– Это сады Хасимы.
– Красивое название.
– Им уже больше пятидесяти лет. Здесь была сплошная пустыня. У Хасимы, была маленькая дочка и мама-биолог для нее стала кумиром. Они планировали высадить целый сад, выведенных ими необычных фруктов. Девочку увлекали растения, и она знала, что станет похожей на мать и они вместе прогуляются по саду, созданному ими. Но беда постучала в их дом. У малышки обнаружили рак. Казалось, что вовремя. Врачи давали почти 100%, но Хасима, уже в тот момент чувствовала, что неизбежна беда, потеря… Она стала работать над созданием карликовых фруктовых деревьев. Дочери были отведены годы, и она знала, что успеет. Она хотела успеть.
К моменту, когда девочка была уже очень плоха, сад был примерно с метр высотой. На инвалидной коляске, Хасима привезла ее и взяв за руку они пошли гулять по своему саду… по своей осуществленной мечте, в столь короткий срок. Кажется, что сам Всевышний помогал ей, одаривая солнцем маленькие деревца. С тех пор, сад размером двадцать на двадцать стал таким, каким видишь его ты, Ульяна.
Сейчас им владеет семья женщины и он уже стал достоянием и неким символом надежды. Сюда могут приезжать кто угодно. Они не запрещают. Плоды отвозят в больницы или приюты.
Ульяна остановилась и подошла к стволу дерева, погладив его.
– Здесь столько боли. Красота всегда таит большую боль. Почему? – кажется, что и говорила она не со мной.
– Не знаю, Ульяна. Наверное, потому что за все приходится платить… рано или поздно…
– Это так печально…
Она хмыкнула, и мы пошли дальше.
– Почему ты приходишь сюда?
– Не знаю. Я не так давно сюда впервые приехал, хоть и знал об этом месте. Позже стал отправлять и деньги в поддержку. Я вообще люблю природу. Люблю свой дом.
Девушка остановилась и странно посмотрела на мое лицо… в глаза.
Знаю, что она думает обо мне, но я впервые решил рассказать о себе.
– Ты очень странный и противоречивый, знаешь?
Улыбаюсь на ее слова.
– Знаю.
К шести вечера мы приезжаем домой. Ульяна стала немного расслабленной. Вошли в комнату и сразу же стали переодеваться, потому что песок оставил следы на одежде и коже.
– Пойдем вместе в душ, – не стал спрашивать, иначе убежала бы.
Вижу, как стесняется, чем заводит еще больше. Хотел оставить на вечер, но не удержался.
При виде ее стройного и нежного тела, никакие тормоза не срабатывают.
Это нереально.
Пью ее до дна, каждый выдох, каждое движение.
Кожей к обнаженной ей. Лицом к лицу.
Поднимаю ее за бедра и прислоняю к стене. Не жду и сразу врываюсь в нее.
Горячо, узко, влажно… Моя… она только моя.
Целую нежные, пухлые губы. Кусаю, получая в ответ бешеный отклик. Хотя еще пытается сопротивляться.
Насаживаю на себя, утопая в ней.
«Что же ты со мной делаешь, девочка?»
Тихо стонет. Взрывает меня изнутри.
Царапает и льнет к телу, теряется в эмоциях. Ускоряюсь и чувствую, как застывает в пространстве, а после сокращается на мне.
Ставлю девушку на ноги, придерживая, и продолжаю, развернув к себе спиной.
Вхожу все глубже и быстрей, а после кончаю на красивую попку. Оглаживаю ягодицы, сжимая их. Прижимаюсь торсом к ее красивой тонкой спине, ловя в объятия хрупкую талию.
Она слишком желанна, и я не знаю, хорошо это или нет.
– Я хочу, чтобы ты научилась танцевать.
Ульяна
Взрыв эмоций, который я получила за этот день меня переполнил. Я бурлила чувствами, которые сменяли друг друга. Словно идешь по тонкой линии, что является гранью.
Гранью чего? Я так и не смогла понять.
«Танцевать?»
Не знала, что ответить. Ни единого слова не промелькнуло, что могло послужить ответом на его просьбу.
«Зачем? Почему? Для чего?»
Промолчала и он выпустил из объятий.
Спускаюсь на кухню и нахожу на ней Мадину.
– Привет. Уступишь мне свою святая святых на один вечер?
– Решила сразить его наповал?
– Перестань. Просто решила приготовить любимое блюдо. Не более того. Соскучилась по России.
– Он мужчина, Ульяна. И уже покорен, но не признается.
– Вы все так романтизируете. Но правда иногда убивает или оказывается слишком уродливой.
– Ты права. А что считать правдой, каждый решает сам, милая. Если тебе что-то понадобится – зови. Моя комната сразу за углом налево.
– Спасибо.
Пока готовлю фасолевый суп с копченостями, то и дело вспоминаю этот день. В такого Наиля, было бы легко влюбиться, особенно такой девчонке, не знавшей, что такое любовь. Но пройдя через все, что он мне тут устроил, я чувствую себя вымотанной, уставшей – это невозможно было бы. Отвращение к себе, к тому, что вытворяю. Я не знаю, нормально ли это все?
Однажды я слышала про стокгольмский синдром, но не вникала, может это он?
Подходит ли ситуация под описание этого термина? Но я и не люблю его.
Черт. Мне нужен интернет.
– А ты что тут делай? – врывается в сознание противный голос Рании.
– Стою и жду, когда ты придешь.
– Зачем? – удивляется.
– Что бы спросила меня – что я тут делаю. Теперь моя миссия и твоя выполнена, я могу идти.
– Ничего не понять.
– А ты в принципе мало понимаешь, Рания.
Прохожу мимо нее и поднимаюсь в спальню. До ужина еще целый час. А я сегодня немного устала.
Глава 17
Просыпаюсь от поцелуев и крепких объятий.
Невольно хочется улыбаться, но потом тут же беру себя в руки.
– Я спать хочу, Наиль.
– А я тебя хочу, – разворачивает к себе и укладывает меня на свое плечо.
– Отстань. Правда устала. Не буду ужинать даже.
– Ну нет, ты меня покормишь сегодня.
– Не борзей, Хаддад. У тебя есть Мадина.
Смеется так, что мелкая вибрация проходит по моему телу.
Гладит по щеке и целует в макушку.
– Вставай, – шепчет тихо.
– Еще пару раз так скажи, и я усну очень крепко.
– Ладно.
Укладывает меня на постель и не успеваю я обрадоваться победе, как меня подхватывают на руки и перекидывают через плечо.