– Так красиво.
Смотрю на это великолепие не отводя взгляда.
«Интересно, куда он улетел?»
За эти дни он нехотя стал ближе. Да я сопротивляюсь, да не хочу этого… но он будто нарочно сводит с ума своей лаской, а еще раздражает, обижает, но каким-то образом пробивает мою броню ненависти.
Глупые мысли… мне просто нужен свежий воздух, просто нужно побыть в тишине и подальше от него, только и всего.
Открываю шторы до конца и снова ложусь в кровать, сходив в ванную комнату.
Луна гипнотизирует, привлекает к себе мои глаза…, и я смотрю на нее, мысленно думая о том, что возможно он точно так же, как и я не спит, наблюдая за этой красотой.
Следующим утром мне и правда стало гораздо лучше. Ломота в теле была немного неприятной, поэтому я встала и сделала зарядку. Мадина пришла к девяти, и я уже ждала ее появления, так как стало невыносимо сидеть одной.
– Доброе утро. Смотрю ты повеселела. Как самочувствие?
– Доброе утро, Мадина. Я лучше всех. И в комнате сидеть не стану.
– Ульяна, Наиль…
– Где он? – специально провоцирую на понимание. – Мадина, мое нахождение тут ничего не изменит, уже произошло. На улицу не пойду, но хочу и с Муной поговорить и вообще… Ну пожалуйста, – обнимаю ее со спины положив голову на плечо.
– Смешная моя. Хорошо. Но прошу не ешь и не пей ничего из того, что тебе дала не я. Это строгий приказ.
– Обещаю.
Выходим вместе и направляемся на кухню.
– Ульяна, – визжит Муна бросаясь на мою шею. – Я так переживай за тебя. Как ты?
– Все хорошо, спасибо. Тело болит немного, поэтому давай-ка потанцуем. Разомнемся.
– Ого. Я не против, мама пойдешь с нами?
– А чего не пойти, – откликается Мадина. – Сделала все дела уже на данный момент.
Да, я решила для себя самой выучить пару движений их красивых танцев. Слишком завораживает все это.
Да и, если Наиль спросит, буду как бревно стоять. Просто не хочу выслушивать нытье.
Входим в женскую комнату для отдыха. Здесь так уютно, что я бы тут все дни проводила с удовольствием.
Она небольшая. Покрыта сплошным ковром. На полу куча больших подушек и два дивана. Стеллажи со всеми женскими вещами, принадлежащими тем, кто тут живет. На стенах плакаты с арабскими высказываниями. Все пестрое и яркое, но не отталкивает на самом деле. Здесь чувствуешь себя вполне по-домашнему, тепло и приятно.
Но на самом деле, весь этот дом именно такой. Несмотря на то, что я оказалась тут не по своей воле, мне тут нравится. Раньше я воспринимала эти стены клеткой, но сейчас иначе совершенно.
Муна включила музыку и стала двигаться.
Ее бедра стали в такт звонким нотам дрожать, плавно рисовать в воздухе символы, а руки словно подыгрывали телу. Все выглядело так красиво.
Не заметила, как в ее руках появился длинный шелковый платок, который она, расправив в воздухе перекидывала на разные части тела, то прикрывая лицо, то развернувшись спину.
Мадина хлопала в ладоши, а я медленно стала повторять за ней.
Ее кисти рук так плавно изгибались змеей, что я попросила ее отдельно показать, как она это делает.
Спиной я чувствовала присутствие. Взгляд. Обжигающий, неприятный.
«Ничего, я до тебя доберусь еще».
На удивление, танец получался все красивее и с каждым днем что не было Наиля я все больше охватывала новые фишки.
С Ранией я почти не пересекалась последние пять дней. А если мы оказывались на одной территории, то просто игнорировали друг друга. Я же старалась придумать план мести, но у меня не выходило.
Абаль так же почти не показывалась. Мне было немного стыдно за свое поведение тем утром, когда я убежала недоев, но я женщина. И пусть мы с Наилем не состоим в отношениях, но вынести все это было не под силу. Возможно, я стану мудрей потом, но пока что, перебороть себя я не могу.
Я не знаю, ревность ли это, быть может, и нет, но что-либо изменить не получается. В любом случае злости на девушку я не держу, мне по-прежнему ее жаль, а решать ситуацию должны точно не мы, а Наиль. Хотя я уеду меньше, чем через две недели, если он сдержит слово, а это значит, что в этом доме ничего не поменяется и лишний элемент тут именно я. Я должна подчиниться обстоятельствам, а не пытаться подстроить эту ситуацию под себя. Я тут никто, и скоро все станет для них, как и прежде.
«Просто немного подождать… Совсем чуть-чуть».
Почему-то в моей жизни все происходит так спонтанно и так быстро последнее время, что я не успеваю адаптироваться, как реальность вновь меняется, либо радуя, либо огорошивая суровостью.
Если вчера все было тихо и спокойно то, когда вечером ко мне вдруг подошла Рания, я поняла, что тучи сгустились надо мной. Самое ужасное, что я не знала, что предстоит мне вынести в этот раз.
Глава 21
– Уляна, господин звонил сказать, что ты завтра будешь одной из танцовщиц на празднике, – сказала она, победно улыбаясь и глядя в глаза. – Не зря училась.
– В жизни не поверю, что он такое сказал. Ты еще не ответила мне за то, что чуть не отравила меня. Стерва.
– Ла. Ла. Клеветникам у нас язык вырывают. Доказать, а потом говори. Нет? Молчи.
– Докажу. И то, что ты сказала про танцы, в жизни не стану этого делать.
– Слушайся меня.
– Да иди ты…
– Хочешь, чтобы позвонила?
Думаю секунду.
– Давай.
– Муна, – кричит она, а я пытаюсь понять, может ли это быть правдой?
Поэтому он сказал мне учиться? Выходит, и с проклятым супом не поверил? Решил проучить? Наказать? Показать мое место и его отношение ко мне? Что я доступная для всех? Показать другим, что у него есть такая как я?
Не верю.
Ни за что не поверю.
– А Муна зачем?
– Переведет все. Я говорить с господином на наш языке.
Девушка пришла быстро и ни разу не взглянула на меня. Казалось, что ее узнаю едва ли. Всегда улыбчивая Муна… Где она?
Протягиваю руку и хочу ее плеча коснуться, но она отшатывается от меня и качает отрицательно головой.
Слышу гудки из телефона Рании и его голос. Это его голос, не спутаешь.
Сплошной арабский, мелькает мое имя, Рания улыбается ближе к концу, а отключив звонок победно говорит.
– Я была права. Муна, переведи все что сказать господин.
Она поднимает свои глаза и с сожалением произносит то, что меня напополам ломает.
– Господин Наиль, сказал, что завтра по его возвращению будет помолвка… – замолкает, опуская лицо к полу. «Помолвка», – это слово цепляется за душу крепкой хваткой. – Его помолвка, и будут гости, и танцовщицы. Ты должна быть среди них, в мужской комнате.
Вот и все. Словно молния пронеслась, разрезая пополам мою жизнь, оставляя после себя запах горелого.
– Что? Муна, он не мог этого сказать. Пусть помолвка, но… Муна, – голос становится сдавленным, потому что к горлу подкатывает ком размером с ту полную луну, которая меня так пленила.
Не верю. Как он мог? Зачем? Почему?
– Ни за что. Слышите меня? Ни за что этого не сделаю.
– Если ты откажешься, тебя выпорют плетью после праздника.
– Он не имеет права на все это, а если ты ко мне прикоснешься, я оторву твои руки костлявые, – срываюсь на крик и убегаю в комнату, запирая ее изнутри.
«Ублюдок. Будь ты проклят Хаддад. Ненавижу тебя. Поверить не могу, что я тут еще думала о нем, как идиотка. Скотина. Мерзавец».
Мечусь из угла в угол.
Слезы, не переставая льются из глаз, а внутри такая пустота расползается, что становится одиноко и больно, как никогда до этого, хотя раньше казалось, что больнее же быть не будет никогда.
«Почему все это со мной происходит? Почему?»
Не поужинав, ложусь в постель. Слышу сквозь сон, как стучит Мадина, просит выйти, но я просто прогоняю ее.
Никто не жалеет меня, не буду делать этого в ответ.
Все против меня, стану такой же.
И если, этот мерзкий ублюдок хочет танец, значит я станцую, а после плюну ему в лицо. Расцарапаю его и не оставлю живого места.
Пусть только посмеет со мной заговорить или попробовать попросить прощения.
С утра чувствую не меньшую слабость, чем вчера вечером. Не спускаюсь к завтраку, игнорирую каждого. Я сейчас не готова ничего и ни с кем обсуждать. К десяти я слышу, как в комнату стучат, а после бесцеремонно врываются.
– Твоя наряд, – кладет аккуратно на постель расправляя складки. – Дорогой шелк. Не порви. Будь готова к одиннадцати. И распусти волосы.
– А не пошла бы ты, Рания. Я сейчас имею большое желание вырвать твои волосы, сначала за то, что здоровье мне чуть не загубила, а потом просто за то, что думаешь, что вправе со мной так обращаться.
– Плевать. Ты грязь. Неверная. Никто.
– А ты останешься блеклой молью, пока Наиль будет таять от моих ласк, – встаю и надвигаюсь на женщину, которая становится красной и злой от каждого моего слова. – Пока он каждый день будет со мной в постели, ты там внизу будешь шипеть в ярости, но он будет просыпаться, обнимая меня, а не тебя. Другая, пусть и не я – родит ему ребенка и ее он поведет за руку по жизни, но ты навсегда останешься той самой Ранией, дочерью служанки. И твой потолок – это свадьба с конюхом и воспитание детей Наиля, рожденных не тобой. А теперь пошла вон отсюда, – хватаю ее за руку и выталкиваю из комнаты, закрываясь изнутри.
Подхожу к кровати, которая веет холодом, напоминая о моем падении. Падении в его руках и под ним.
– Ненавижу тебя.
Рассматриваю изумрудный наряд, который прикроет максимум мои соски и задницу.
– Видимо, это окончательное превращение меня в шармуту.
Решил жениться значит. Мерзавец.
Как гадко внутри, что горечь чувствуется на языке.
Еще полчаса. Расчесываю свои волосы. На лице макияж, который мне сделали еще до прихода Рании с нарядом. Ярко подведенные черной подводкой глаза. Выведенные брови. Губы оставили без помады, так как половина лица будет скрыта шелком.
Тело пахнет маслами, а внутри… все покрыто черной краской.
Снимаю с себя всю одежду и надеваю этот стыд.