Кстати, Рания.
– И еще одно.
– Что еще?
– Не трогай Ранию.
– Ну уж нет. Эта змея получит свое. Она заигралась.
– А ты не считаешь себя в этом отчасти виновным?
– Считаю, но то, что она сделала. Ладно, я согласен на лишение одной кисти.
– Ты с ума сошел? Не вздумай этого делать. Да, она стерва, все могло закончиться иначе с отравлением этим, но Наиль… Нет, не делай этого.
– Как ты можешь ее защищать? – задает вопрос и подходит ко мне, стискивает в объятиях, почти до боли. – Ты представляешь, – шепчет, – представляешь, что могло произойти?
Ого, эти ноты в его голосе мне не знакомы совсем.
Автоматически поднимаю руки и обнимаю его, но быстро одергиваю себя.
– Но не произошло. Так что для нее есть иное решение.
Отрывается от меня и ждет.
– Выдай ее замуж.
– Что? – начинает нервно смеяться. – Ты меня решила вконец добить?
– Я серьезно. Отдай ее замуж. Она ж потому и злая, что любви хочет.
– Ульяна, это просто… да у меня слов нет. Ты издеваешься надо мной? Она должна наказание понести, ты понимаешь это?
– Она хотела тебя, а получит не знаю, какого-нибудь пастуха или станет третьей женой, и уедет отсюда. Как по мне это лучшее наказание.
– Что значит меня?
– Не тешь свое самолюбие. Девушка других мужчин просто не видела, вот и влюбилась в первого попавшегося, – договариваю и тут же оказываюсь подхвачена на руки и повалена на диван.
Но не успеваю выдохнуть, как он тут же принимается меня целовать, навалившись сверху.
– Отпусти, ненормальный, – смеюсь и злюсь одновременно.
– Сейчас я тебе покажу первого попавшегося, – начинает задирать платье.
– Да поняла я уже поняла. У тебя там племянница в гостях, а ты тут с меня трусы снимаешь. Угомонись уже.
– Твое счастье что Фатима в доме, иначе я бы тебя до вечера не выпустил отсюда.
– Все, самец, слазь с меня уже.
Встаем и поправляем одежду.
– Ну так, что. Мы договорились?
– Две недели, Наиль, и не дня больше.
– Это если ты все еще будешь желать уехать.
– Так и будет, поверь.
Хватает меня за затылок и впивается в губы. Терзает их жадно и нехотя отрывается.
Соприкасается с моим лбом своим и говорит тихо:
– Не хочу в подобное верить.
– Ты поклялся, Наиль. Помни об этом.
Глава 26
Вошли снова в комнату, где стояла тишина.
На нас смотрели четыре пары глаз, и Наиль заговорил, оставив меня рядом с собой.
– Муна, – девушка подняла на него заплаканные глаза, а после на меня, я улыбнулась ей подбадривая, но она видимо слишком распереживалась или просто передо мной стыдно, но она быстро отвернулась от меня. – Я поговорю с Хасаном и после озвучу свое решение на ваш счет. Если он готов нести ответственность за тебя, как за женщину, то у вас будет свадьба. Если нет, то он понесет свое наказание, как и ты.
Кажется, что выдохнули все разом, кроме Рании конечно.
– Вечером я скажу о том, что тебя ждет дальше. Рания, – эта аж задрожала, но голову так и не подняла. – Ты сотворила столько, что была бы уже мертва. Но тебя не исправит даже смерть. Ты грязная и лживая змея. Твоя участь решится на днях, как только я найду того, кто захочет взять тебя в жены.
– Что? – завизжала она.
– Ты смеешь еще и голос повышать?
– Я…я…я… простите господин. Но я…
– Предпочитаешь казнь?
– Нет, – ответила она совсем глухо.
– Тогда, прими свое наказание, которое таковым сложно считать. Пока я ищу тебе мужа, ты будешь заперта в своей комнате. Ахмед, – мужчина вошел и поднял ее с дивана за руку, уводя.
– Можете идти и приниматься за работу. Фатима пошли со мной.
«Вот интересно, а мне что делать?»
Как только Наиль поднялся со своего кресла и развернулся, я думала он уйдет, но он просто подождал, когда выйдет племянница, а после подошел ко мне.
– Сегодня я еще могу тебя касаться, поэтому, ступай в комнату.
– Касаться, а не приказывать, Хаддад. Научись просить.
Он улыбнулся и произнес:
– Я прошу тебя, поднимись в нашу спальню и жди меня там.
– Всему тебя учить надо. Но я подумаю. Сначала схожу выпить лимонада.
– Кстати, все в доме только и говорят о том, как красиво ты поешь. Я тоже хочу услышать.
Ах ты, решил, что я вот так просто сдамся и улыбнувшись все забуду? Поворачиваюсь к нему и ожесточая черты своего лица проговариваю:
– Ты никогда не услышишь мой голос, Наиль. Я птица, что умела петь до того, как ее взяли в плен. А в неволе, ни одна не сможет звучать красиво.
Он начинает злится, я это чувствую, вижу. Но не покорюсь, не отступлю.
– Ты никогда не увидишь мое тело, двигающееся в такт музыке. Никогда не узнаешь каковы на вкус мои поцелуи. Не поймешь, как сильно и красиво я умею любить. Какой верной и преданной могу быть.
– Ошибаешься, Ульяна. Ты уже меня целовала и твои губы сладки.
Смеюсь ему в лицо.
– Это были твои поцелуи, Хаддад. Не мои. Потому что ты хотел их, а не я.
– Но ты не можешь мне противостоять. Откликаешься…
– Мое тело, будет предавать меня каждый раз, сотрясаясь в оргазме, но вот душа… Душа всегда будет принадлежать мне. И мысленно, я буду ненавидеть тебя, как и прежде: люто, безжалостно и беспощадно… до последнего вздоха, – "во всяком случае, я на это надеюсь", – подумала про себя.
– Аш… – зашипел мужчина и притянул мое лицо к себе. – С ума сведешь. Это мы еще посмотрим, – поцеловал и открыл мне дверь.
Поспешила на кухню, потому что надо было срочно поговорить с Мадиной и успокоить ее. Я видела, как женщине стыдно за Муну и все произошедшее.
Вхожу, но не нахожу ее там, выглядываю на улицу в ее небольшой сад с приправами и вижу, как она рвет какую-то траву. Она проходит мимо меня и молчит, заваривая зеленые листочки.
Жду не отвлекаю. Ей и правда нужно успокоиться немного.
Как только она отпивает ароматный раствор, от которого запах разнесся на всю кухню, начинает говорить.
– Не знаю, чья вина в этом всем, Ульяна. Я воспитывала ее, как женщину, которая не позволила бы себе подобное поведение. А в итоге? Моя Муна. Моя дочь…
– А что она сделала? Мадина, ты задумывалась о том, что именно было преступным в том, что произошло?
– Ты не понимаешь. Ты другая.
– Не мусульманка? Думаешь, что мне не говорили с определенного возраста, что я не должна позволять к себе прикасаться, соглашаться на разное до замужества. Что только муж имеет право на все подобное. Думаешь мы настолько разные? И что в итоге? Посмотри. Она ведь просто влюбилась. Откуда тебе знать, как долго будет длиться эта любовь? И почему она пошла на это? Может боялась того, что не разрешат в условиях этих стен? Быть может, они планировали уйти оба? Ты вообще говорила с ней о том, что чувствует она и чего желает? – Мадина всхлипывает и садится на стул.
– Я думала, что даю ей все, а этого оказалось мало?
– Нет понятия много или мало. Бывает, что ребенку ненужно ни того, ни другого. Иногда они хотят, чтобы их просто спросили. А в том, что они переспали до свадьбы, нет ничего плохого, ведь они пойдут по жизни рука об руку и начали задолго до обещаний Богу. Они начали эти клятвы с самих себя, дав их друг другу. У тебя потрясающая дочь, не оттолкни ее. Не поступи с ней сейчас так, как поступили бы многие. И мужу скажи, чтобы не ругал.
– Агзам очень добрый и любит ее, больше всего на свете. Он всегда хотел для нее иного, но мы не успели накопить достаточно до ее свадьбы.
– Этого и не потребуется. Я уже поговорила с Наилем. Если Хасан не отступит, а я думаю, что так и есть, то попрошу им отдельный дом и пусть живут. На территории я много построек видела.
– Ульяна, – вновь всхлипывает она.
– Перестань, вы мне как родные стали. И счастье Муны мне так же дорого. И твое спокойствие.
– Спасибо, дочка.
– Приготовишь мне лимонад?
– Я заметила он тебе понравился?
– Вкусней не пробовала никогда.
Выпиваю стакан вкусной жидкости и мысленно думаю, где мне найти Муну. Ощущаю себя послом мира.
Иду в спальню и оказываюсь права. Стучу и слышу приглушенное «войдите».
Девушка вскочила видимо думая, что это Наиль или мама, но быстро выдохнула, увидев меня.
– Можно к тебе?
– Конечно, проходи. Что за вопрос.
Сажусь на стул и не успеваю даже слова сказать, как она начинает первая.
– Ульяна, прости меня, – из ее глаз, итак, достаточно опухших, вновь покатились слезы. – Я так испугалась. Когда Рания стала говорить, какой позор ждет маму и папу, как нас накажет господин Наиль, я просто… просто… я…
Встаю и подхожу к ней. Обнимаю хрупкие плечи, и она сама так же, как и я цепляется за меня.
– Муна, ты не виновата ни в чем, слышишь меня? Перестань. Ты не виновата. Все хорошо, – она замирает и лишь иногда ее тело вздрагивает. Немного отталкиваюсь от нее, чтобы сказать ей главные слава в глаза. – Муна, я не злюсь на тебя и не считаю предательницей. Сказать честно? – она кивает, – Все поступили бы так же, как и ты. Наверное, даже я.
– Нет, – тянет она, вновь заливаясь слезами. – Я поступила плохо. Всевышний накажет меня за это. Я опозорила маму и папу, они теперь даже не смогут глаза господину посмотреть. Я теперь клеймо позора. Их дочь – шармута.
– Всевышний никогда не наказывает за любовь. Скажи, а Хасан, он любит тебя?
– Очень. Мы хотели жить отдельно. Но накопили еще так мало. Да и как сыграть свадьбу, если и на жилье нужно, а просить родителей я не стала бы. И я, Ульяна… я так его люблю. Он очень хороший. Самый лучший на свете.
– Вот и замечательно. Организуем вам свадьбу и будете жить себе. В чем проблема то?
– В том, что я уже совершила страшное. Это не прощается.
– Муна, перестань. Вы же будущие муж и жена, какая разница, когда вы переспали?
– Что? – вдруг закричала она, я прям испугалась. – Ты что такое говоришь? Я бы никогда такое не сделала, Уля, ла.
– Погоди, а о чем тогда мы говорим сейчас?