Так как «У Анджелы» и «Дневные новости» снимались в одном и том же здании Си-би-си, Анджела смогла слегка надавить на начальство и освободить Дину от некоторых обязанностей в ее студии.
Правда и то, что Анджела была на удивление добра к Дине. Она вела себя с ней по-дружески и очень доброжелательно, что вообще-то редко встречается в полном конкуренции мире телевидения.
Было ли наивным верить в ее доброту? Дина так не считала. Но она была не настолько глупа, чтобы не понимать, что когда-нибудь Анджела потребует вознаграждения.
Она задумчиво взяла расческу, на которой было написано ее имя, провела ею по черным, длиной до плеч волосам. Без тяжелого театрального макияжа, необходимого для юпитеров и камеры, ее лицо казалось утонченно бледным, цвета хрупкого фарфора. Необычный оттенок кожи подчеркивали чернильная грива волос и дымчатые, слегка раскосые глаза. Еще один штрих, добавленный Диной к собственному загадочному изображению, – она красила губы ярко-розовой помадой.
Удовлетворенная результатом, она собрала волосы в хвостик двумя быстрыми движениями рук.
Дина никогда не собиралась соперничать с Анджелой. Хоть и надеялась использовать ее опыт, чтобы подтолкнуть свою карьеру, но пределом ее желаний было свое постоянное место в программе… когда-нибудь. Может быть, работа в «Двадцать на двадцать». Вполне вероятно, что когда-нибудь ей удастся сделать из еженедельного сюжета «В гостях у Дины» в «Дневных новостях» свое собственное самостоятельное шоу. Но даже тогда она вряд ли смогла бы соперничать с Анджелой, королевой телерынка.
Девяностые годы были широко раскрыты для всех стилей и зрелищ. Если у нее что-нибудь получится, то только потому, что ее учил настоящий мастер. И она всегда будет благодарна Анджеле за это.
– Если этот сукин сын думает, что я пойду у него на поводу, то его ждет неприятный сюрприз. – Анджела пристально смотрела на отражение своего продюсера в зеркале костюмерной. – Он, видите ли, согласился прийти к нам на шоу рекламировать свой новый альбом. Дашь на дашь. Лью. Мы даем ему выступить перед всей страной, а он, черт побери, ответит на несколько наших вопросов. Про уклонение от уплаты налогов.
– Он не говорил, что не будет отвечать, Анджела. – Тупая боль в затылке, где-то на уровне глаз, уже давно мучила Лью Макнейла, но он все еще надеялся, что она пройдет. – Только сказал, что, пока дело находится в суде, не сможет рассказать подробностей. Он просил, чтобы речь шла в основном о его карьере.
– Меня здесь сейчас не было бы, если бы я позволяла гостям командовать, правда? – Она еще раз от души выругалась и, повернувшись на стуле, зарычала на парикмахершу:
– Еще только раз дерни меня за волосы, милочка, и будешь снимать бигуди не руками, а зубами!
– Извините, мисс Перкинс, но у вас сейчас слишком короткая стрижка…
– Ну давай же, работай! – Анджела опять смотрела на свое собственное отражение и, сосредоточившись, пыталась расслабиться. Она знала, как важно расслабить мышцы лица перед шоу – независимо от того, сколько в крови адреналина. Камера заметит любую складочку, любую морщинку – почти как старый друг, с которым собираешься пообедать. Так что она вдохнула поглубже и на мгновение закрыла глаза – известная примета, что продюсеру лучше пока попридержать язык. Когда Анджела открыла их снова, они были чистыми и ясными, как два сияющих голубых бриллианта в окружении шелковых ресниц.
Теперь она улыбалась, наблюдая, как парикмахерша укладывала ее волосы назад и наверх, в волнистый светлый ореол. Ей подойдет такая прическа, решила Анджела. Сложная, но не угрожающая. Изысканная, но не напыщенная. Поворачивая голову направо и налево, она проверила в зеркале, все ли в порядке, и лишь потом одобрительно кивнула.
– Великолепно, Марси. – На губах вспыхнула ослепительная улыбка, от которой мастер сразу забыла о недавней угрозе. – Я чувствую себя на десять лет моложе.
– Вы выглядите прекрасно, мисс Перкинс.
– Благодаря тебе. – Довольная и спокойная, она небрежно играла со своей традиционной ниткой жемчуга. – А как там твой новый парень, Марси? Он хорошо с тобой обращается?
– Он просто потрясающий. – Марси улыбнулась и щедро окатила голову Анджелы струей лака для волос. – Кажется, это то, что мне надо.
– Рада за тебя. Но если он будет плохо себя вести, дай мне знать. – Она подмигнула. – Я помогу ему исправиться.
Засмеявшись, Марси сделала шаг назад.
– Спасибо, мисс Перкинс. Желаю вам удачи.
– Угу. Слушай, Лью. – Опять улыбнувшись, она положила свою ладонь на его руку. Пожатие было дружеским, женственным, подбадривающим. – Ни о чем не волнуйся. Твоя задача – развлекать нашего гостя до начала трансляции. А я позабочусь обо всем остальном.
– Он хочет, чтобы ты пообещала, Анджела.
– Милый, пообещай ему все, что он хочет. – И она засмеялась. Лью показалось, что его голова сейчас лопнет от мучительного взрыва боли. – Не принимай все так близко к сердцу. – Наклонившись вперед, Анджела вытащила сигарету из пачки «Вирджиния Слимз», лежавшей на столике. Щелкнула золотой зажигалкой с монограммой – подарок второго мужа. Выдохнула тонкую струйку дыма.
Лью начинает снижать обороты, размышляла она. И как человек, и как профессионал. Хотя на нем были костюм и галстук, как того требовал внутренний устав студии, но плечи опущены, словно под тяжестью растущего животика. Волосы тоже поредели, заметила Анджела, в них появилось много седины. Ее шоу стало знаменитым благодаря энергии и динамике. И ей совершенно не нравилось, что их продюсер похож на опустившегося старика, низенького и толстенького.
– После стольких лет. Лью, ты должен бы верить мне.
– Анджела, если ты нападешь на Дика Бэрроу, нам будет непросто приглашать других знаменитостей.
– Чушь! Да они в очередь готовы стать, лишь бы попасть на мое шоу. – Она взмахнула сигаретой, слов но пикой. – Все они хотят, чтобы я рекламировала их фильмы, их телеспектакли, их книги, их пластинки и – черт побери! – их любовнее истории. Я нужна, Лью, потому что они знают, что каждый день миллионы зрителей включают телевизоры, – Анджела улыбнулась в зеркало, и из зеркала ей в ответ улыбнулось красивое, сдержанное, холеное личико, – и настраивают их на мое шоу.
Лью уже больше пяти лет работал с Анджелой и в точности знал, как надо решать спорные вопросы. Он льстиво залебезил:
– Никто этого не отрицает, Анджела. Ты сама и есть шоу. Мне просто кажется, что тебе лучше быть помягче с Диком. Он играл кантри всю свою жизнь, и то, что сейчас опять возвращается на сцену, – очень сентиментально.
– Оставь Дика мне. – Анджела улыбнулась, выдыхая сигаретный дым. – Я буду крайне сентиментальной.
Она взяла со стола информационные карточки, которые Дина подготовила для нее еще в семь утра. Это означало, что Лью может идти, и ему оставалось только бессильно покачать головой. Просматривая Динины заметки, Анджела улыбнулась шире. А девочка молодец, подумала она. Умненькая и старательная.
И очень полезная.
Анджела задумчиво затянулась в последний раз и раздавила сигарету в тяжелой хрустальной пепельнице, стоявшей рядом, на столике. Как всегда, все баночки, все щетки и тюбики аккуратно лежали на своих местах. Здесь же стояли ваза с двумя дюжинами красных роз, каждое утро свежими, и маленькое блюдце с разноцветными мятными лепешками, которые так любила Анджела.
Она обожала, когда все шло заведенным порядком, когда и люди, и вещи вокруг нее подчинялись ее воле. Каждый на своем месте. Приятно придумать подходящее место и для Дину Рейнольдс.
Кому-то могло показаться странным, что тщеславная женщина под сорок берет молодую прелестную девушку в любимые ученицы. Но Анджела тоже всегда была хорошенькой, а со временем опыт и положение превратили ее в красавицу. Своего возраста она не боялась. Не в этом мире, где против него существует столько противоядий.
Она хотела, чтобы Дина была рядом с ней из-за ее привлекательности, таланта, молодости. Но больше всего потому, что сила чует силу.
И еще по той простой причине, что эта девушка ей нравилась.
О, она могла предложить ей немало пикантных советов, дружеской критики и похвал, а со временем, возможно, и достойное положение. Но она не собиралась позволить Дине, в которой уже чувствовала потенциальную соперницу, гулять на свободе. Никто не сможет уйти от Анджелы Перкинс.
У нее были два мужа, которые хорошо усвоили эту истину. Они не смогли уйти. Она сама их выгнала.
– Анджела?
– Дина, – Анджела приветственно взмахнула рукой, – я как раз думала о тебе. Твои заметки – просто чудо. Отличное дополнение к шоу.
– Я рада, что смогла помочь. – Дина подняла руку к своей левой сережке – признак неуверенности, дурная привычка, от которой ей еще предстояло избавиться. – Анджела, мне неловко тебя просить, но моя мать без ума от Дика Бэрроу.
– И ты хочешь его автограф.
Быстро и смущенно улыбнувшись. Дина показала компактный диск, который она прятала за спиной.
– Мама будет в восторге, если он подпишет для нее вот это.
– Предоставь это дело мне. – Анджела щелкнула безукоризненным, накрашенным французским лаком ноготком по краю диска. – Только напомни, как зовут твою мать, Ди?
– Мэрилин. Я очень тебе благодарна, Анджела.
– Для тебя – все, что могу, милочка. – Она выждала мгновение. Анджела всегда отличалась удивительным чувством времени. – О, кстати, ты тоже могла бы сделать для меня маленькое одолжение?
– Конечно.
– Ты не могла бы заказать для меня столик на двоих на сегодняшний вечер в «Ла Фонтене»? У меня самой просто не будет времени позвонить, и я забыла предупредить секретаршу.
– Без проблем. – Дина достала из кармана блокнот и сделала в нем пометку.
– Ты сокровище. Дина. – Анджела встала, чтобы в последний раз осмотреть свой бледно-голубой костюм в зеркале на подвижной раме. – Что ты думаешь об этом цвете? Он не слишком блеклый, а?
Дина знала, что когда речь о шоу, то Анджела беспокоилась из-за любой детали, от досье до обуви, поэтому оглядела ее серьезно и не торопясь. Мягкие складки ткани идеально облегали ладную округлую фигуру Анджелы.