– Я их не теряла. – И почему она вечно теряет перчатки? – Просто они где-то в другом месте.
– Да, конечно. Вот эти ты можешь надеть прямо сейчас. А вот эти, – он похлопал по пакету, – будут лежать у тебя в машине на случай, если ты потеряешь те, что сейчас у тебя на руках.
– А когда я и эти потеряю?
– Вернемся к исходной позиции. И что теперь? Пойдем поужинаем или вернемся к работе?
– Мы могли бы поработать за ужином.
– Удивительно, как это нам подходит. – Рорк обнял ее за плечи. – Я сяду за руль.
Поскольку Ева выбрала место, где заказать ужин на дом, она позволила Рорку выбрать меню. Следовало догадаться, что это будет рыба. Может, это у него от того, что родился на острове? Хотя она знала: скорее всего, он выбрал рыбу, потому что для нее будет полезно.
Но рыба оказалась вкусной, как и гарнир из риса со специями и овощами. А с бокалом белого вина все прошло в желудок легко и гладко.
Ева рассказала Рорку об обыске в пентхаусе Страффо. И теперь она ждала от него замечаний, наблюдений, комментариев, догадок. Она рассказала ему о том, что знала, видела, слышала, заметила. Опустила только пока еще крошечное зернышко уверенности, уже пустившее корни у нее в душе.
– Печально, – сказал он.
– Что именно?
– Не что, а кто. Жена Страффо. На нее больно смотреть. Держит ежедневники мужа и дочери вместе со своим собственным. Она должна знать, кто и где находится, кто и что делает, не так ли? Не хочет, чтобы ее собственное расписание, ее желания и интересы вступили в противоречие с их планами. И потом, есть еще и ее памятный сундучок.
– Я тоже подумала о памяти. О воспоминаниях.
– Так и есть. Она хочет, чтобы воспоминания о сыне были всегда свежи в памяти, хочет увековечить его. Ради себя. Только ради себя. Это очень печально. Для матери это должно быть просто ужасно. И потом, ты говоришь, что она прятала кое-что из лекарств. Не хочет, чтобы муж о них знал. Не хочет расстраивать его? Разочаровывать? Беспокоить? Вот она и хранит от него свои маленькие секреты.
– О, да, – согласилась Ева. – Секреты у нее есть.
– Думаешь, они имеют касательство к этим убийствам? Каким образом?
– Для нее жизненно важно сохранить статус-кво. – Поскольку Еве легче было рассуждать, имея перед глазами видеоряд, она вывела фото Аллики с удостоверения личности на стенной экран. – Она порвала с Уильямсом. Но мужу с ним изменила, тут двух мнений быть не может. – Разделив экран, она вывела рядом с лицом Аллики лицо Оливера Страффо. – Но тем самым она опасно накренила свою собственную лодку. Ее это напугало. Ей надо, чтобы воды успокоились. А они никак не желают успокаиваться. Во всяком случае, у нее в душе. Но надо делать вид, что все в порядке. Поэтому ей нужны лекарства.
– Не понимаю, какое отношение это имеет к твоему расследованию.
– Все связано. Она потеряла ребенка.
Ева добавила к изображениям снимок невинного и обреченного маленького мальчика.
– Он очарователен, – заметил Рорк.
– Да, на него приятно смотреть. На Аллику тоже. Но ее фотографии четко делятся на «до» и «после». Вот что меня больше всего поразило в этом доме. На снимках это видно. В глазах. Они оба – и муж, и жена – ранены и истекают кровью. Они ходят, они заняты делами, делают вид, что все в порядке. Вот она споткнулась, завела эту интрижку на стороне. Он знает. По крайней мере догадывается. Думаю, он знает, что она порвала с любовником. Он не устраивает ей сцену. Поддерживает видимость, статус-кво. Они уже потеряли одного ребенка. Они не могут провести себя и свою дочь через испытание разводом.
Ева добавила на экран фотографию Рэйлин.
– А теперь у нас есть два убийства, и оба совершены прямо у них на заднем дворе. Затрагивают их напрямую. Она напугана, вся дрожит. Он замкнут и рассержен.
– А девочка?
Ева взглянула на экран.
– Зачарована.
– Вот оно что. Дети бывают очень жестоки. Смерть для них – это то, что касается только других. Она так далека от них самих. Они так невинны, что верят, будто смерть их не затронет. Поэтому она кажется такой притягательной и интригующей.
– И ты называешь это невинностью? Это больше похоже на наивность.
– Наверно, это лучше назвать просто детством. – Рорк подлил вина ей и себе. – Просто их детство не похоже на твое или мое.
– Да уж. Совсем не похоже. Рорк?
– Да?
Ева начала говорить, но передумала и продолжила уже о другом:
– Мне кажется, мы с тобой просто не можем объективно судить о такой семье, как эта. – Ева указала на экран. – Но я точно знаю, что в этом доме есть ответы на мои вопросы. И я их найду. Каждый из них, каждая сторона этого квадрата, ставшего треугольником – отец, мать, дочь, – она нарисовала треугольник в воздухе, – что-то знает. Что-то их соединяет и в то же время держит на расстоянии друг от друга. И мне придется изучать каждый отрезок по отдельности, чтобы понять.
Глава 18
После ужина Ева начала поиск и сравнительный анализ всех имен из адресных книжек, изъятых в доме Страффо. Пока шел поиск, она принялась составлять сравнительную таблицу расписаний.
«Пересечения, – подумала она вновь. – Параллельные линии. Но тут треугольник, а не круг».
Она машинально начертила треугольник в блокноте, провела горизонтальную прямую линию в середине.
– Как бы ты это назвал?
Рорк заглянул ей через плечо.
– У тебя здесь пропорциональность относительно средней точки. Отрезок, концы которого являются средними точками двух сторон треугольника. Отрезок, параллельный третьей стороне, по длине равен половине длины этой стороны.
– Нет, ты просто суперпсих. А я вижу что-то вроде коробки внутри треугольника. Связь с другим источником.
– И это тоже.
Рорк ушел в кухню, а Ева встала и внесла дополнения в данные на доске. Она не успела закончить, а компьютер уже сигнализировал о выполнении задания.
– Вывести результаты на экран. – Только она повернулась, как Рорк вернулся из кухни с подносом в руках. – Мы же уже поели?!
– Действительно, поели. – Он подошел к столу, поставил поднос, взял с него десертную тарелочку и протянул ей. – А это домашнее шоколадное печенье со сливочной тянучкой.
Ева почувствовала, как ее сердце просто тает. И ничего она с этим поделать не могла.
– Черт бы тебя побрал, ты никогда ничего не упускаешь!
– Можешь потом поблагодарить Соммерсета.
– Ага, как же.
– Это я его попросил испечь порцию, поэтому можешь поблагодарить и меня тоже.
Рорк держал тарелочку так, чтобы она не могла дотянуться. Указательным пальцем свободной руки он выразительно постучал по губам. Ева картинно закатила глаза, наклонилась, чмокнула его в губы и схватила печенье.
– Будь я проклята, если поцелую Соммерсета в его птичий клюв. – Она откусила от печенья и застонала. – О боже, да это просто… А еще есть?
– Возможно.
– Пожалуй, не стоит съедать сразу все. Мне кажется, это шоколадный вариант тяжелых наркотиков. Типа «Зевса». – Откусив еще, Ева принялась за чтение данных. – Черт! Я же знала, что я права.
– Насчет? – Рорк пробежал глазами данные. – Некая Хармон Куэлла, пол женский, возраст – пятьдесят восемь, проживает в Таосе, штат Нью-Мексико. Два брака, два развода, детей нет. Род занятий: художник.
– Что за художник?
Склонив голову набок, он продолжал читать.
– Специализируется на модных украшениях из камня и кожи. Из кожи… Вот оно что…
– Вот оно что? – возмутилась Ева. – Черта с два! Это прямое попадание! Если это не источник рицина, я не знаю, что сделаю. Поцелую в губы Соммерсета, вот что! Клещевина до сих пор растет в диких засушливых местах. Бьюсь об заклад, в штате Нью-Мексико такие места есть. И, бьюсь об заклад, художник по коже, живущий в тех местах, использует касторовое масло для выделки кожи.
– Такая вероятность, безусловно, существует, но каким образом Куэлла Хармон связана – или мы все еще говорим «пересекается» – с убитыми?
– А таким образом, что она тетка Аллики Страффо с материнской стороны. Средство, – заключила Ева. – Мы подошли напрямую к средству. Компьютер, поиск по ежедневникам каждого из Страффо на предмет поездки в Нью-Мексико за последние полгода. Нет, поправка. Пусть будет полный год. И/или упоминание о визите Хармон Куэллы в указанное время в Нью-Йорк.
«Принято. Работаю».
– Думаешь, Страффо взял образец рицина у этой женщины, с ее ведома или без, привез его в Нью-Йорк, а потом использовал, чтобы отравить Фостера?
– Зуб даю.
– Согласен, средство ты нашла, но, Ева, ты опять потеряла мотив. Неужели ты этого не видишь? Если только компьютер не выдаст, что контакт с этой Хармон состоялся в течение последнего месяца или двух, значит, это было еще до контактов Аллики с Уильямсом. До того, как Фостер об этом узнал.
– Угу. Параллельные линии.
«Задание завершено. Страффо Оливер, Аллика и Рэйлин летали коммерческим рейсом из Нью-Йорка в Таос, Нью-Мексико, 26 ноября. Вернулись в Нью-Йорк коммерческим рейсом 30 ноября».
– Это же до того, как Аллика закрутила с Уильямсом, согласно их показаниям. Разве не так?
– Так.
Ева мрачно улыбнулась.
– Стало быть, если только Страффо не экстрасенс со склонностью к ясновидению, с какой стати ему везти ядовитое вещество коммерческим рейсом до того, как его жена вильнула налево?
– Может, в то время это было не ядовитое вещество. Может, это был просто мешочек зерен. Тут все дело в планировании и подготовке. Возможность. Случай. Любопытство.
Все это время Ева расхаживала взад-вперед вдоль доски. Потом она прикрепила новые фотографии, внесла новые данные.
– Компьютер, распечатать данные на экране. «Принято».
Теперь Рорк подошел к доске и принялся ее изучать, пока Ева забирала из принтера распечатку. Он видел, что она что-то комбинирует. Она группировала и перегруппировывала данные на доске, располагая их в соответствии с какой-то схемой у себя в голове.
Рорк знал, что ее ум устроен, как лабиринт, и в то же время прямолинеен, текуч, но удивительным образом упрям и негибок. Он восхищался ее умом, но так и не мог постичь, как этот ум работает. Ее внутреннее чутье – он в это свято верил – было практически безошибочным.