ко кажется свободой, а на деле − удавка и есть!
Самое поганое что ведь? То, что в самонадеянности, да в гордыне человек не слышит Бога, не слышит голоса собственной совести − как же не быть беде? Господь-то и самых бестолковых хочет спасти. Только не будь Ерёмой-недотёпой, всегда испрашивай Бога: «Так ли я иду, Господи. Вразуми нас на всяк день и всяк час нашего бытия!»
− Дедушка, а ты видел Ерёму? − не унимались дети.
− Было, было дело, − медленно и задумчиво сказал дедушка.
− Давно это было, молодой я тогда был, на охоту ходил. Иду однажды по степи, снег недавно выпал, вижу след лисы. Пошёл по нему, вдруг впереди мелькнул рыжий хвост, я в азарт вошёл, прибавил шагу. Хвост то покажется, то пропадёт. Стреляю навскидку, подхожу, − лежит большая рыжая тыква на снегу! И больше ничего. Остановился я в недоумении, осматриваюсь. Впереди какой-то незнакомый лес. Где я? Пытаюсь вернуться по своим следам − тут ветерок поднялся, заметает следы. Я туда, сюда: бегал, бегал, устал, а мороз крепчает. И темнеет уже. Смотрю, дело худо. Что делать? Начинаю молиться Николаю Угоднику: «Помоги, Угодниче Божий Николае!»
Вдруг на небе светлая полоска образовалась. И вижу я впереди, в отсвете этой полоски вроде бы человек движется. Кругом ни души − а тут вдруг человек. Подходит он, вижу: мужичок в полушубке и лаптях. Думаю, как странно он одет! А он мне говорит:
− Отбился от дома, что ли? Так я тебе помогу. Был бы дом, а найти его можно. Проведу я тебя мимо этого леса, а там за холмами увидишь и дом свой.
− Кто ты будешь? − спрашиваю я.
− Осмотрись на все четыре стороны, найди мой дом. Ну что? Не видишь! И я не вижу своего дома. Я Ерёма − без дома. Святой Николай посылает меня помогать сбившимся с пути. Хожу я по простору − отыскиваю чужие дома, а своего нету! Когда-то я был монахом, а теперь вот брожу в поле… Не было у меня привязанности, не было и отвязанности: не ведал я своей задачи в жизни. А такие у Бога мыкаются туда-сюда. Человек должен иметь свой путь в жизни, своё целожизненное устремление − это и есть его главный дом. Такой дом-путь нужен каждому. Это путь твой от Бога − и все силы на одоление сего пути. И Господь тебя не оставит. И не будешь тогда бездомен! − На этом мы и расстались, − закончил дедушка.
− Дедушка, а у тебя какой путь?
− А мой путь такой, чтоб углядеть, куда движется мрак, окутавший мою Россию, и − кыш-кыш! − вон его с наших пределов. Молитвой, трудами, волей своей и терпением. И вам дай Бог потрудиться на этой ниве. Россия − Божия страна, так бесов и не должно быть в ней. Только Свет Божий.
− Дедушка, а что теперь делает Ерёма? Кому он помогает?
− Да мало ли горемык на Руси! Вот им и помогает. Главное же вот что: он отучает людей от самонадеянности, я дескать, и то могу, и это! А что может один человек без Бога? Без людей? Без лошадок, без пташек, без солнышка, без звёздочек? Великие святые потому и были великими, что уразумевали Высшего себя − и любили всякую звёздочку, всякую душу, на земле обретающуюся.
За разговором не заметили как подошёл Новый год. Едва мама об этом напомнила, как раздался бой курантов в далёкой столице, и все поздравили друг друга с Новым годом, с новыми свершениями. А какие они будут это зависит от всех нас и Божьей воли.
2004 год
Дворец света
Жил был мальчик. Звали его Венчик. Он любил весь цветистый мир: небо голубое, травушку зелёную и золотистое солнышко. Особенно завораживал его оранжевый цвет. Мальчик называл его жёлто-горячим и любил за теплоту, яркость и радостность, в нём заключённую. Как было чудесно, когда однажды под Новый год папа внёс в дом свой, пахнущий ветром и дождём, солдатский вещмешок и высыпал из него груду оранжевых мандаринов и хурмы, которыми затем украсили ёлку. Когда же Венчик видел восходящее солнце, радость охватывала его до самых пяток, и тогда ему хотелось бежать до края земли и даже дальше.
В летние дни Венчик любил наблюдать за солнечными зайчиками. Живые и тёплые, они то, крадучась, скользили по стене дома, то пробегали по земле, или загадочно подмигивая, затаивались у его ног. Какие же они разные! Под ясенем золотисто-зелёные, на траве ярко-зелёные, а на дне ручья золотисто-изумрудные и резвые, как рыбки. Цветы и листья, водные струи и разноцветные камешки придавали им богатство всех цветовых оттенков.
Но однажды… Однажды вот что приключилось с Венчиком. Летним утром играл он на лужайке у ручья: нюхал одуванчики, бегал за бабочками, кувыркался на травушке. Притомившись, сел на пенёк и стал думать, что бы такое сделать, чтобы обрадовать сестрёнку, папу и маму. Сидел он так, думал, думал, как вдруг один солнечный зайчик, очень яркий и живой, прыгнул ему прямо в ладошку, безбоязненно потанцевал на ней, согрев её, затем вспрыгнул ему в ушко и что-то шепнул. Венчик засмеялся от восторга и сказал:
− Вот это здорово! Такого я ещё не знал. Да это же чудо какое-то: надо говорить им волшебное слово − и они будут меня слушаться. Ой, спасибо тебе, светик, за твою придумку! − (Он решил называть их светиками.) Что это было за слово − пусть останется тайной светика и Венчика: тайна должна быть тайной. О самом же светике надобно сказать, что это был не простой солнечный зайчик, а необыкновенный: с яркой сердцевинкой и с красивым оранжевым ободочком, словно на нём была маленькая корона. Венчик назвал своего неожиданного друга главным светиком − Светло-Оранжичем. Венчик попробовал поймать сколько-нибудь светиков с помощью заветного слова, открытого ему Светло-Оранжичем. Поначалу они выскальзывали из его рук и, озорничая бегали вокруг и прятались под пнём. Но когда Венчик догадался, что заветное слово надо говорить ласково, с доброй улыбкой и поглаживать их лучики − светики сами стали даваться ему в ладошки. Теперь он мог переносить их куда ему хочется и собирать сколько душе угодно.
Сначала он их просто собирал и складывал в кучку на траве под дубом. Но это было не очень интересно. И тут Венчика осенила одна мысль. Он притащил из дома на лужайку большую картонную коробку и стал складывать светики в неё, стараясь набирать побольше разных цветов и оттенков. Когда набралась полная коробка, он подумал, что теперь из них можно что-нибудь построить: дом, например, или терем, или дворец. Венчик начал складывать светики, как монеты − и вскоре у него получилась мерцающая разноцветными оттенками светящаяся стена. Дело пошло на лад: стена к стене, окошко за окошком, колонны, башни, купол − всё из светиков. День уже клонился к вечеру, а Венчик, забыв обо всём на свете, не замечал этого и увлечённо работал, едва успевая смахивать пот со лба.
И вот наконец получился удивительный красоты световой дворец: он сиял всеми цветами радуги и, наверное, далеко был виден. Как же светло, тепло, радостно и весело должно быть в нём. Венчик вошёл в готовый уже дворец, присел на траву, устало прислонившись спиной к пеньку, оказавшемуся внутри, и стал любоваться своим творением: «Вот удивятся папа с мамой и сестрёнка Алёна обрадуется», − подумал Венчик. Он вообразил родные радостные лица, подумал, что и друзей сюда можно привести… «Что же здесь будет?» − задумался Венчик. − «Сказки здесь будут! Вот что будет. Дворец сказок!» − решил он. − «А кто будет их рассказывать?» − продолжал думать он. − «Ну, папа, мама, какие-нибудь хорошие люди, добрые волшебники. А злых не пустим, им сюда не будет хода. Пусть лучше здесь будут голоса природы: птиц, деревьев, сверчков и ручьёв − пускай они поют и рассказывают что-то своё, неведомое… И чтоб русские песни здесь были…». Счастливый, поглощённый этими мыслями, неожиданно для себя Венчик забылся сном.
Между тем папа и мама озаботились отсутствием сына и пошли его искать. Пошла с ними и Алёна. Их внимание привлёк ярко светившийся дворец. Изумлённые, они подошли к нему.
− Что это за чудо такое? Откуда оно взялось? Ведь недавно здесь ничего не было! − воскликнули они. Но ещё более они поразились, когда вошли во дворец и увидели там своего мальчика, спящего на траве. Светлые блики, переливаясь, пробегали по нему, и от этого он был весь радужный. Венчик спал так крепко, что родители не решились его будить и уселись тут же на траву в ожидании его пробуждения.
А Венчик спал и слышал во сне какие-то голоса: «Ба! Да это же светики дворца переговариваются! Интересно, что они такое говорят?» − догадался он и стал вслушиваться: а светики, каждый один за другим, рассказывали свою историю. Истории были одна занимательнее другой. Но все они слушались старшего светика. Он был заметно ярче других и мог принимать разные цветовые оттенки: то красный, то голубой, то оранжевый. Это, конечно, был Светло-Оранжич, новый друг Венчика. Время от времени в нём вспыхивал тонкий лучик, которым Оранжич указывал, чья очередь рассказывать.
Вот Светло-Оранжич сверкнул зелёным лучиком светику нежно-зелёного цвета. И тот, слегка сияя, рассказал как он затаился в душистых гроздьях белой акации в надежде подслушать секрет её стойкости и жизнелюбия. В нежном колыхании её тоненьких листочков он расслышал: «Сейчас, сейчас, скажу сейчас … побудь со мною в другой час, побудь зимой, побудь и в зной − и благодарен будь всяк час, Творцу …, Отцу…, всему-у-у, всему-у-у».
Другой светик, голубоватый и бойкий, громко рассмеялся и сказал, что он ведать не ведает, что такое акация, и вообще деревьев не видел. Зато он жил в горах, играл и сверкал в голубых кристаллах горного ледника под самым небом, видел его святую синеву, слышал как чистейшие капли, падая, поют: «Тен-н-нь, те-н-нь, … днесь будет ручей!»
А третий рассказал, что он купался в этом ручье и странствовал с ним меж скал и в долинах. Однажды он с потоком ручья просочился в тёмную пещеру в большой горе и увидел там, подсвечивая себе лучиком, таинственные расщелины, малахитовые галереи и сталактитовые залы. В одной из галерей он увидел древнего старца, тот стоял коленопреклонённо на большом, причудливой формы камне и молился Богу. Старец поведал ему большую тайну о светлом бесстрашии: «Любой светлый светик может угаснуть, вовсе сгинуть, если он потеряет бесстрашие и не будет смело бросаться в бездну тьмы, атакуя её. Тьма всегда готова поглотить свет. Высшее мужество в том, чтобы впустив в себя каплю тьмы, не погаснуть, а просветлить её. От тьмы холод, и жуткий морок, и зябкость − но ты живи-живи-живи! Твоя сила в жизни света, во всегдашнем сиянии!» И тут мудрец осенил светика крестным знамением. Но что это! − Из его ладони выпорхнул яркий жёлто-горячий луч. И тотчас светик почувствовал в себе необыкновенную силу, загорелся ярче и благодарно отсалютовал старцу своим голубым сиянием.