«Может быть, мне стоит отказаться от предложения Куно? — задумался я. — Нет, не годится, деньги от произвола властей и «бойкота» торговцев не защитят. Нам необходим влиятельный покровитель!»
Так, что там предписано интенданту: оказывать всемерное содействие, возможность инспекции арсенала и складов, устаревшее вооружение и боеприпасы выдать беспрепятственно, в затребованном объеме. Пойду, выпью кружечку вина, сегодня можно, на моей улице праздник!
Немного посидел в зале с кружкой вина, заодно и позавтракал. В приподнятом настроении направился на городские склады, в арсенал решил не ходить, зная коменданта форта, могу смело предположить, что старья в арсенале он не держит. А мне нужно место, где творится «бардак», желательно побольше и помутнее. В мутной воде, как известно, самую большую рыбку можно поймать.
Ввалившись в кабинет к уже знакомому мне «Бульдожке», я без лишних разговоров, положил перед ним на стол приказ губернатора. «Бульдожка» моих ожиданий не подвел, смешно пошевелив бровями, он начал издалека:
— Понимаете господин алькад! Я собираюсь на покой.
— Продолжайте. — меня такое начало сильно заинтересовало.
— Но мне очень тяжело расставаться с моей любимой работой, хотелось бы иметь небольшой сувенир на память.
— С этого момента подробней пожалуйста, как я понимаю, деньги вас не интересуют?
— Нет, что вы, денег у меня вполне достаточно. Мне бы маленькие, можно сказать небольшие ворота на мою скромную, загородную виллу. Честно признаюсь — это моя давняя мечта! Так и представляю себе: просыпаюсь утром, подхожу к воротам, а они сверкают и переливаются на солнце мягким светом чистейшей оружейной меди! Поглажу ворота рукой и вроде как снова на работе я! — он закатил глазки, только, что слюну не пустил.
Сразу видно, что человек любит свою работу! Помнится, поймали у нас на предприятии электрика с бухтой кабеля, проверили заодно, что он себе раньше домой своровал, так у него весь двор вместо бельевых веревок, кабелями медными увешан. Говорил он примерно также: «Вот выйду во двор, белье развешивать, а кабеля под руками, на ветру «звенят», вибрируют и такое у меня чувство любви к своей профессии в душе поднимается, что я удержаться не могу и еще одну бухточку кабеля, с работы домой обязательно принесу!»
— Велики ли ворота? — осторожно спросил я.
— Ну что вы, всего-то пять метров в ширину и столько же в высоту.
— Сколько?! — я не поверил своим ушам. — Может быть мне инспекцию лучше устроить и все себе забрать?
— На вашем месте, я не стал бы торопиться, а сначала выслушал меня. Инспекция вам точно не поможет, ну а мне придется отложить уход на покой и дожидаться другого удобного случая, для осуществления своей скромной мечты. Мне нужно ваше принципиальное согласие, и можете мне поверить, я обеспечу вас в полном объеме, без всяких инспекций и нервотрепки, даже готов своими силами обеспечить доставку и погрузку на «Эос». Устроит вас комплект полного вооружения на пятьдесят абордажников, правда по стандартам полувековой давности, замки фитильные, но оружие в приличном состоянии.
— Из чего же состоит комплект?
— Мушкет, два пистолета, абордажный кортик, кинжал, «сбруя» с деревянными газырями и подсумками. Кожа старая, но еще прочная.
— Что еще?
— Из холодного оружия: сабли, наконечники копий, кинжалы, все ржавое, но после чистки и заточки годное к употреблению, каждая позиция по сто штук, забыл добавить, что ножен к ним нет. Порох, свинец, фитили, все в тройном комплекте. Выдам пятьдесят бочонков подмоченного пороха.
— Этот-то мне зачем?
— А вот это моя маленькая тайна, порох подмок снаружи, образовал корку, под ней порох годен к употреблению. Думаю что после очистки, бочонков тридцать выйдет. Ну и бонус: железный хлам по весу около трех тонн и полбочонка оружейных кремней.
«Бульдожка» попытался изобразить взгляд «змея-искусителя», но получилось у него не очень.
— Вы согласны? Поверьте, лучших условий вам сам Спящий творец не предложит!
— Я так понимаю, что про медь узнаю только после принципиального согласия?
— Да, иначе никак, все же я люблю не только свою работу, но и своих детей, чувство осторожности мне не чуждо.
— Хорошо, я согласен, где нужно расписаться кровью?
— Странные обычаи у вас на родине, господин алькад! Не шутите так больше! — «Бульдожка» встал и поманил меня за собой.
Он отвел меня за самый дальний склад и указал на кучу частично утонувших в земле бревен, густо облепленных грязью.
— И что же это?
— Ваша медь и мои будущие ворота! — торжественным тоном произнес «Бульдожка», он достал из ножен кортик и начал скоблить им бревно, через некоторое время из-под слоя грязи и патины сверкнула медь. — Нашли бы вы это с помощью инспекции?
— Что это такое?
— Пушки, господин алькад! Пушки! Сто лет назад, в нашей бухте затонул тридцати пушечный, сторожевой корабль. Через пятьдесят лет пушки попытались поднять, но ныряльщики нашли только десять штук, остальные заросли кораллами. Комиссия признала их негодными к стрельбе. Очевидно, в составе комиссии не было мастера-оружейника, который объяснил бы входящим в нее господам, что от соленой воды медь покрывается слоем патины и дальнейшей коррозии не происходит. Они просто испугались внешнего вида, но если их почистить! — «Бульдожка» вздернул указательный палец вверх. — Возможно, из них даже можно стрелять! Пять из них ваши!
— Договорились? — он протянул мне руку.
Я молча пожал ее.
«Ничего себе подарочек, даже если они негодны к стрельбе, тут одной оружейной меди примерно полтонны! — подумал я. — Интересно, если «Бульдожку» поскрести, возможно под его непритязательной внешностью я обнаружу золотое сердце?»
Я внимательно поглядел на начальника складов: «Может быть, прямо сейчас достать ножичек и проверить?»
Под моим тяжелым взглядом «Бульдожка» засуетился.
— Успокойтесь господин алькад, я посмотрю, что у нас еще для вас есть! Наверняка, что-то полезное найдется!
— Ты уж посмотри! — я с трудом расслабил руку, стиснувшую рукоять ножа. — Хорошенько так посмотри! Все, что обещал, доставишь на «Эос» точно в срок, там же я подпишу тебе бумаги.
Развернувшись, я пошел в тюрьму.
«Тварь интендантская! — подумал я. — Я в Руисе поначалу над каждым стволом скупую, мужскую слезу проливал, а у них тут пушки в землю «посажены»! Уже созрели, заколосились, пора из них ворота отливать! Пусть только попробует меня обмануть, я эти пушки расплавлю и в его собачью глотку залью!»
К приходу в тюрьму я немного успокоился, поприветствовал начальника тюрьмы, предъявил приказ и затребовал список заключенных, в наличии оказалась сто восемь человек, я удивился и спросил:
— Откуда столько? Манага вроде город маленький?
— С других городов везут, с плантаций рабов на продажу выставляют, должники с которых взять совсем нечего, всех по десять серебряных продаем.
— Хорошо идет товар?
— Не очень, кому они нужны, лучше заплатить немного дороже, и на рабском рынке негра купить.
— Осужденные за тяжкие преступления есть?
— Нет! Последнего неделю назад казнили.
— Вот скажи, почему у тебя в тюрьме женщин и детей нет, они что, преступлений не совершают?
Начальник тюрьмы уставился на меня удивленным взглядом и сказал:
— А что им у нас делать? У нас только люди сидят! Женщины и дети в работном доме находятся.
Я заинтересовался:
— Что за работный дом такой и где он расположен?
— За городом, в стадиях трех от городской черты. Работный дом обычный, осужденных женщин и детей там для общественных работ содержат, но и так если понадобился человек для несложной работы, приходи и выкупай по три серебряных за голову, если женщину на ночь, десятка медяков хватит.
Глаза начальника тюрьмы масляно заблестели.
«Замечательно! — подумал я. — Сначала мы женщину за проституцию судим, а потом ей же и торгуем! Высшее достижение человеческого разума! Как же мне не нравится Манага, после Руиса кажется, что это место собрало буквально все человеческие пороки. Это хорошо, что у них здесь трансплантации органов нет, чуется мне, что если бы она была, тут бы детьми на развес торговали!»
— Кому подчиняется работный дом, в чьем ведении находится?
— В моем, в чьем же еще!
— То есть получается, что работный дом, это другое название отделения тюрьмы?
— Получается так, раз я начальник тюрьмы, то и работный дом — тюрьма.
— А есть у вас, устав тюрьмы и правила содержания заключенных?
— Есть, как не быть, когда тюрьму строили, господин Куно лично устав разработал.
— Давайте его сюда, буду знакомиться с документами, раньше я тюрьмы не инспектировал, надо же с чего-то начинать!
Быстро пролистав документы, я спросил:
— Скажите мне господин начальник тюрьмы, а лицензия у вас есть?
— Какая лицензия? — удивился тот.
— На организацию и содержание лупанария на землях Великого Карфагена. Обычно такую лицензию выдает городской совет, руководствуясь спокойствием граждан и благопристойностью. Необходимо, что бы лупанарий размещался в отдельном строении, использовать в качестве гетер можно рабынь или свободных женщин по обоюдному договору. Налоги очень большие, это же «гнездо порока и разврата», не угодное Спящему творцу. Особо в законе «О содержании лупанариев» отмечено, что все деньги, полученные от них в качестве налогов, должны поступать на строительство и содержание приютов и школ.
— Я не содержу лупанария. — все еще непонимающе сказал начальник тюрьмы.
— Ну как же, все признаки лупанария на лицо.
Я начал загибать пальцы:
— Отдельное строение есть? — Есть!
— Рабыни и осужденные женщины есть? — Есть!
— Используются они для сексуальных утех? — Используются! Расценка: десять медяков за ночь! Чем же это не лупанарий?
— Это работный дом! — взвизгнул начальник тюрьмы, он понял, к чему я клоню.
— Странно, я только что прочитал в уставе, что заключенных следует использовать только и исключительно на общественных городских работах. Как это соотносится со сдачей их в наем любому человеку, который заплатит деньги? Ладно, предположим, что как-то соотносится, но где деньги Великого Карфагена? Где уплаченные за труд заключенных деньги? Их нет! Это должностное преступление, воровство из казны! Если отсутствие лицензии и неуплата налогов предполагает отсечение правой длани, то воровство из казны предусматривает усекновение головы!