– Сонь, сложно починить то, что не знаешь, как работает. Эй, выше нос! Помнишь, пойти через метро – твоя идея.
Грей возмущенно сверкнул глазами. Тим отмахнулся. Не мешай, мол, я знаю, что говорю.
– А значит, ты верила, что у нас всё получится. Ну же, мы справимся!
Похоже, Тимохина стратегия действовала. Он поспешил продолжить, пока Соня не передумала.
– Я полезу первым и буду страховать тебя снизу, а Грей сверху. Если лифт дернется, мы успеем тебя вытащить. Лестница довольно широкая, ты спустишься ниже, а я его подстрахую.
Соня тряхнула головой и резко встала.
– Ладно, давайте, пока я не успела это дело обдумать.
Лифт не дрогнул. Все трое благополучно выбрались в шахту. Начался долгий спуск. Не пройдя и десяти ступеней, Соня зацепилась за что-то сумкой.
– Мелкий, посвети мне, я не найду телефон.
Это был штырь. Железный, острый. Сумку освободили.
– Прижмись-ка влево, я спущусь пониже. Мало ли, что там ещё.
Хорошее решение, правильное. Очередной штырь Тим нащупал буквально через минуту.
– Похоже, их тут полно. Держитесь как можно левее.
Казалось, они никогда не достигнут дна шахты. У Сони затекли руки и дрожали колени. Кровь стучала в ушах в такт каждому движению. Левая нога, правая нога, удар. Правая рука, левая рука, удар. Прижаться, штырь. Левая нога, правая нога. Замкнутый круг. Во всем мире вокруг ничего, кроме этой тьмы, и шершавого железа под пальцами, и мерного «левая рука, правая рука, удар».
Вот оно, такое долгожданное Тимохино «Да-а-а»! Секундами позже Соня коснулась ногами пола.
– Аккуратней, – предостерёг брат, – это просто небольшая площадка. Похоже, мы на станции, но шахта идёт ниже.
И тут Грей закричал.
Руки тряслись, Соне никак не удавалось включить фонарик. Тим быстрее справился с нервами. Луч выхватил из темноты медленно спускающегося Грея: штанина разодрана, под ней уродливая рваная кровоточащая рана.
Наконец, Грей спустился. Соня изо всех сил пыталась унять дрожь. С переменным успехом. Тимохина рубашка лишилась рукавов. Лучше перевязать рану, пусть и не самым стерильными «бинтами».
– Как же так? Как же ты так? – повторяла Соня.
– Тим крикнул, я понял, что мы добрались, и расслабился. Торопился скорее оказаться на земле, а тут этот штырь.
– Вы обойдетесь без меня? – спросил Тимоха, обнаружив выход из шахты. – Я бы поискал, как тут свет включить.
– Иди, Грей мне посветит, – разрешила Соня и дальше затараторила, – знаешь, у нас на первом курсе была медицина, а я её постоянно прогуливала. Ну, я думала, зачем оно мне? Какова вероятность, что мне придется бинтовать раны, вправлять вывихи и, не знаю, чему там ещё учили? Вот почему я такая балда? Что мне стоило сходить хотя бы на парочку семинаров?
– Всё хорошо, – проговорил Грей и легонько сжал ее запястье, – не переживай. У тебя отлично получается.
– Очень больно?
– Терпимо.
Хорошо, что Тимоха ещё не включил свет, а фонарик был направлен на рану: темнота деликатно прятала Сонины слёзы. «Да хватит уже ныть! Весь день сырость развожу», – отругала она сама себя.
Раздался знакомый гул, арка прохода замерцала. Тим нашёл рубильник.
– По крайней мере на платформе светло, – объявил вернувшийся электрик.
Попытка Грея подняться с треском провалилась. Тим уже был рядом.
– Моя очередь таскать твою тушку. Обопрись на меня.
Путь до ближайшей лавочки занял не меньше десяти минут. Грей храбрился, даже изобразил некое подобие улыбки, но актер из него прямо-таки никудышный. Соня устроилась рядом, прижав ноги к груди и крепко обхватив их руками. Тим шагами измерял ширину платформы (и откуда в нём столько энергии?). Остановившись, обратился к Грею, избегая смотреть на сестру.
– Ты скажешь или я?
– Что скажешь? Что? – встрепенулась Соня.
Грей поморщился.
– Я сам, – и добавил чуть тише, но так же твёрдо, – вам дальше придётся идти без меня!
– Нет!
Грей взял девушку за руку.
– Со мной у вас нет ни единого шанса. Не спорь, пожалуйста, ты же знаешь, что я прав. – На этот раз улыбка вышла более правдоподобной, но очень грустной.
– Я… Я не пойду без тебя, я не смогу без тебя.
Поддавшись чувствам, Соня порывисто обняла Грея и, неожиданно для самой себя, поцеловала. Хоть и слабо освещенные, плакаты на противоположной стене показались Тиму невероятно интересными. Только услышав за спиной смущенное «кхм-кхм», он обернулся. Соня стояла рядом.
– Это неправильно, мы не можем идти вдвоем.
– Боюсь, у нас и выбора-то особо нет, – Тим не хотел усугублять и без того непростую ситуацию, но врать сестре смысла не было.
– И что ты предлагаешь? Оставить его здесь истекать кровью?
Грей подал голос.
– Я вернусь обратно и пойду к Эребу. Он не сможет выгнать раненого. И Оку не сдаст, я уверен.
Соня цеплялась за соломинку.
– Как ты вернёшься? Куда ты полезешь с такой ногой?
– Наверх, потихоньку. Тут не так высоко, как кажется. И обратный путь всегда короче, – Грей очень старался придать голосу уверенности. – Поверь, маленькая, так будет лучше.
Соня смирилась. Пока она потуже перебинтовывала парню ногу, тот наскоро повторял Тиму всё, что помнил про старую ветку от «Паддингтона». Повязка была готова. Опираясь на Тима, Грей дохромал до лестницы.
– Я буду ждать вас в архиве.
Соня опять засомневалась.
– А если Хранитель откажется помогать?
– Значит, я придумаю что-нибудь ещё. Сообщение вам он точно согласится передать, – утешил Грей и легонько поцеловал Соню в макушку. – Не думайте обо мне, берегите себя и возвращайтесь скорее.
– Мы подождем, пока ты не поднимешься, – упрямо пробормотала девушка.
– Хорошо, – вот теперь улыбка самая настоящая.
Он встал на первую ступеньку.
Подъем и впрямь длился недолго. Грей помахал им сверху фонарем, когда долез до кабины лифта.
Соня с Тимом остались вдвоём.
– Надо идти.
Никакой реакции.
– Сонь, с ним всё будет в порядке.
– Откуда ты знаешь? – С места она не сдвинулась, так и стояла, всматриваясь в тьму шахты.
– Потому что если думать иначе, ты свихнешься, – признался Тим, взял сестру за руку и тихонько потянул. – Пойдем.
В этот раз Соня послушалась.
Они спустились в тоннель. Вскоре тусклый свет со станции остался лишь в воспоминаниях. Вязкая темнота обступила со всех сторон. Тим зажег свой фонарик. Пробить глухую стену молчания сестры не удавалось, и парень оставил всяческие попытки разговорить Соню. Так и шли: в тишине, в темноте, только стук шагов и скачущий луч впереди.
Вроде ничего не изменилось, но откуда это странное чувство, будто стало свободней дышать?
– Стой, – скомандовал Тим и посветил вбок.
И точно – платформа. Она вышли на станцию «Чаринг Кросс».
– Подождешь меня тут? Вдруг мне опять повезёт со светом.
Едва уловимое движение рядом. Будем считать, что Соня утвердительно кивнула.
Тим оказался прав: со светом ему повезло. Темнота трусливо уползла в тоннели. Удивительно, но Соня вдруг очнулась.
– Это не «Чаринг Кросс»!
– Да нет же, она самая, смотри, – возразил Тимоха и хлопнул по стене рядом с названием. – Другая линия, станция та же.
Посмотреть было на что. Вместо привычной плитки стены были облицованы серым шершавым камнем. Сложно сказать, каким именно, да это и не важно. Любопытно другое: надписи. Словно написанные от руки черновики рукописи. Некоторые слова зачеркнуты, исправлены на новые.
Интерес. Тим заметил в глазах сестры интерес. Возвращалась его Соня. Не дать ей скатиться в оцепенение!
– Это же латынь?
– Думаю, да.
– Прочитать сможешь?
– Ты меня переоцениваешь, – уголки губ дрогнули. Да она же почти улыбнулась! – Пары семестров на первом курсе явно недостаточно.
Но Соня сама уже вовсю изучала неизвестный текст. Однако Тим оказался удачливей.
– О, это же «глаз», да?
«Oculus cor…». Окончание слова неразборчиво.
– Он самый. Глаз или око. Око! – наконец-то это возбуждение в голосе. – Что же за этим cor? Так, что-то вроде cornu или corni, это «рог».
– Глаз рога? Рогоглаз? Рогоок?
Тим добился своего: Соня засмеялась.
– Ага, глазорог, не иначе. Погоди! Corvus! Ворон. Око ворона! Это имеет смысл.
Теперь-то она по-настоящему вошла в раж. Распечатанная карта пришлась как нельзя более кстати. Тим любовался: Сонино перемещение по платформе напоминало ему броуновское движение. Хаотичное, но полное скрытого смысла. Лохматая частица набегалась и готова была рассказать, что накопала.
– Негусто, на самом деле. Состояние надписей, как и моё знание латыни, оставляет желать лучшего. Se intra limen facere. Странно, но у нас дословно такой пример был в учебнике на склонение глагола intrare. Переступить порог. И следом было что-то со словом rapido.
– Я знаю, знаю! – вклинился Тимоха. – «Быстро», да?
– Именно, «быстрый». Потом ещё prope ianuam. Ianua – это дверь. Судя по окончанию, типа «у двери», может, «рядом с дверью». А на соседней строчке lazureus и fumeus. Первое – «синий». Логично предположить, что и второе – цвет. Но я не помню.
– Зуб даю, это «серый». Или «белесый».
– Не, вариантов белого у них было штук шесть-семь. Но ничего похожего. Почему «серый»-то?
Тим почувствовал себя лингвистом.
– По аналогии с испанским No fumar. Вот у тебя какой цвет ассоциируется с дымом? Серый да белый.
– У меня гениальный младший брат! Итак, если всё это в кучу собрать, то получается: «Око ворона. Переступить порог. Быстрый. Рядом с дверью. Синий и серый». Как-то так. Идеи?
– Ну, поискать сине-голубую дверь? С выдающимся порогом?
Поиски не увенчались успехом. Дверей нашлось целых две штуки, но одна в прошлом зеленая, а другая – очевидно неподходящая: вертикальный кусок проржавевшего железа.