У начатых поисков могут быть промежуточные и окончательные статусы.
Найден, жив (НЖ) – потерявшийся найден (вышел сам, найден нами, полицией, родными и так далее).
Найден, погиб (НП) – потерявшийся найден погибшим.
Не найден (НН) – пропавший до сих пор не найден, поиск продолжается.
Стоп, проверка информации (стоп) – найден человек, предположительно пропавший; по алгоритмам «Лиза Алерт» до смены статуса на «Найден, жив» или «Найден, погиб» близкие должны подтвердить личность человека (или, если речь идет о найденных останках, это должны сделать эксперты).
Инфопоиск – поиск ведется распространением ориентировок, обзвоном больниц, бюро регистрации несчастных случаев и полиции и автономными проверками свидетельств.
Актив – поиск ведется со штабом и работой поисковых групп по задачам координатора.
Отказ заявителя – заявитель по какой-то причине просит прекратить работы по поиску или передумал подключать добровольцев к поиску.
Отказ в поиске – мы по какой-то причине отказываем в поиске.
Отправлено в «Жди меня» – в некоторых случаях мы рекомендуем заявителям, которые ищут давно пропавших людей, обратиться в программу «Жди меня».
Обратный поиск – когда человек найден, но не может себя назвать (бабушка или дедушка с деменцией, травмированный или находящийся в кризисном состоянии человек, маленький ребенок) и мы ищем его родных.
Как почувствовать себя древним человеком
Ломлюсь через поваленные бревна со своей «лисой» и думаю о том, что лес – это то, что возвращает нас назад, к пещерам, к отсутствию цивилизации, к древним суеверным временам.
Во-первых, сама ситуация – потерялся в лесу – это древнее, антицивилизационное событие; собственно, сам повод – сбор грибов и ягод – тоже что-то такое древнее, что древнее некуда.
Во-вторых, это место, где ты, будь ты трижды увешан самой современной техникой, в каком-то смысле во власти стихии. Тебя поливает дождь, едят комары и колют ветки, ты должен идти ножками и работать ручками.
В-третьих, походите немного ночью по лесу, и вы начнете понимать древних, которые, как учил нас учебник истории для пятого класса, обожествляли силы природы, потому что не могли их объяснить. Нет, конечно, если вы закончили среднюю школу, прекрасно понимаете происхождение грозы, знаете, откуда берутся те или иные звуки, и знаете, что темнота – это просто отсутствие света, но это не отменит иррационального страха, дискомфорта, настороженности.
Человечество на протяжении веков стремится взять как можно более полный контроль над жизнью, исключить из нее всякую случайность. Это ему вполне удается, но расплатой за это становятся рутина, депрессии, скука, отсутствие физической активности. Тогда человек начинает искусственно, как витамины, принимать в необходимых дозах адреналин и спорт. Например, без всякой на то жизненной необходимости ставит себя в ситуацию выживания, отправляясь в поход, гоняет на квадроцикле, прыгает с высоты и так далее. А лес и поиск дают не только возможность все это пережить естественным образом, но и возвращают тебя к этому давно забытому, но хранящемуся где-то в древних слоях прапамяти: «Выжить! Найти! Спасти и спастись!»
Мы считаем пиком поискового сезона весенне-осенний период, потому что это время, когда при том же количестве заявок на поиск в городе у нас возрастает количество поисков в природной среде. Кстати, потерявшиеся «в природе» не всегда пропадают в лесу: есть регионы, где леса почти нет (например, Ростовская область или Ставрополье), а природные поиски есть – они ищут пропавших в степях и посадках, и это очень непростая задача – найти человека, особенно ребенка, например, в полях подсолнухов выше человеческого роста. Более того, в таких местах приходится прочесывать местность, двигаясь цепью, «звенья» которой вынуждены держаться за руки, или искать верхом на лошади, или с привлечением авиации и беспилотников.
Но самый горячий наш сезон – это время, когда в лесах появляются грибы и ягоды. Особенно много заявок на поиск обеспечивают нам грибы, и часто – в те годы, когда их долго не было и вдруг они в огромных количествах вырастают. Тут наше азартное, а во многих регионах часто только этим и зарабатывающее население хватает корзинки, ведра и пакеты и бежит в лес. При этом о правилах безопасности почти никто не вспоминает или даже не знает, и в лес уходят в темной одежде, пренебрегая запасом воды и еды, не берут с собой телефон, «чтобы не потерять» (объяснение, которое неизменно вызывает истерику у всех поисковиков после нескольких суток поисков какой-нибудь бережливой бабушки), легко одеваются, потому что идут «на полчасика», не берут ни карты, ни компасы, ни свои ежедневные таблетки, потому что «всю жизнь здесь ходят» – и в результате вечером (потому что днем потерявшийся и его родные еще надеются, что он вот-вот выйдет) у нас начинается «алярм, алярм». Стоят наготове «ангельские» вертолеты, встают на всякий случай на горячую линию дополнительные операторы, пешие поисковики проверяют рюкзаки, оперативные дежурные прозванивают координаторов: кто сегодня может взять поиски? Этой ночью нужен будет каждый!
Если координатор на поиске в природной среде предполагает, что потерявшийся уже может лежать (человек потерялся давно, травмирован, обездвижен из-за того, что пропустил время приема таблеток, и так далее), он начинает работу на прочес. Это значит, что поисковые группы должны более тщательно и плотно, чем при работе на отклик, осматривать свой квадрат и стараться заметить лежащего. Это сложно, особенно если потерявшийся ушел в лес в темной или камуфляжной одежде (а в большинстве случаев так и есть).
Спасение бобра
Сегодняшние заметки – с зоологическим уклоном.
Опять лето, опять Дмитровский район, опять дедушка, который знает лес как свои пять пальцев и собирает грибы на продажу (то есть такой, который заблудиться не должен по определению), опять первая ночь – безрезультатно. Приехало неожиданно много народу, подтянулись местные, в ночном радиоэфире – толпа переругивающихся «лис»: площадь поиска большая, сигнал проходит плохо, поэтому время от времени одна из «лис» возбуждается от того, что слышит отклик на свои крики, после чего выясняется, что это кричала другая «лиса», и так далее.
(Кстати, личное открытие – если надеть гортексные штаны[3] на голое тело, их запросто пробивает крапива.)
Утром собираемся большой компаний во главе с собакой домой.
Пять утра, едем, любуемся солнцем над лесом, золотисто-голубым туманом над полями, фотографируем, ахаем, охаем.
Небольшой участок дороги в ремонте – обе обочины отгорожены бетонными блоками. Машины внезапно тормозят и сигналят, я на всякий случай сбрасываю скорость почти до нуля и вижу, что с нашей стороны, почти под колесами, медленно и понуро бредет что-то большое, лохматое, похожее сзади на мохнатую толстопопую свинью, волоча за собой длинный плоский лысый хвост.
Боже мой, как же мы все заорали! Я, естественно, тут же остановила машину на обочине, и мы, три девицы, понеслись к бобру наперегонки. Он, бедняга, неизвестно как попал на этот ремонтируемый участок, а уйти никак не мог – тыкался туда-сюда, совался под колеса фур, и мы, разумеется, немедленно занялись операцией по его спасению – стали скакать перед его носом и шуметь, чтобы он шел в правильную сторону. Он устало смотрел на нас умными поросячьими глазками. Ему все это сильно не понравилось, но он не стал убегать. Вместо этого он присел на попу, как бы в задумчивости, и… кинулся на меня. Наскок, еще наскок, и он на моих ногах. Я заорала так, что у самой заложило уши, тут же вспомнила о том, что они перегрызают бревна, и о том, что в Подмосковье вовсю ходит бешенство, и он от меня так же устало отполз. Дальше я с ним уже контактировала на расстоянии, а девчонки прыгали, направляя его в нужную сторону, вместе перекрывали дорогу фурам, когда он отправился на другую сторону шоссе, и наконец выгнали его в природу. (Спасателей хлебом не корми – дай кого-нибудь поспасать, даже если это приходится делать практически насильно.)
Когда мы вернулись в машину, там разрывалась от лая собака. С ощущением не зря прожитого утра мы двинулись домой. Естественно, это приключение настроило нас на жизнерадостный лад. Все тут же высказались на тему, кто из координаторов что сделал бы с бобром: Дулин посадил бы его в штаб регистратором – говорят, он всегда это делает в непонятной ситуации, Гриша нарезал бы бобру задач и послал бы его развозить ориентировки… Бобру еще повезло, что мы не стали оказывать ему первую помощь, а то делали бы тут искусственное дыхание изо рта в рот, чтобы порадовать отрядных медиков…
Отсмеявшись, девчонки вспомнили две истории про диких животных, такие #отрядныебайки.
В одном случае, так же как и мы только что, ребята «чесали» подмосковный лес и вдруг передали в штаб по рации, что видят трех верблюдов. В штабе поинтересовались, что курила «лиса», но решили, что недосыпание коварным образом мстит поисковикам, и отложили выяснение вопроса о верблюдах до возвращения группы. Представляю себе глаза координатора, когда вернувшаяся «лиса» предъявила фотографию трех мирно пасущихся в подмосковном ночном лесу верблюдов. Оказалось, там действительно какой-то питомник, откуда по ночам верблюдов отпускают гулять в лес.
С того же поиска прекрасная фраза: «Кинологическая группа передает „заре“: собака не может работать – в квадрате верблюд».
В другом случае возникли сомнения в адекватности бабушки, которая потерялась в лесу. Она заблудилась с телефоном и в ответ на вопросы поисковиков, что она видит, сказала, что рядом пасутся зебры. Ее начали спрашивать, как они выглядят – она возмутилась и сказала, что выглядят как обычные зебры: с шерстью и рогами. Видение списали на возраст бабушки и отложили этот разговор до ее нахождения, но, когда бабушку все-таки нашли, стали выяснять про зебр. Она их подробно описала, и выяснилось, что бабушке встретились зубры – дело происходило в Приокско-Террасном заповеднике…