– Они знают про нашу любовь.
– О?
Это удивило Джека. Но с другой стороны, Дженни, очевидно, была открытым человеком, который не стал бы скрывать свою жизнь от родителей.
– Да. И не волнуйся. Они в восторге.
– Это хорошо.
Она улыбнулась и подалась поцеловать его.
– Я заехал только перекусить что-нибудь на обед.
– Я думала, мы пообедаем у меня.
– Ох да. Я забыл.
– Все еще хочешь поехать?
– А как же баранья нога?
– Это на ужин.
– Она не остынет?
– Не волнуйся. Я ее разогрею и еще сделаю подливку.
– Когда она будет готова?
– Минут через пять.
– Тогда хорошо. Можем поехать пообедать к тебе, когда баранина приготовится.
Когда они приехали в квартиру Дженни, Джек понял, что она имела в виду под ее маленьким размером. Здесь было от силы семьсот квадратных футов. Крохотная захламленная гостиная вела в еще меньшую кухню. В ванную вела единственная дверь за кухней, если не считать двери в спальню в конце так называемого коридора. Даже слово «коробка» воздавало квартире должное больше, чем она заслуживала.
– Она маленькая, – сказал Джек. – Но я могу здесь развернуться. – Он продемонстрировал. – С трудом, – добавил он и улыбнулся. – Не волнуйся. Все хорошо.
– По крайней мере теперь ты знаешь, почему я предпочитаю твой дом.
– Это да. – Он прошел на кухню. – Итак, что у тебя на обед?
– У меня есть мясная нарезка.
– Годится.
Они сидели за маленьким столом в гостиной и ели. Когда закончили, Джек спросил:
– Могу я узнать, почему ты живешь в такой маленькой квартире?
– Деньги. Я не могу позволить себе больше. По крайней мере, комплекс стоит у моря. Это удобно летом. Прыг-скок и ныряй в залив. И вид из окна моей спальни потрясающий.
– О? Можно посмотреть?
– Конечно.
Через полчаса они оделись и поехали обратно к Джеку.
Попрощавшись с Дженни до вечера, Джек отправился в Уортон к Лонни. Дверь ему открыл сам Лонни. Он был в голубых джинсах и без рубашки. Джек заметил, что обе его руки покрыты рукавами татуировок. Каждый заканчивался звездой на запястье. Джеку подумалось, как люди сидят неподвижно столько времени, пока кто-то использует прибор, похожий на швейную машинку, чтобы ввести чернила под кожу. Он представил, что это должно быть больно.
– Да, Элиз говорила, что вы заходили, – сказал Лонни, когда Джек представился. – Это насчет Тома?
– Да. Вы не против, если я зайду поговорить с вами?
– Наверное, – сказал он и попятился, пропуская Джека в обшарпанный трейлер.
Внутри было на удивление чисто. Джек сел за маленький кухонный стол, приготовившись задавать вопросы, типичные для тех, у кого спрашивают характеристику обвиняемого, чтобы затем перейти к другим, менее комфортным. Лонни сел напротив него, но сначала достал из холодильника банку пива.
– Хотите? – спросил Лонни, открывая банку.
– Нет, спасибо. – Когда Лонни тоже сел, Джек спросил: – Что вы можете рассказать мне о Томе?
– Что вы хотите знать?
– Как давно вы знакомы?
На секунду Лонни задумался.
– Не знаю. Года четыре.
– Вы считаете его хорошим другом?
– Наверное. В смысле, я не считаю его боевым товарищем или еще что.
– Боевым товарищем? – спросил Джек, не понимая значения.
– Да, ну знаете, тот, кто, можно сказать, настолько близкий человек, что вы защищали бы друг друга до смерти, как пара солдат, прижатые в окопе во время боя.
– Понимаю. Вы считаете его действительно хорошим другом?
– Я считаю его другом. Я не считаю, что он, как дети называют, лучший друг навеки. Мы просто, знаете, обычные друзья.
– Что вы можете мне рассказать, что можно было бы признать поручительством?
– Вы хотите, чтобы я поручился за него?
– Да. Поэтому и хотел увидеться с вами. Том сказал, что вы его друг и можете дать показания о его моральном облике.
– Минуточку. Я не хочу идти в суд.
– Хорошо, это ваш выбор. Могу я задать вам еще несколько вопросов?
Откуда-то из недр трейлера показалась Элиз. Джек с удивлением отметил, что на ней только лифчик и шорты. Лонни словно не замечал. Джек не знал, имела ли ее демонстрация цель смутить его и внушить желание уйти как можно быстрее, но если так, у нее получилось.
– Конечно, – сказал Лонни. – Можете спрашивать сколько хотите. Я просто не обязан отвечать на все, если не захочу.
– Правда ли, что вы были в трейлере Тома за несколько дней до ограбления?
– Не помню.
– Он сказал, что у него нет пива, и вы сказали, что оплатите, если он сходит в магазин.
Прежде чем ответить, Лонни задумался на несколько секунд.
– О, да. Я помню. Должно быть, он выпил все, что у него было, до моего прихода. А что? Это важно? Не знаю, какое отношение поход в магазин имеет к тому, в чем его обвиняют. В тот вечер он ничего не грабил.
– Вы случайно не заметили, его пистолет был на месте?
На долю секунды лицо Лонни изменилось, но вернулось к обычному выражению.
– Я не знал, что у него есть пистолет. Он бывший заключенный. Владение оружием незаконно.
– Да, я понимаю. Но Том думает, что его могли взять и вернуть позже, после ограбления магазина.
– Ничего не знаю ни про какой пистолет, – предостерегающе сказал Лонни.
– Вы были в городе в тот вечер, когда он, предположительно, ограбил магазин?
– Не помню.
– Это была ночь субботы. Двадцать седьмое февраля.
– Чувак, я не слежу, где бываю, с такой точностью.
– Просто интересуюсь, не помните ли вы, как услышали об ограблении, или что Тома арестовали за него.
– Я помню, когда Тома арестовали, но не вечер ограбления.
– По выходным вы обычно в городе?
Лонни бросил взгляд на Элиз, все еще игнорируя ее скудный наряд. Посмотрев обратно на Джека, он сказал:
– Иногда да, иногда нет.
– А в компании, на которую вы работаете, знают?
– Да. – Он откинулся назад. – А к чему все эти вопросы? Том говорит, что я взял его пистолет и ограбил тот магазин?
– Он ни в чем вас не обвиняет. Я просто пытаюсь собрать информацию.
– Ну, от меня вы больше ничего не получите. Вам надо уйти.
– Очень хорошо, – сказал Джек, которому не терпелось покинуть трейлер. – Спасибо за ваше время.
Он встал, и Лонни положил руку ему на плечо.
– И не возвращайтесь. – В его голосе слышалась угроза. – Вам не понравится, что случится, если вернетесь.
Когда Джек приехал домой, он сделал себе коктейль, вышел в патио и сел, слушая шум прибоя за дюнами. Дженни, заметив его мрачное настроение, присоединилась к нему, надеясь развеять то, что его расстроило.
– Как все прошло? – спросила она, нерешительный тон выдавал ее осторожный подход к теме.
Повернувшись к ней, Джек спросил себя, хочет ли рассказывать. Он не знал, расстроит ее случившееся или нет. Относится ли она к ревнивым женщинам, которые злятся, что другая женщина вошла в комнату только в лифчике и шортах? Будет она волноваться из-за того, что Лонни может быть опасным? В первый раз его встревожило, что он влюбился, не зная о ней таких простых вещей, и он задался вопросом: может, это больше слепая страсть? Впервые в жизни ему казалось, что он влюблен, так что эмоции сбивали с толку.
Джек подумал было наплевать на эпизод у Лонни, но решил, что лучше сразу узнать, относится ли Дженни к ревнивым женщинам или к тем, кто не в состоянии справиться с неминуемыми рисками работы адвокатом по уголовным делам.
– Не так хорошо, как я надеялся, – сказал он, зная, что она потребует подробностей.
– Ты имеешь в виду, что он не признался в ограблении магазина? – спросила она с намеком на поддразнивание в голосе.
Джек предположил, что она пытается его успокоить, сделать случившееся менее тревожным.
– Нет. Он плохо воспринял мои вопросы. Сначала шел на контакт, но потом изменился.
– Он понял, что ты можешь думать, что это он совершил ограбление?
– Да, и я этого ожидал. Правда в том, что он почти угрожал мне, если я еще когда-нибудь вернусь поговорить с ним. Вообще-то, почти – это не правда. Он действительно мне угрожал.
Дженни изменилась в лице.
– Что он сказал?
– Что если я еще когда-нибудь вернусь, то мне не понравятся последствия.
– Думаешь, он правда что-нибудь сделает тебе?
– Я бы не удивился. Он прямо-таки излучает угрозу насилия.
– Что будешь делать?
– Свою работу. Я собираюсь проверить, был ли он в городе в тот вечер. По крайней мере, что касается его работы. Можно проверить, получится ли узнать, с кем он общается, кроме Тома. По правде сказать, он вел себя подозрительнее, чем Том. И я думаю, может, Том действительно говорит правду?
Джек посмотрел на Дженни, и ему не понравился страх на ее лице.
– Не волнуйся. Я постараюсь больше не иметь с ним дел. Кроме того, его девушка меня тоже пугает.
– Что она сделала?
Джек посмотрел на нее, чтобы оценить невербальную реакцию.
– Она вошла в комнату в одном лифчике и шортах.
Глаза Дженни распахнулись.
– Когда он сидел там?
Джек кивнул.
– А это был плотный лифчик, у которого ткани больше, чем в бикини, или… откровенный?
– Откровенный. Кружевной. Практически прозрачный.
Дженни прикусила нижнюю губу и нахмурилась.
– Тебя это беспокоит?
Она наморщила лоб.
– В смысле, ревную ли я?
Он снова кивнул.
– Я не уверена, что ревность – подходящее слово. Меня возмущает, что кто-то входит в комнату почти без ничего, когда там сидит ее бойфренд, но это больше понятие о приличиях. Он выглядел сердитым, что она так сделала?
– Нет. Он едва обратил на нее внимание.
– Может, именно это она и делала? Проверяла, не скажет ли он что-нибудь?
– Думаешь, она хотела его рассердить?
– Такое случается. Некоторые люди не получают ничего, кроме негативного внимания. Если она к такому привыкла, то будет стремиться получить это. Или так, или она сделает все, чтобы получить любое внимание, хорошее или плохое.