– Не испорти все, Том. Такой шанс бывает раз в жизни.
– Не испорчу. На самом деле, я собираюсь позвонить Сэди и рассказать. Может, смогу уговорить ее приехать сегодня на вечеринку. Ты не против?
– Конечно. И она может взять с собой вашу дочь. Я бы хотел с ней познакомиться. Заверь Сэди, что там не будет никакого алкоголя, наркотиков или чего-то еще не подходящего для семилетки.
– Спасибо, мужик. Я твой должник.
– Просто оставайся трезвым, Том, и не подведи меня.
– Заметано.
Уезжая, Джек понимал, что был суров с Томом. Однако с ним надо строго, но справедливо. Он сомневался, что Том сможет не сорваться, и, по правде говоря, в этом случае работа все равно осталась бы при нем, но Джеку надо было быть уверенным, что Том понимал серьезность усилий оставаться трезвым и законопослушным. Он постарается быть рядом, чтобы поймать, если тот вдруг сорвется. Было странно думать, что он стал Тому наставником, когда месяц назад он и слова бы ему не сказал, но такой уж странной может быть жизнь.
Джек вернулся в офис и сделал несколько телефонных звонков, и первый – Чаку Шелтону. Чак сказал, что спросит у Триши, сможет ли она приехать, но добавил, что сам будет в любом случае. Когда Джек позвонил Дженни и рассказал ей, она не слишком поверила, что Том изменится, но поддержала идею с вечеринкой.
– Мы обязаны попытаться, – сказал Джек.
– Я знаю. И люблю тебя, потому что ты чувствуешь необходимость сделать все возможное для человека, который в детстве был твоим злейшим врагом.
– Ну, давай сначала посмотрим, получится ли. Я могу сражаться с ветряными мельницами.
– По крайней мере эта мельница стоит того, – сказала Дженни. – Увидимся вечером.
– Хорошо. Пока.
Положив трубку, он позвонил в местный офис УБН и спросил у ответившей секретарши, может ли поговорить с Клайдом Харвудом.
– Агент Харвуд, – сказал Джек, когда Харвуд взял трубку. – Это Джек Тернер.
– Здравствуйте, мистер Тернер. Что я могу для вас сделать?
– Мне интересно, получилось ли у вас приставить хвост к Киту Бреслину?
– Я не имею права обсуждать это, особенно по телефону.
– Хорошо, как насчет такого? У меня есть человек, который может проводить шестнадцать часов в день, следя за Бреслином. И я устрою это без расходов со стороны УБН.
– Где мы можем встретиться?
Джек дал Харвуду адрес своего офиса.
– Буду через час, – сказал агент Харвуд и повесил трубку.
Пока ждал, Джек позвонил в местную риэлтерскую компанию. Он проезжал мимо дома Бреслина после того, как отвез Тома после суда, и заметил через дорогу наискосок к западу от того места, где жил Бреслин, дом, который сдавался на сезон отпусков. Задом он выходил на залив. Сезон еще не начался, и Джек хотел снять дом на неделю или две, чтобы дать Тому базу для слежки за Бреслином.
Закончив приготовления, Джек сварил себе кофе, погладил Бринкли и стал ждать Харвуда.
15 июля 1989 г.
Рик стоял перед домом в Джексонвиле, который только недавно снял, и размышлял о своем прошлом и о том, как его жизнь пришла к этому моменту. После освобождения из тюрьмы он прибыл в социальное общежитие в Джексонвиле, где должен был жить первые три месяца после условно-досрочного освобождения. Там он сумел найти работу строителем. Рик откладывал деньги, оставался в завязке и теперь будет жить в этом маленьком доме, продолжая отмечаться у инспектора по УДО.
Когда его отпустили из социального общежития, он потратил накопления на оплату первого месяца аренды и страховой депозит за этот дом с двумя спальнями в старой части города.
По крайней мере так риэлтор описывал этот район. Рик описал бы его как захудалый. Здесь жили бедные жители города, и это было видно.
Оглядывая квартал, он заметил Жасмин, жену Кувалды: она проверяла почтовый ящик на тротуаре. Кувалда дал Рику ее адрес и номер телефона, и когда Рик приехал в город, то позвонил ей. Она пригласила его на ужин, где Рик также познакомился с ее братом, который жил тут же, и ее двумя детьми. Они с Жасмин стали друзьями, но не более. Рик не смог бы так поступить с Кувалдой, которому был обязан своим выживанием в Рейфорде, да и Жасмин не стала бы так поступать с мужем.
Он помахал ей рукой, и она вернула приветствие, прежде чем уйти в дом с почтой. Уже в дверях она крикнула ему:
– Почему бы тебе не зайти на кофе? Роско хочет с тобой поговорить.
– Я загляну попозже, – ответил Рик.
Он стоял и думал, получится ли уговорить арендодателя снизить плату в обмен на ремонт дома, которому требовались покраска и починка водостоков. Конечно, проблем было больше, но Рик не был готов на серьезный ремонт: это будет очень дорого и займет больше времени, чем он хотел провести здесь.
Рик гордился прогрессом в отношении своей проблемы, а именно зависимости от опиоидов. Еще до тюрьмы он перешел на викодин, потому что тот было дешевле и его было легче найти. Однако сейчас он был в завязке и собирался таким и оставаться.
Каждый раз, думая об этом, Рик боялся, потому что с каждым данным себе обещанием почти моментально внутри поднимался страх ответственности. Наркотическая зависимость была на расстоянии таблетки.
– Один раз за день, – напомнил он себе, заходя внутрь и звоня риэлтору, чтобы узнать, получится ли обменять ремонт на арендную плату.
Риэлтор сказал ему, что свяжется с владельцами дома и даст знать. Положив трубку, Рик почувствовал ежедневную тягу и решил, что было бы хорошо пойти навестить Жасмин и ее брата Роско, не говоря уже о двух ее детях, восьми и шести лет.
Налив себе чашку кофе из кофейника, Рик сел и посмотрел на Жасмин и Роско.
– Итак, зачем ты хотел меня видеть? – спросил он Роско.
Роско собирался узнать, не согласится ли Рик пойти с ним на встречу с человеком по поводу машины.
– Мне не помешают дополнительные глаза, – сказал он, и его золотой зуб блеснул в солнечном свете, льющемся в раздвижную дверь рядом со столом, за которым они сидели. – Кроме того, должен же кто-то пригнать мою старую машину обратно, если я возьму эту.
– Мужик, я не знал, что у тебя есть бабки на машину! – пошутил Рик.
– Накопил! – рассмеялся Роско. – Моим нынешним колесам требуется серьезный ремонт. Лучше уж потратить деньги на новые.
Рик присоединился к Роско и согласился, что машина, на которой тот ездил, была на последнем издыхании. Однако, посмотрев на машину, которую он подумывал купить, оба согласились, что покупка станет лишь рокировкой, а не улучшением.
Пока машина Роско тащилась домой, он заговорил:
– Итак, ты в завязке?
– Да.
Роско усмехнулся:
– Хочешь развязаться?
Хотя Рика рассердило искушение Роско, он оставался спокойным.
– Нет. – Он уставился в окно, потом добавил: – То есть да, но не стану. Я бы не хотел больше связываться с этим. Ни к чему хорошему оно не ведет.
– Ну, я просто спросил. Знаю, где достать, если хочешь, вдруг передумаешь…
– Я не передумаю, – перебил Рик. – На самом деле, можем мы поговорить о чем-нибудь другом? Жажда никуда не девается, и подобные разговоры заставляют думать о потребности.
Роско протянул руку, как будто чтобы успокоить Рика.
– Ладно. Ладно. Я просто не знал, ты правда слез или все еще ищешь как бы вернуться.
Почти через год Жасмин переехала: нашла работу в круглосуточном магазинчике в городке Старк недалеко от тюрьмы. Она хотела быть ближе к ней, чтобы чаще навещать мужа. Роско остался в доме на одной улице с Риком, но дружба ослабела по мере того, как Роско все больше вовлекался в мир наркотиков. Рика растущее отчуждение устраивало.
Он продолжал общаться с Жасмин и время от времени получал письма от самого Кувалды, который сказал Рику, что Роско плохой человек еще в первый раз, когда речь зашла о его шурине.
Рик с Кувалдой планировали заняться совместным бизнесом, когда Кувалда освободится: ремонтом и уборкой домов для риэлторских компаний, которые управляли многими съемными домами в Джексонвиле. Съемное жилье всегда требует некоторой работы, особенно между съемщиками. Кувалде оставалось сидеть еще два года, если он сможет выйти раньше за хорошее поведение. Три, если не сможет, но, судя по всем отзывам, у него получалось. А пока Рик более-менее начал бизнес на стороне, уговорил собственного риэлтора использовать его время от времени после того, как тот увидел, как отлично Рик поработал над домом, в котором жил.
Однажды вечером, когда он сел ужинать, раздался лихорадочный стук в дверь. Он открыл и обнаружил плачущего Роско.
– Что такое?!
– Кувалда! Он мертв!
Тело задеревенело, колени подогнулись, а к глазам подступили слезы.
– Что?! Как?!
– Он занимался во дворе тюрьмы. Как обычно качался и все такое, и у него был инфаркт. Просто упал и умер, они говорят!
– Кто тебе сказал? Жасмин?
– Да. – Роско, шатаясь, дошел до дивана и осел на него. – Он умер, мужик! Умер!
Рик добрался до кресла и рухнул на него, и двое мужчин заплакали навзрыд, разделяя горе.
Рику все казалось бесполезным. Жизнь, работа, трезвость – все вдруг потеряло смысл. Кувалда навсегда останется лучшим другом, который был у него в жизни, а теперь в мгновение ока его не стало.
После часа попыток утешить друг друга Рик посмотрел на Роско. Ему нужно было что-то, что помогло бы пройти через это.
– Роско?
– Да?
– Думаю, мне надо развязаться.
Через десять минут трезвость Рика умерла так же быстро, как Кувалда.
21 апреля 1992 г. вторник
Агент Харвуд сидел в кабинете Джека и слушал его план, кивая по ходу. Он объяснил, что, поскольку над делом работает только один агент, их возможности следить за Бреслином ограничены.
– Я ценю ваше предложение, – сказал он, когда Джек закончил. – Ваш человек будет фотографировать? Я могу предоставить фотоаппарат и пленку.
– Без проблем, и у меня есть фотоаппарат. Я даже не против оплатить пленку, если ваша контора возьмет на себя проявку.