Дженни бросила взгляд на столешницу, где стояла бутылка вина.
– Это ничего, что я принесла вино?
Джек хохотнул.
– Да, все хорошо. Я не против выпить время от времени, особенно хорошего вина. Просто слежу за тем, сколько пью. Умеренность – ключ ко всему, что мы делаем. Злоупотребление в чем-либо – вот что плохо. Когда верх берет одержимость, мешающая вашему благополучию, жизнь становится горькой.
Дженни будто снова начала дышать.
– Мудрые слова. Итак, когда приедут Шелтоны?
– Около шести. Они не ранние пташки.
– Я предупреждала, что могу прийти раньше.
– Я рад, что так вышло. Это дало тебе время узнать про меня кое-что новенькое. Давай откроем вино?
– Мне нравится.
Джек осмотрел бутылку:
– Каберне совиньон. Одно из моих любимых.
– Боюсь, не очень дорогое.
– Многие дорогие вина переоценены. Это хорошее. – Он вытащил пробку из бутылки и наполнил пару винных бокалов до половины. – Давай сядем в гостиной и насладимся вином, пока ждем Чака и Триш.
Внезапно Дженни засмеялась.
– Что такое?
– Я только что поняла, что всегда называла ее судья Шелтон, а его мистер Шелтон. Не знаю, смогу ли называть их Чак и Триш, не испытывая неловкости, как будто нарушаю какую-то границу.
– Глупости. Ты можешь звать ее судья Шелтон на работе, но в моем доме они просто Чак и Триш, или Триша.
В гостиной Джек решил расспросить Дженни про нее, поскольку теперь она много знала про него.
– А что насчет тебя? Ты говорила, что влюбилась в местность, когда твой отец служил в Пенсаколе, и что он работает в Вашингтоне. Какие у тебя планы на будущее? Как ты стала тем, кто ты есть?
– Ого. На самом деле, мои планы на будущее не такие уж большие. Я счастлива там, где нахожусь сейчас, по крайней мере на время. Я бы не прочь найти работу получше с более высокой оплатой. Что же до человека, которым я являюсь сейчас, полагаю, ты спрашиваешь о моей истории, да?
– Ну, мою ты знаешь.
– Уверена, что не всю.
– Да, но главное.
– Было трудно рассказывать мне все это?
– Должен признать, что да, вроде того.
– Извини. Иногда я могу быть настырной. Папа говорит, это мой самый большой недостаток.
– Понимаю, почему он так говорит.
– Но не позволяй этому тебя оттолкнуть. В целом я безобидна. Просто у меня три старших брата, и, если в детстве я чего-то хотела, приходилось давить, чтобы это получить.
– Чем ты занимаешься в свободное время?
– Я даю бесплатные уроки рисования каждое второе воскресенье в развлекательном центре в Уортоне.
– Сегодня у тебя свободное воскресенье?
– Ага. Повезло тебе, а?
– Еще как. Какое рисование ты преподаешь?
– Просто рисование. Знаешь, карандашом, красками. Такое.
– Ты учишь взрослых?
– Нет, строго неблагополучных детей. Я бы даже не стала учить детей из обеспеченных семей.
– Почему нет?
– Во-первых, потому что они могут позволить себе брать платные уроки. Во-вторых, потому что очень многие считают, что малообеспеченные люди всего лишь технический персонал в жизни, как будто у них нет настоящих талантов.
– Большинство твоих учеников черные?
– К сожалению, да. Я говорю «к сожалению», потому что большинство неблагополучных детей оттуда – из семей национальных меньшинств, а не потому, что мне бы хотелось иметь больше белых учеников. Но у меня есть несколько. Бедность не различает цветов.
– Очень хорошо, что ты делаешь это. Значит, ты еще и художник любитель?
– На самом деле я продала несколько картин, так что, полагаю, меня можно считать профессионалом.
– Извини. Значит, ты профессиональная художница.
– Я стараюсь, – улыбнулась Дженни.
– Что еще мне следует знать о твоей жизни? Например, тебя когда-нибудь арестовывали? Ты женская версия Теда Банди? Такие вещи.
– Ну, однажды меня арестовали. За протест в колледже.
– Ты слишком молода, чтобы учиться в колледже в шестидесятых.
– Эй, учащиеся колледжей до сих пор протестуют против несправедливости.
– Против чего ты протестовала?
– Ничего из ряда вон. Одного профессора уволили за политические взгляды.
– Какие у него были взгляды?
– Он был настоящим коммунистом.
– Хочешь сказать, что ты коммунистка?
– Нет. На самом деле и рядом не стояла.
– То есть ты протестовала потому, что его уволили за его взгляды, а не потому, что согласна с ними?
– Да. Каждый имеет право на собственные взгляды, согласны мы с ними или нет.
– Молодец. То есть я так понимаю, ты не женская версия Теда Банди?
Она рассмеялась:
– Боюсь, что нет.
– Но серьезно, что еще мне нужно знать о тебе? Должно же быть что-то негативное.
Дженни набрала в грудь воздуха, как будто готовилась сообщать плохую новость. Ее поведение моментально изменилось.
– Я была замужем. Брак… ну… не сложился.
– Ну, это лучше, чем все еще состоять в браке и прийти ко мне на ужин без мужа, – сказал Джек в надежде снять напряжение.
Судя по ее смеху, его комментарий сработал.
– Некоторым мужчинам интересно, насколько большим был мой вклад в то, что пошло не так. Они не против случайной интрижки с разведенной женщиной, но о чем-то более постоянном речи не идет. Это не просто взгляд на разведенных женщин как на бракованный товар. Больше «если один парень избавился от нее, что с ней не так?» То, что большинство мужчин считает меня хорошенькой, на самом деле не помогает. Тогда это превращается в «она такая хорошенькая, но ее бывший бросил ее». Как будто я рыба или что.
Джек понял, что такая реакция на разведенный статус беспокоит ее. И тут он не мог ее винить. Большинство женщин видит в разведенных мужчинах цель. Двойные стандарты, а Джек ненавидел двойные стандарты.
– Во-первых, могу сказать, что ты не рыба. Нет спинного плавника.
Дженни хихикнула.
– Во-вторых, не всегда мужчина «бросает ее», если говорить твоими словами. Иногда женщина бросает мужчину. Подозреваю, с тобой случилось именно так.
– Вообще-то, ты ошибаешься. Просто однажды он пришел домой с работы и заявил, что хочет развод. У него были отношения с другой женщиной. Так что да, он меня «бросил», как оказалось.
Джек не знал, что на это сказать. Если скажет, что не уйдет или не перестанет приглашать ее на свидания, это может оказаться ложью. Она ему нравилась, но было слишком рано строить планы. Джек подозревал, что она это понимает, но надеялся, что она с ним не за тем, чтобы вышибить клин клином. Такое никогда не заканчивается хорошо.
– Ну, тебе надо двигаться дальше. Как по мне, его потеря. Это только первое наше свидание, но…
– Второе, – поправила она. – Ты забыл обед.
– Ладно, второе. На данном этапе я открыт для третьего, но как знать, вдруг к тому времени, как ты будешь уходить вечером, один из нас решит, что это плохая идея. Жизнь – лотерея. Иногда ты получаешь два очка, а иногда выигрываешь джекпот.
– Извини. Должно быть, я звучала как настоящая неудачница.
– Нет, просто женщина, которая внезапно потеряла опору. Ты ничего не подозревала?
– Нет. Я была совершенно слепа. Деньгами занимался он, так что я не знала, что он ухаживал за ней за моей спиной.
– Как давно это случилось?
– Чуть больше двух лет назад.
– Я бы не стал беспокоиться об этом. – Джек поднял бокал с вином и произнес тост: – За то, чтобы ты нашла рыбу своей мечты.
Она улыбнулась и подняла свой бокал в ответ.
– Чтобы я нашла рыбу своей мечты!
Пока они пили, в дверь позвонили.
– А, пришли Чак с Триш.
После того как Шелтоны вошли и презентовали две бутылки вина, Джек налил им того, которое принесла Дженни, и заодно долил ей и себе, чтобы закончить бутылку. Они расселись в гостиной, и Чак произнес свой обычный тост:
– За тех, кто в море!
Дженни приняла ожидаемо озадаченный вид. Чак объяснил:
– На самом деле это русский тост. Мой отец работал на больших рыбацких лодках и плавал вместе с русскими моряками. Если переводить грубо, он за тех, кто не может присутствовать по разным причинам от смерти до нахождения в море.
– Интересный тост, – сказала Дженни.
– У Шелтонов это традиционный, – сказал Чак и спросил: – Вы работаете в судебном крыле в Дентоне, верно?
– Да. Я работаю в Службе публичных защитников.
– Я так и подумал, что видел вас раньше. Вам нравится там?
– Работа как работа. Я не прочь когда-нибудь подняться по карьерной лестнице, может быть в делопроизводство. Может даже пойду учиться на юриста.
– Если это то, что вы хотите, тогда вперед, – сказал Чак.
– Ну, посмотрим, как сложится жизнь.
Чак повернулся обратно к Джеку.
– Итак, как идут поиски брата? Уже начал?
– Еще нет. Я думал над твоими словами: хочет ли он, чтобы его нашли, или нет. И пришел к выводу, что не хочет. Если бы хотел, то вернулся бы в Дентон проверить, здесь ли я.
– Может, он возвращался, а ты был в Новом Орлеане, – сказала Триша. – Он же не знает никого, кто мог бы подсказать, где ты. Город сильно вырос с твоего детства. Большинство жителей понятия не имеют о тебе.
– Полагаю, это правда, но ему не пришлось бы слишком долго искать кого-нибудь, кто помнит то время. Он мог пойти в доки Морланда и поспрашивать там.
– Как бы там ни было, – сказал Чак, – забудь о том, что я сказал. Он твой брат. Ты должен его найти.
– Я могу попросить папу посмотреть в его послужной список, – предложила Дженни. – Это по крайней мере даст тебе отправную точку. Ты будешь знать, где он находился, когда уволился со службы.
– Или что он погиб во Вьетнаме, и мне не нужно его искать.
– Ну да, но давай надеяться на лучшее, хорошо? – сказала Дженни.
Джек улыбнулся ее оптимизму.
– Полагаю, это не навредит. Сколько будет стоить поиск записей?
– Обычно за это берут какую-то символическую плату, но я уверена, что папа поможет бесплатно.
– Нет, я все сделаю правильно. А твой папа может ускорить процесс, а не оставить мой запрос лежать у кого-нибудь на столе два месяца?