Меор снова посмотрел на нее, на сей раз более внимательно и пристально.
— Ты почему-то думаешь, что если я зол, то виной этому лишь твое поведение. Поумерь свой эгоцентризм. Сегодня я зол не на тебя.
— Это редко, но приятно, — съязвила Ромейн.
Помотав, Меор указал ей на стул.
— Сядь, — повторил он, — я хочу с тобой поговорить. И потерпи еще немного.
Девушка села обратно, сложив руки на коленях и выжидающе посмотрела на него.
— Твои дни под моим присмотром закончены, — сказал маг, останавливаясь напротив.
Он положил руки на стол и Ромейн с удивлением заметила, что они слегка подрагивают. С ума сойти, кто это сумел довести его до такого состояния? Неужели, король?
— Ошибаешься, — ответил Меор на ее мысли, — но он тоже постарался.
— Вы опять читаете мои мысли, — прошипела Ромейн, скрипнув зубами.
— Ты не потрудилась их скрыть. Поучись у королевы, у нее это с некоторых гор выходит гораздо лучше.
— Я не понимаю, — девушка с недоумением уставилась на него, — что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что я больше не придворный маг. Меня прогнали вон десять минут назад, причем велели убираться немедленно. Вот, что я хочу сказать.
На лице Ромейн появилось изумление, глаза стали огромными.
— Что? — переспросила она, — как это?
— До сих пор я не замечал в тебе особенной тупости. Ты что, так и не научилась понимать то, что я говорю? Или я настолько плохой учитель, что каждое мое слово тебе нужно разжевать и в рот положить?
Ромейн показалось, что она спит и видит сон. Такого не могло случиться на самом деле. Меор, невозмутимый Меор стоит сейчас напротив нее и почти кричит, сжав кулаки с лицом перекошенным от избытка эмоций? Она свихнулась. Она точно свихнулась.
— Простите, — сказала она наконец, — я понимаю, что вы говорите. Я только не могу понять, как это возможно.
— Возможно что? — агрессивно бросил Меор, взмахнув рукой.
Огромное кресло, стоявшее у камина, взмыло в воздух и пронеслось через всю комнату, с грохотом упав около стола. Маг рухнул в него и снова перевел глаза, в которых стояла злость, на свою ученицу.
— Что возможно, я спрашиваю?
— Вас не могли выгнать.
— Ты идиотка, — выдал он уже совершенно невозможное.
— Я идиотка, — повторила Ромейн послушно, — так объясните же мне, идиотке, за что вас выгнали. Или, если вы не собираетесь этого делать, скажите, что хотели сказать и перестаньте срывать на мне злость. В том, что вас прогнали, нет моей вины.
— Я знаю, — помолчав, он немного остыл, — извини. И не делай таких больших глаз. Я сказал «извини», ты не ослышалась. Хочешь знать, за что меня выгнали? За то, что я делал неприличные предложения несравненной королеве Оливетт.
Лицо Ромейн стало еще более изумленным, хотя казалось, что дальше уже невозможно. Она захлопала ресницами.
— Ка-акие неп-приличные п-предложения? — от услышанного девушка даже начала заикаться.
— Если подробно, то я склонял ее вступить со мной в связь, угрожая в противном случае наслать на нее чары.
— Но… но ведь это же чушь! — воскликнула девушка, — как мог король решить, что вы…
— Это сказала королева.
— Королева? Она так сказала? Но… но… это ведь неправда.
— Значит, ты ей не веришь? — сощурился Меор, — она лжет, по-твоему? Ты не веришь словам своей любимой королевы?
— Я не знаю, почему она это сказала. Но я не могу себе представить, что вы…
Ромейн замолчала и помотала головой. Дело даже не в том, что у Меора не могло возникнуть таких крамольных мыслей относительно королевы. Просто если б он действительно захотел этого, то сумел бы убедить ее согласиться добровольно. В его распоряжении было много возможностей, в том числе и магических. А запугивать и шантажировать не в его стиле.
— Я этого не делал, — сказал Меор, помедлив, — эта женщина не вызывает во мне никаких эмоций, разве что, неприязнь.
— Но почему? — удивилась девушка, — разве она некрасива?
— Дело не в красоте. Она пойдет на все, чтобы добиться своего. Именно это она недавно и продемонстрировала.
— Но как мог король поверить в это?
— Он собственник по своей натуре и по этой причине чересчур ревнив. А ревность затмевает разум.
— И вы не сумели его переубедить?
— Как тебе известно, я и не пытался это сделать.
— Почему?
— Потому что с меня довольно. Все, хватит. Если король считает нужным доверять словам супруги, быть по сему.
Меор взмахнул рукой и перед ним появилась бутылка вина и стакан. Видимо, он был достаточно зол для того, чтобы попытаться напиться.
— Так что, я ухожу, — подытожил он, наливая почти полный стакан и делая большой глоток.
— Вы уходите? — переспросила Ромейн.
— Именно. Сегодня, через час.
— А как же я? Ведь вы говорили, что я не готова… и потом…
— Что «потом»?
— А моя семья? А знак? Что я буду делать, когда он появится?
Меор посмотрел на нее, приподняв одну бровь. Потом усмехнулся:
— Ты ведь давно мечтала от меня избавиться.
— Ну да, — согласилась Ромейн унылым голосом, — но это только потому, что вы постоянно…
— Да, я знаю, что не даю тебе развернуться. Но теперь у тебя появился шанс. Ты еще не вошла в полную силу, но вполне способна растереть этот замок в пыль. Делай, что хочешь, мне все равно, что с ним будет.
— Ясно.
Ромейн поднялась на ноги и прихватив с собой книгу, отправилась к двери. Потом, кое-что вспомнив, вернулась, положила книгу на стол. Она уже почти достигла выхода, когда Меор произнес:
— Ты, никак, обиделась, Роми?
— Нет, — бросила она через плечо, — я иду собирать свои вещи. Ведь если вы уходите, то мне предоставят другую комнату.
— Ах да. Ты ведь теперь станешь наперсницей самой королевы и будешь помогать ей обделывать ее темные делишки.
— Не смейте так о ней говорить! — рявкнула Ромейн, разворачиваясь к нему.
В камине пламя взметнулось едва ли не к потолку. Меор слегка отодвинулся и сказал:
— Тихо. Держи себя в руках. Ты забыла…
— Да, но теперь я могу делать все, что мне нравится, не так ли?
— Но пока, я еще здесь и поверь, у меня хватит сил на то, чтобы с тобой справиться.
Ромейн презрительно фыркнула, и вновь повернулась к двери.
— Не спеши. Сядь на место. Нужно кое-что обсудить.
— А я не хочу ничего с вами обсуждать. Тем более, что вам нужно торопиться, иначе не успеете собраться до того, как вас вышвырнут вон.
— Как мало тебе нужно, чтобы нагрубить человеку, — хмыкнул маг, — а если я скажу, что пошутил? Что никто меня не прогонял?
Ромейн от злости онемела и крепко стиснула зубы.
— Что молчишь? Скажи еще что-нибудь гадкое мне напоследок. Сдается, мне будет этого не хватать.
— Да ну? — фыркнула она раздраженно, — не волнуйтесь, найдутся и другие, если вы со всеми так себя ведете.
Тут Меор рассмеялся.
— Ну, в этом ты меня перещеголяла. Сядь, не дуйся. Я хочу поговорить с тобой именно о твоей семье.
С минуту Ромейн стояла неподвижно, терзаемая двумя противоположными желаниями. Желанием узнать хоть что-то о своей семье и желанием громко хлопнуть дверью. Наконец, первое желание перевесило второе. Она вернулась к столу и села.
— Мне кажется, твой знак оформится очень скоро, — заговорил маг, — ты стала очень агрессивна и тебе трудно сдерживать свои силы. Но помни, когда он оформится, это будет еще труднее, так как они возрастут.
— Намного? — не выдержала девушка.
— Троекратно.
— Ого!
— Я всегда думал, что ты девушка, а не сова.
— Да, разумеется.
— Так вот, мы уже говорили о том, что ты можешь принадлежать к двум семьям: к Рэйвенхиллам, либо к Феррингеймам. Но судя по тому, что мне известно, это будут скорее Рэйвенхиллы. Их знак…
Он не договорил, Ромейн позабыла о правилах приличия и перебила его:
— А что вам известно?
— Ничего. Либо ты слушаешь меня и не перебиваешь, либо не узнаешь более ничего.
— Хорошо, — она устроилась на стуле поудобнее и сжала губы, демонстрируя готовность к вечному молчанию.
Впрочем, Меор слишком хорошо ее знал, чтобы в это поверить.
— Сокол, — сказал он, помедлив, — Рэйвенхиллы имеют знак сокола.
— А Феррингеймы?
— Пять секунд, — отозвался маг, — ровно столько ты молчала, Я так и думал. Хорошо, полагаю, здесь я уже ничего не сумею сделать. У Феррингеймов это ворон. Птица, приносящая несчастье.
Это прозвучало слишком мрачно и Ромейн даже поежилась, ощутив холод, пролетавший по помещению.
— Да, они хорошо поработали в этом направлении, — добавил маг.
— Мне кажется, вам не нравятся Феррингеймы, — тихо заметила девушка.
— Я их просто ненавижу.
— Наверное, я все же Феррингейм, — съязвила Ромейн.
— Ты идиотка, — Меор вновь рассердился, — я не ненавижу тебя, я учу тебя. Точнее, пытался учить, потому что почти все мои усилия пропали впустую. Наверное, я слишком плохой учитель, но если на то пошло, я и не собирался им быть. Я пытался научить тебя сдерживаться для твоего же блага. Мне этого не нужно. Но ты воспринимаешь это так, словно я над тобой издеваюсь. Я не могу все время тебя хвалить.
— Но хотя бы один раз это можно было сделать.
— Да, наверное. Но я уже сказал, что плохой учитель, довольна? А сейчас я уже им не являюсь, поэтому просто прошу: будь осторожнее. Ты не понимаешь, чем все это может обернуться. Здесь не любят женщин, умеющих колдовать. Их называют ведьмами и сжигают на кострах. Вряд ли, это может тебе понравиться.
Ромейн посмотрела на него с изумлением, граничащим с ужасом:
— Сжигают? Как это возможно? Как можно сжечь мага, обладающего силой?
— Можно все, главное, выбрать подходящий момент. Есть множество способов захватить любого мага врасплох. Тем более, неопытного мага.
Некоторое время в комнате стояло тяжелое молчание. Девушка водила пальцем по столу. Меор заговорил первым:
— Я не шучу, Ромейн. Это слишком серьезно.
— Тогда почему я должна оставаться здесь?