Девушка скосила глаза на карман.
— Ладно. Что было в этой записке?
— Не знаю, ваше высочество.
— Вы опять ничего не прочли? Это немыслимо. И где же ваше любопытство, мисс Шиниз?
Впрочем, он и не дожидался ее ответа. Просто шагнул к столу и быстро нацарапал что-то на листе бумаги. Даже не складывая, протянул Ромейн.
— Передайте мой ответ ее величеству.
Она, помедлив, взяла листок и тут же сложила его вчетверо, стараясь не смотреть на написанное. Принц хмыкнул.
— Вы ужасно упрямы, мисс Шиниз. Наверное, хоть это и невозможно, еще упрямее меня. Ладно, ступайте.
Девушка поднялась со стула и присела. Ей почему-то казалось, что ее снова остановят, но этого не произошло. И на том спасибо.
Королева Оливетт почти выхватила записку из рук Ромейн и жадно вчиталась в ее содержимое. Лицо ее сперва омрачилось, а потом перекосилось. Пальцы яростно скомкали бумагу и швырнули ее на пол.
— Негодяй, — процедила она сквозь зубы, — гнусный мерзавец. Ступай, Роми, на сегодня все.
Ромейн сделала реверанс и ушла. Работа наперсницы с некоторых пор стала казаться ей очень утомительной и нервотрепной. Проще говоря, она оказалась между двух огней. И теперь ей придется выслушивать упреки обеих сторон, сносить гнев и раздражение. И это в ее положении! Лучше б наперсницей оставалась Мэгими, она более привычна к такому.
По пути в свою комнату Ромейн на ходу выбросила бумажные обрывки из своего кармана. Они были большие, неровные и, конечно, смятые. Вряд ли, там можно было что-то разобрать.
Взявшись за ручку двери и уже собираясь ее открыть, девушка вдруг замерла и прислушалась. А потом резко обернулась. Как будто, все было тихо. В корридоре темно и пусто. Странно, секунду назад ей почему-то показалось, что за ней кто-то идет.
Глава 7. Королевская опала
Пара дней прошла в расслабляющем спокойствии и Ромейн уже начало казаться, что неприятности закончились. Но увы, ей это в самом деле только казалось.
Этот день был на удивление солнечным и приятным. Погода за окном была столь прекрасной, что так и тянуло выйти на свежий воздух. Этой участи не избежала мрачная королева Оливетт. Утром она долго смотрела в окно, а по приходе Ромейн приняла решение.
— Сегодня мы пойдем на прогулку, — заявила она, — в такую замечательную погоду глупо сидеть в четырех стенах.
— Да, госпожа, — присела Ромейн.
— Ты все еще сердишься, Роми? — Оливетт пригляделась к ее лицу, — ну же, перестань. Я иногда выхожу из себя, знаю, но ты ведь понимаешь, что к тебе это не имеет никакого отношения.
— Да, я понимаю, госпожа. Но я не сержусь на вас, что вы. Я просто задумалась.
— Тогда выкинь из своей головы посторонние мысли. Сегодня я не хочу ни о чем думать, а просто наслаждаться хорошей погодой.
Ромейн редко испытывала желание радоваться хорошей погоде. По ее мнению, погода была тем, с чем следовало мириться, поскольку нельзя изменить. Но с некоторых пор девушка начала считать, что изменения все-таки возможны.
Но раз королева изъявила желание прогуляться, спорить с этим было нельзя. Они отправились в сад.
— Как здесь спокойно, — заметила Оливетт, неторопливо идущая вперед по дорожке, — и красиво, не так ли, Роми?
— Да, госпожа, — согласилась девушка, — и здесь очень тихо.
— Потому что никого нет, кроме нас, конечно. Я никогда не понимала, как люди могут сидеть дома, когда за окном такая красота, — Оливетт осмотрелась кругом, — знаешь, Роми, я живу здесь почти восемь лет и все никак не могу привыкнуть к такому буйству зелени. У нас, в Эрлиндии все иначе. Там очень суровый климат и холодно. Точнее говоря, там почти все время зима. На лето выпадает один месяц в году. Да и вообще, — задумчиво продолжала она, — на настоящее лето это мало похоже. Здесь все по-иному. И люди совсем другие. Они не ценят того, что имеют.
Королева вздохнула. Ромейн искоса посмотрела на нее. Должно быть, королева очень тоскует о своей стране, раз до сих пор говорит о ней в настоящем времени, «у нас в Эрлиндии».
— В последнее время мне все чаще хочется вернуться домой, — сказала Оливетт, подтверждая подозрения своей наперсницы, — там было так хорошо.
Они вышли на небольшой перекресток, где встречались две основные садовые дорожки. Ромейн случайно повернула голову направо и вдруг заметила невдалеке еще одну парочку, столь же неторопливо прогуливающуюся и наслаждающуюся прекрасной погодой. И как ни был мимолетен взгляд девушки, она успела их разглядеть и даже узнать. Одной из них была та самая хорошенькая блондинка, которую Ромейн уже видела на балконе рядом с принцем, а другим был, конечно, сам принц. И судя по всему, они оба их тоже заметили.
А секундой позже их заметила и королева. Она изо всей силы вцепилась в руку Ромейн и застыла на месте. Лицо женщины сильно побледнело.
— Ах, вот как? — прошипела она тихо, — ну, погодите у меня.
Королева резко развернулась и шагнула по направлению к парочке. Ромейн попыталась остановить ее, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Ваше величество, не лучше ли…
Оливетт отбросила ее руку от себя и отрезала:
— Не вмешивайся в это дело, Роми.
Больше никаких попыток девушка не предпринимала.
Хорошенькая блондинка склонилась в поклоне перед королевой, которая смерила ее уничтожающим взглядом и подняла глаза на Филиппа. Тот слегка поклонился и приподнял брови в ожидании.
— Что вы творите? — воинственно осведомилась Оливетт, — что это значит? Филипп, я вас спрашиваю!
— Это значит, ваше величество, что сегодня прекрасная погода, вот мы и решили немного прогуляться. По-моему, это очевидно.
— «Мы»? Кто это «мы»? Вы включаете в это понятие ее? — королева презрительным жестом указала на блондинку, которая ничего не понимала и оттого была испугана, — вот эту пустоголовую потаскушку?
— Именно так, — подтвердил принц, закусив губу.
Ему очень хотелось рассмеяться.
— Вот как, значит, вы проводите свое время, — ядовито заметила Оливетт, — и какая же замечательная у вас компания. Просто потрясающе. Я была лучшего мнения о вашем вкусе, Филипп.
— И чем же вас не устраивает мой вкус, ваше величество?
— Всем, — отрезала Оливетт, — подумать только, опуститься до такого! Заводить шашни с этой низкопробной особой! Должно быть, вам пришлось занимать очередь. Там много желающих, а она никому не отказывает.
Блондиночка бледнела и тряслась, Ромейн хмурилась и поглядывала на нее с сочувствием. Один Филипп чувствовал себя прекрасно и был в боевой форме.
— Лично меня она устраивает. Что такое, ваше величество? С каких это пор вы начали заботиться о моей нравственности?
— С каких… Да как вы смеете? — задохнулась от возмущения королева, — вы… вы — негодяй! Вот, значит, кого вы себе выбрали! Кого угодно, лишь бы не… Да я просто ненавижу вас!
— Пойдем отсюда, — Филипп взял дрожащую блондинку за руку, — мне это уже надоело.
— Никуда вы не пойдете! — Оливетт метнулась вперед и вцепилась ему в предплечье, — оставьте ее, я вам говорю! Оставьте, слышите?
Принц собрался, было, разжать ее пальцы, но тут случайно поднял глаза и увидел то, к чему был совершенно не готов. Он застыл и потерял дар речи, зрачки его расширились и в них появился ужас.
Оливетт обернулась, вскрикнула и потеряла сознание.
Ромейн пару раз моргнула, глядя на распростершееся бесчувственное тело королевы у ног Филиппа, потом повернула голову и тут же поняла, что произошло.
В нескольких шагах от нее стоял король Эдуард, сложив руки на груди. В глаза ему было лучше не заглядывать, если б взгляды могли убивать, все четверо скончались бы на месте. Блондиночка ойкнула и тут же спряталась за спину принца, стоявшего как изваяние.
Ромейн склонилась в поклоне, хотя думала почему-то, что никто в сложившейся ситуации не обратит на это внимания. Она могла кланяться, могла вообще ничего не делать, могла стоять на голове — ничего не изменилось бы. На нее никто не смотрел.
— Так, — разлепил плотно сжатые губы король, — теперь мне все ясно. Ты, — он указал на Филиппа, — с сегодняшнего дня чтобы я тебя больше не видел. Прочь с глаз моих.
Принц отступил назад, потом взял себя в руки и хрипло спросил:
— Вы хотите обвинить в этом меня, ваше величество?
— Не имеет значения, виноват ты или нет. Чтобы ноги твоей не было в моем замке. Ты знаешь, куда тебе идти.
Помедлив, Филипп кивнул головой и быстро ушел. Блондиночка попятилась, развернулась и помчалась вперед, не разбирая дороги. Король проводил ее презрительным взглядом и повысив голос, крикнул:
— Эй, ко мне!
На его зов сбежались слуги, столь скоро, словно находились в кустах или за деревьями.
— Моей жене стало дурно. Отнесите ее в покои. И живо.
Ромейн хотела, было, направиться за ними, но сухой голос короля велел ей остановиться.
— Так, ты кто?
Девушка повернулась и снова поклонилась:
— Я наперсница королевы, ваше величество.
— И помощница в ее шашнях, не так ли? Сколько раз они встречались?
— Прошу прощения, ваше величество, но я не могу ответить на этот вопрос.
Ромейн покрепче стиснула зубы. Все, сейчас ее выгонят вон. Или еще хуже. Что может быть луже? Она на мгновение представила дворцовую площадь и помост, и ей стало нехорошо.
Король пару минут разглядывал ее так, словно видел впервые, а потом вдруг усмехнулся:
— Ты умеешь хранить верность и это хорошо. Ступай и исполняй свои обязанности. Сегодня ее величеству очень понадобится твое участие.
Девушка поклонилась в третий раз и удалилась. С королевой приключилась беда. Сегодня король наконец узнал о ее помыслах. Ромейн нечасто удавалось видеть короля Эдуарда, да и не хотелось, но она много слышала о его нраве. И услышанное не внушало оптимизма. Судя по всему, участь королевы была незавидна.
В покоях, куда отнесли Оливетт, находилась Сэлли, пытающаяся привести в чувство свою госпожу. На приход Ромейн женщина даже не поверн