завка!», королева с силой ударила Мэгими стилетом.
Девушка широко раскрыла глаза и прижала руки к повреждению. Охнула и отняла их, подняв к глазам. Ее ладони окрасились кровью.
— О Боже, — вырвалось у Ромейн, — она ранена. Ваше величество, у нее кровь.
— Вот и хорошо, — безжалостно проговорила Оливетт, глядя на Мэгими так, как смотрят на какую-нибудь грязь, — если она сдохнет, я буду только рада.
Мэгими покачнулась и стала медленно заваливаться назад. Ромейн едва успела подхватить ее, но ее сил было недостаточно для того, чтобы удержать девушку на ногах. Поэтому, они обе сползли на пол. На лице Мэгими было какое-то обиженное и вместе с тем недоуменное выражение.
— Больно, — прошептала она, — больно.
— Господи, — отозвалась Ромейн в том же духе, — госпожа, ее рана очень серьезна.
— Чудесно, — заявила королева, — когда эта тварь подохнет, сделай милость, Роми, прикажи убрать эту падаль.
И с этими словами Оливетт ушла к себе в спальню и захлопнула дверь. Девушка проводила ее расширенными глазами и перевела их на Мэгими. У нее было мало времени, это девушка знала очень точно, хотя сама не понимала, почему.
— Господи, я умираю, — прошелестела Мэгими уже одними губами.
И была совсем недалека от истины.
— Молчи, — сказала Ромейн, — не говори ничего. Ты не умрешь. Только не шевелись, ладно?
Она отвела глаза от лица девушки и посмотрела на рукоятку стилета, торчащую в теле Мэгими, чуть повыше живота и немного левее. Плохая рана. Очень плохая рана. И доктор здесь не поможет. Она умрет.
Но раз она не собирается это допускать, то следует поторопиться. Одним решительным жестом Ромейн вытащила стилет из раны и бросила его рядом. Кровь тут же хлынула с новой силой. Девушка, преодолевая отвращение, она не переносила вида крови, приложила ладони к поврежденному месту.
Доселе Ромейн никогда не занималась лечением и даже отдаленно не представляла себе, что это такое, но сегодня смутное знание неизвестно каким образом возникло у нее в мозгу. Ее руки знали, что нужно делать и действовали почти без участия головы.
Ромейн закрыла глаза. Рана, эта ужасная, смертельная рана, она закрывается, она затягивается, она исчезает. Закрывается, затягивается, исчезает. Закрывается, затягивается, исчезает, оставляя только маленький тонкий порез, царапину.
От рук девушки исходило тепло, точнее, жар, такой сильный, что кожа на животе Мэгими покраснела. Правда, никто не обращал на это внимания. Температура в комнате, напротив, сильно понизилась, да так, что на оконном стекле образовались тонкие морозные узоры, которые через несколько минут начали таять и исчезать. Что-то звякнуло и дзынькнуло, а потом рассылалось.
Мэгими закашлялась и пошевелилась. Ромейн вздрогнула и открыла глаза.
— Что там? — спросила бывшая наперсница, — серьезно, да?
Ромейн взглянула на свои руки и тут же убрала их. Потом осторожно раздвинула порез на платье. Раны не было. Только небольшая кровоточащая царапина. Правда, ткань промокла и потемнела от крови, да и руки Ромейн покрывали кровавые разводы. Но это, как говорится, были уже детали.
— Да нет, — после паузы отозвалась девушка, — ничего серьезного. Простая царапина. Жить будешь.
— Царапина? — недоверчиво переспросила Мэгими, — но мне было больно!
— Конечно, больно. Даже царапина, бывает, болит. Ничего страшного. Давай, вставай.
— Ничего страшного? — возмутилась та, — да она меня едва не убила.
— Она просто вышла из себя. Ты ведь прекрасно знаешь, что не надо ее злить.
— Совсем с ума сошла, — шепотом добавила Мэгими и поднялась на ноги.
Осмотрела себя с головы до ног, пощупала рану, поморщилась, а потом вскрикнула:
— Господи, я вся в крови! Столько крови из небольшой царапины?
— Я один раз порезала палец, — сообщила ей Ромейн отстраненным тоном, — так пока сумела остановить кровь, перемазала всю одежду и саму себя. Тоже была простая царапина.
— Мне нужно переодеться, — сказала Мэгими, направляясь к двери.
На полпути остановилась и обернулась к девушке.
— Что ты сидишь на полу? Тебе нехорошо?
— Сейчас встану, — отозвалась Ромейн и даже попыталась это сделать, но слабость, разлившаяся по телу, помешала.
— Да что с тобой? — Мэгими наклонилась к ней и взяла за руку, — поднимайся. Держись за меня.
— Мне плохо от вида крови, — сказала та, пытаясь хоть как-то оправдать свою слабость, — ничего, сейчас пройдет.
— Да, тебе тоже не мешало бы переодеться, — согласилась Мэгими, осмотрев ее платье, — и руки вымыть.
— Это верно.
Убедившись, что Ромейн ровно стоит на ногах, девушка помедлила, а потом сказала:
— Знаешь, мне нужно идти. Ты как себя чувствуешь?
— Нормально. Уже почти хорошо, спасибо.
Та слегка нахмурилась, раздумывая и произнесла:
— Это тебе спасибо. Ты гораздо лучше, чем я думала.
И она вышла за дверь.
Ромейн немного постояла, приходя в себя, а потом подняла с пола окровавленный стилет и сунула его в кувшин с водой. Вода тут же стала красной. Руки в ней мыть было противно, но девушка все-таки сделала это, после чего вытерла их о полотенце. Воду из кувшина она, недолго думая, вылила за окно. Нужно было поскорее избавляться от улик.
Собираясь положить стилет на стол, Ромейн заметила, что по нему разлита вода и капает на пол, а сам он засыпан осколками. Девушка не понимала, что произошло до тех пор, пока не вспомнила, что здесь стоял графин с водой. Значит, это он разбился.
Слабость уже не была всеобъемлющей и Ромейн могла надеяться, что ей удастся пережить этот день и не свалиться. Оказывается, лечение забирает много сил, куда больше, чем требуется для того, чтобы вызвать ливень или что-нибудь сломать.
Сделав шаг вперед, девушка, покачнулась и едва устояла на ногах, схватившись за край стола, чтобы удержать равновесие. Сейчас она слабее новорожденного котенка. Кажется, переломишь двумя пальцами.
Выдохнув из себя воздух, она медленно направилась к двери спальни Оливетт. Это нехитрое действие показалось ей сперва восхождением на высоченную горную вершину, но уже у самой двери Ромейн почувствовала себя лучше.
Пару раз стукнула в дверь, так и не придумав, что сказать королеве. Неважно. Выдумает на ходу, не впервой.
— Кто там? — спросила Оливетт капризным тоном.
— Это я, ваше величество. Можно войти?
— Конечно.
Девушка вошла в спальню и осмотрелась. Королева сидела на низком стульчике у окна, завешенного тяжелой портьерой, в полутьме. На, звук открывшейся двери она повернула голову.
— Господи, Роми, что с тобой? — ахнула она и вскочила.
— Все в порядке, — отозвалась Ромейн.
— В порядке? Да ты на себя не похожа.
Оливетт подошла к наперснице и взяла ее за подбородок. Повернула голову из стороны в сторону и заключила:
— Тебе нужно выпить вина. Там, кажется, еще что-то оставалось. Да, кстати, эта дрянь померла?
— Нет, — медленно ответила Ромейн.
— Нет?
— А почему она должна умирать? С ней все нормально. Ну, не совсем все. Так, легкая царапина, но в общем, все хорошо.
— Что-о? — Оливетт оттолкнула девушку от выхода и вылетела из спальни.
Разумеется, Мэгими в комнате не было. Правда, на полу подсыхали пятна крови, но во-первых, их было немного, а во-вторых, кровь не всегда указывает на наличие трупа.
Оливетт повела себя суетливо и бестолково. Она заметалась по комнате, зачем-то заглянула под стол, словно Мэгими могла там спрятаться, три раза брала стилет и клала его назад и вообще, выглядела ужасно изумленной.
— Легкая царапина? — бормотала она себе под нос, — легкая царапина? Нет, не может быть.
— Я осмотрела ее порез, госпожа, — сказала Ромейн, — и уверяю вас, там нет ничего опасного. Все обстоит именно так, как я сказала.
— Но ведь я вогнала в нее нож по самую рукоятку, — стояла на своем королева.
— Не думаю, что это так. Наверное, это было больше платье и нижние юбки. На ней вообще много одежды. Но не беспокойтесь, она жива и в целом здорова.
— Я беспокоюсь? Беспокоюсь об этой гадине? — взвилась Оливетт, — да, я хотела, чтобы она умерла! Понимаешь? Я была бы просто счастлива! О черт возьми! — и она с силой стукнула кулаком по столу, — как не повезло! Почему здесь вода?
— Я разбила графин, госпожа, — пояснила Ромейн, — случайно. Извините.
— Мне никогда от нее не избавиться, — злобно сказала королева, падая в кресло, — это просто рок какой-то. Позови Сэлли, пусть она приберет здесь. Эта лошадь рухнула прямо на ковер и изгадила его своей кровью. Кстати, почему она упала?
— Потеряла сознание. Не выносит вида крови.
— Надо же, какие мы нежные, — фыркнула Оливетт, — три капельки крови потеряла и в обморок рухнула. Вот безмозглая идиотка.
Судя по всему, тот факт, что Мэгими осталась жива, совершенно не обрадовал королеву. Ромейн про себя только диву давалась. Оливетт совершенно не подумала о том, чем это ей могло грозить. Она находилась во власти одной мысли: как поскорее избавиться от ненужного наблюдателя. И если для этого нужно ее убить, дело за малым, взять нож и ударить. А она-то, Ромейн, беспокоилась за нее! Ну и ну! Вот дура.
Ничего не сказав, девушка отправилась за Сэлли. Служанка пришла через десять минут. И хотя на своем веку ей доводилось видеть многое, к тому, что увидела в комнате, была совершенно не готова.
— Что здесь произошло, Господи? — ахнула женщина, не сводя глаз с пятен крови.
— Ничего особенного, — презрительно отозвалась Оливетт, — сделай милость, убери здесь поскорее. Эта дура случайно оступилась, ударилась об стол и расквасила себе нос. Тупая кретинка, даже на ногах стоять не умеет.
Сэлли, конечно, прекрасно поняла, что королева имела в виду, но истолковала по-своему. Ей совершенно не верилось в случайное падение Мэгими, а вот нрав своей госпожи она знала в совершенстве. Когда королева выражалась подобным образом, она была в бешенстве.
Именно поэтому Сэлли не стала надолго задерживаться. Она поскорее убрала стекло и вытерла пол, после чего ушла, даже не поинтересовавшись, нужно ли королеве еще что-нибудь. Правда, перед уходом служанка бросила на Ромейн сочувственный взгляд.