— Почему? — удивилась та, оборачиваясь к ней.
— Ее величество не желает никого видеть. Тебя в том числе. К тому же, заходить туда бесполезно. Она заперлась в спальне.
— А почему ты сидишь тут?
— Потому что к ней я не подойду и на пушечный выстрел, — серьезно ответила Мэгими, — мне велели наблюдать за тем, кто сюда входит и выходит, но я вовсе не собираюсь подвергать свою жизнь опасности еще раз.
Ромейн кивнула и задумчиво посмотрела на дверь. Стоит ли ей туда входить? Ведь королева дала ей получение и была очень заинтересована в его выполнении. Она очень настаивала на этом. А теперь заявляет, что никого не желает видеть. Странно.
— Я все же зайду на минутку, — приняла решение девушка, — если, конечно, ты не будешь возражать.
— Почему я должна возражать? — Мэгими пожала плечами, — ты же ее наперсница. Зайди, если хочешь. Но все же, я не советовала бы тебе этого делать. Сама знаешь, что бывает, когда попадаешься ей под горячую руку.
Ромейн знала это прекрасно. И совет Мэгими был понятен. Особенно, в свете тех событий, что случились утром.
— Я ненадолго.
Та кивнула, ничуть не сомневаясь в этом.
Девушка вошла в комнату, закрыв за собой дверь и осмотрелась. Мэгими не солгала, здесь в самом деле было пусто. И темно. Не желая бродить в потемках и натыкаться на мебель, Ромейн зажгла огонь в камине и только после этого направилась к двери спальни. Постояла перед ней немного и тихо постучала.
Оливетт на стук не прореагировала. Должно быть, в самом деле не хотела никого видеть, а может быть спала. Ромейн решила не беспокоить ее, но все же стукнула еще пару раз для очистки совести, на всякий случай. Повернулась, чтобы идти обратно и тут услышала:
— Кто там еще?
Голос королевы был на удивление вялым и равнодушным. Таким, словно ей было безразлично все на свете.
— Это я, Ромейн, госпожа. Простите, если побеспокоила. Я сейчас уйду.
— Подожди, — Оливетт чуть помедлила, потом раздался звук отодвигаемого засова, — входи.
Ромейн толкнула дверь и зашла в королевскую спальню. Там было ненамного светлее, чем в комнате и девушка не сразу различила очертания фигуры на кровати. Оливетт сидела на постели, поджав под себя ноги и закутавшись в плед.
— Где тебя носило, Роми? — спросила, Оливетт, — в чем дело? Ты где-то ходишь целый день и заявляешься лишь к ночи? И как это называется?
— Но ваше величество, вы ведь…
— Хватит, — королева махнула рукой, — все это уже неважно. У тебя постоянно находятся какие-то отговорки. Что ты пришла? Полюбоваться на меня? — ее голос становился все более громким и под конец сорвался на визг, — ну на, смотри, любуйся! Что, нравится?
Она придвинула подсвечник ближе и рывком сорвала с себя плед. Ромейн, которая слушала ее вопли с широко раскрытыми глазами, тихо ахнула, увидев зрелище, представившееся ей.
На лице королевы красовался внушительный синяк. Впрочем, одним лицом это не исчерпывалось. Синяки покрывали также руки и плечи женщины, а кожа над бровью была рассечена. Судя по всему, кровь перестала идти совсем недавно.
— О Господи, — вырвалось у Ромейн и она прижала руку ко рту, — что это? Кто это сделал?
— Кто это сделал? — повторила Оливетт, криво усмехнувшись, — мой возлюбленный супруг. Видишь, как горяча его любовь. Нет на свете женщины счастливее меня.
Ромейн ничего не сказала в ответ на эту тираду. Да и что можно было сказать на это? Она поспешно отвела глаза в сторону.
— Эта дрянь доложила ему обо всем, — прошипела Оливетт, — а он явился сюда, чтобы потребовать объяснений. И он их получил. Мерз-завец, — добавила она, — Господи, я его так ненавижу, что у меня темнеет в глазах.
Некоторое время в спальне стояло напряженное молчание, а потом королева произнесла:
— Иди спать. И завтра не приходи, пока я не пошлю за тобой. После столь жарких изъявлений супружеской любви я не горю желанием кого-либо видеть.
— Но…
— Все, Роми. Ступай. Ничего не желаю слышать, — и Оливетт легла на кровать, закрывшись пледом и отвернувшись к стене.
Ромейн поняла, что ей здесь больше нечего делать. Она развернулась и вышла. Мэгими встретила ее словами:
— Рада видеть тебя целой и невредимой. Она сильно бушевала?
— Нет. Напротив, была очень спокойна.
И она, уже собралась выйти, как девушка сказала:
— Подожди немного. Я хочу поговорить с тобой. Это важно.
Ромейн посмотрела на нее.
— Я осмотрела свою рану, — вполголоса начала Мэгими, глядя на девушку очень серьезно, — она и в самом деле небольшая. Просто царапина. Но дело не в ней. Там было еще кое-что.
— Что?
— Отпечатки ладоней. Два розовых отпечатка на моем теле, похожих на легкий ожог.
— Да?
— Ты ведь понимаешь, что это значит, Роми?
— Понимаю? Я должна это понимать?
— Это следы твоих ладоней. Я плохо помню, что тогда произошло, но кое-что в моей памяти все-таки сохранилось. Ты приложила свои руки к моему телу.
И Мэгими в упор уставилась на лицо Ромейн. Девушка покрепче сжала зубы, стараясь быть как можно спокойней. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
— Тебе следует быть осторожней, — снова заговорила Мэгими, — это очень опасно.
— Что опасно? — осведомилась Ромейн чрезвычайно изысканно.
— Я имею в виду твои способности, — тут она понизила голос до едва слышного шепота, — если кто-нибудь узнает об этом…
— О чем?
— Ты знаешь, о чем. Ты ведь обладаешь Силой. Я давно подозревала, что с твоим обучением что-то не так. С чего бы сильному магу брать тебя в ученицы? Из-за того, что ему это приказала королева? Да он ее в упор не видел и ее приказы не значили для него ровным счетом ничего. И в любом случае, он сумел бы убедить короля в необоснованности ее чрезмерных претензий. Но он не стал возражать. Он подчинился и принялся тебя учить. Это очень странно. Но теперь мне ясно. Тогда он почувствовал в тебе Силу.
— Ты это сейчас выдумала?
Мэгими ничего не ответила. Она сдвинула брови и покачала головой.
— Рана была очень опасна, да? Я могла умереть, ведь так? Если бы не ты, я была бы уже мертва. Да, я знаю это. Я только что вспомнила, что она сказала тогда: «Если эта дрянь сдохнет, я буду только рада», — повторила девушка слова Оливетт сухим, бесцветным голосом, — она хотела меня убить, она все сделала для этого. И если бы не ты…
— Я ничего не делала, — отозвалась Ромейн, — ты все выдумала. Что за глупости! Во мне никогда не было никакой…
— От тебя за милю несет магией, — прервала ее Мэгими, — а когда ты начинаешь злиться, воздух густеет и начинает вибрировать. Я умею это чувствовать и меня ты не проведешь. Не беспокойся, я не стану никому ничего говорить об этом. Ты, конечно, думаешь, что я сразу побегу докладывать королю, но это не так. Я не обо всем докладываю. И я вовсе не такая дрянь, как ты думаешь.
— Я не думаю, что ты дрянь, — отозвалась Ромейн, — я вообще ничего против тебя не имею.
Но Мэгими, кажется, не слышала ее. Она продолжала говорить, как будто ее прорвало.
— Я в самом деле очень хорошо отношусь к его величеству. Именно поэтому я близко к сердцу принимаю его проблемы с супругой. Она ведь никогда не любила его. Она только и мечтала о том, как бы вильнуть на сторону. Ну, а теперь… теперь, боюсь, это вылилось в нечто гораздо более серьезное.
— Ты сказала, что чувствуешь магию, — напомнила ей Ромейн, — почему ты сразу ничего не сказала об этом?
— Я не была уверена. До тех пор, пока не прогнали мага, я считала, что это исходит от него. А связывать свои смутные ощущения с тобой я начала совсем недавно. Видишь ли, — она вздохнула, — моя мать была ведьмой. Ее сожгли на костре по обвинению в колдовстве. Точнее говоря, сожгли всю мою семью и если бы не вмешался король, я тоже оказалась бы там. Поэтому, я так благодарна ему за все. На самом деле, он очень добрый, только не каждому дано это понять.
— Что ж, если он такой добрый, тогда почему позволяет это? — немного резко сказала Ромейн, — почему не запретит все эти ужасные, жестокие и несправедливые казни? Эту бессмысленную, беспощадную травлю ни в чем не повинных женщин?
— Это не в его власти. Церковь никогда не подчинялась королю в этих вопросах. Как он может запретить охоту на ведьм, ведь только священнослужителям дано найти и выявить ведьму, а самое главное, поймать и наказать ее?
— Как бы не так, — презрительно фыркнула девушка, — пусть они попробуют поймать меня. А я посмотрю и посмеюсь.
Мэгими улыбнулась.
— Но ты и сама знаешь, почему, правда? Ты ведь не простая ведьма, в тебе очень много Силы.
— Ты это тоже чувствуешь?
— Я это знаю. Чтобы уметь исцелить тяжелую рану, требуется огромная Сила. Моя мать, к примеру, плохо умела это делать. Чаще всего, она использовала снадобья.
— В тебе тоже есть Сила.
— Очень мало. По сути, я только могу чувствовать магию, но не творить ее.
Ромейн уже не знала, что и думать. Этот разговор повлиял на нее странным образом. За сегодняшний вечер Мэгими рассказала о себе больше, чем за все время, проведенное в замке. И такие откровения нельзя было сбрасывать со счетов. К тому же, образ жестокого, злобного монарха значительно потускнел. Мэгими в чем-то права, если он оказался способным спасти ее от неминуемой расправы, то стало быть, не такой он и плохой. Да и почему он обязательно должен быть плохим? Потому, что избил Оливетт? Бесспорно, это плохой поступок, но даже лучшие из нас не всегда могут владеть собой. А король явно не был лучшим.
— Ты говорила ему о том, что тебя хотели убить? — спросила Ромейн вслух.
— Пришлось, — признала Мэгими, — я сказала, что не стану исполнять его поручение, потому что не хочу находиться в одной комнате с его женой. Он спросил, почему. И что мне было делать?
— Это понятно. Тем более, что ты с самого начала была предана королю и терпеть не могла его жену.
— Да, — девушка тряхнула волосами, — он зря на ней женился. И дело не в том, что она его не любит. В конце концов, сильные мира сего редко женятся по любви. Но она его ненавидит. Это было бы еще полбеды, но королева способна на все. Она не перед чем не остановится. А тех, кто встанет у нее на пути, она не задумываясь, уничтожит. Сотрет с лица земли.