— Ее освободят для вас.
Парень тут же поймал какого-то слугу за плечо и отдал ему необходимые указания.
Ромейн наблюдала за этим, слегка сдвинув брови. Все это было настолько нетипично, что заставляло призадуматься. Почему мистер Тернер относится к ней с такой предупредительностью и даже почтением? Она ведь самая обычная наперсница, тем более, бывшая. А главное, она найденыш без роду и племени. Все это знают. Так, в чем дело? Может быть, Люк что-то заподозрил? Или же знает, кто она на самом деле? Впрочем, нет, если б он знал, все было бы совсем не так.
А может быть, Люк просто чувствует в ней Силу, как Мэгими? Только Мэгими знает, что это, а он — нет. Просто чувствует и понимает, что с ней нельзя шутить. А он ли один это чувствует? Ромейн вдруг подумала о том, что на протяжение ее жизни здесь никто не обращался с ней, как с найденышем. Все почему-то относятся к ней уважительно. Все, кроме Оливетт и собственно, Филиппа, на правах старого знакомства, разумеется. Сэлли, и та была корректна, хотя немало ворчала. Но она всегда ворчит.
— Думаю, вам не стоит беспокоиться о своих вещах, мисс Шиниз, — продолжал тем временем Люк, — их доставят на место в целости и сохранности. Пойдемте, мисс Шиниз, вас ждут.
Девушка кивнула и отправилась за ним. Все это было очень интересно. Она подумает об этом на досуге.
Невзирая на свое безаппеляционное приказание, Филипп вовсе не был уверен, что Ромейн согласится прийти покорно, как овечка. Он полагал, что Люку все-таки придется применить силу и был готов увидеть его с мешком на плече, в котором барахталось бы нечто сопящее и мычащее. Ведь противная девчонка все делает ему назло. Поэтому, увидев, как в комнату входит сперва Люк, а потом и сама Ромейн с совершенно спокойным лицом, Филипп порядком удивился.
— Мисс Шиниз, ваше величество, — произнес Люк с поклоном.
Разве что, ножкой не шаркнул.
— Добрый день, ваше величество, — а вот Ромейн, конечно, не упустила возможности сделать реверанс по всем правилам.
— Можешь идти, — велел Филипп Люку.
Когда тот вышел, король обернулся к Ромейн и проговорил:
— Я удивлен, мисс Шиниз. Вы просто так пришли и вас не пришлось уговаривать? Странно. Я ожидал, что вас сюда, принесут.
— Вот это вряд ли, ваше величество, — с полной серьезностью отозвалась девушка, хотя ей очень хотелось фыркнуть, — мистер Тернер почему-то боится применять ко мне силу. А что касается уговоров, то ему все-таки пришлось меня уговаривать, разумеется.
— Ну слава Богу, мне сразу полегчало, — съязвил Филипп, — а то я уже начал опасаться, что с вами что-то случилось. Итак, мисс Шиниз, вы здесь потому, что я хочу задать вам пару вопросов. Это касается смерти моего отца. Что вы знаете об этом?
— Ничего особенного, ваше величество. Я слышала, признание мистера Лукаса, я ведь была там.
— Вот именно, что были. И я видел выражение вашего лица. Вы что-то знаете, не так ли? Что?
Ромейн промолчала.
— Мисс Шиниз, — почти прошипел король, — не пытайтесь играть в свою излюбленную игру. Только не сейчас. Я хочу услышать ответ и я его услышу. Итак?
— Я знаю, что король умер не своей смертью, — ответила Ромейн.
— Откуда вы это знаете?
— Вы сами это говорили тогда, ваше величество. Не помните?
— Неужели? И как он умер? Какова была причина его смерти?
— Яд.
— Что? Что-о? — глаза Филиппа расширились.
Он вдруг схватил ее за плечи и как следует встряхнул.
— Откуда вы это знаете? Ну-ка, немедленно, откуда?
— Прекратите это, — прошипела Ромейн таким голосом, что он неожиданно подчинился, хотя и сам не понял, почему.
Ему на мгновение показалось, что в комнате резко похолодало, а голову как будто сжал тесный обруч. Но это ощущение длилось всего несколько секунд.
— Это никакой не секрет, — продолжала девушка, но уже гораздо спокойнее, — я просто догадалась. Священник говорил о баранине и холодных напитках. А на теле короля не было ран. Что это, если не отравление?
— Ясно, — Филипп уже пришел в себя, — мисс Шиниз, вам следует помнить, как нужно ко мне обращаться. Сегодня я не в том настроении, чтобы сносить ваше хамство.
— Да, ваше величество. Я все сказала, ваше величество.
— Нет, не все. Вы не сказали, кто его убил.
— Лукас, — Ромейн слегка приподняла брови, — его убил Лукас, ваше величество. Он сам в этом признался.
— Признался? Черта с два. Он только взял на себя чужую вину. И ты знаешь, чью. Ну?
— Не понимаю, ваше величество, что вы от меня хотите?
— Это ты передала ему яд? — быстро спросил король.
Ромейн вытаращила глаза:
— Что?
— Ты передала ему яд? — он сильно сжал ее подбородок и поднял голову, — ты?
— Нет, — она освободилась одним неуловимым движением.
— Не надо мне лгать.
— Нет! — вдруг закричала Ромейн да так, что у Филиппа от ее крика заложило уши, — я ничего об этом не знала!
Громкий звон заставил его подпрыгнуть. Король стремительно обернулся и увидел, что из обоих окон вылетели стекла.
— Черт, — вырвалось у него, — ты не могла бы орать потише? Подумают, что я тут шкуру с тебя спускаю.
Он не успел договорить. Распахнулась дверь и в комнату влетел Люк с огромными глазами на пол лица и мечом в руке.
— Что случилось, ваше величество? — завопил он ненамного тише, чем Ромейн.
Филипп поморщился.
— Ничего. Убери это, — и указал на меч, — что за ерунда. Мы с мисс Шиниз просто беседуем.
Люк помедлил, но меч все-таки опустил, продолжая осматривать комнату. Разумеется, от его взгляда не ускользнули осколки на полу и пустые рамы.
— Что это? — ахнул он.
— Ничего, — король снова начал раздражаться, — проваливай. Когда мне будет нужна твоя помощь, я непременно сообщу тебе об этом.
— Но ваше величество…
— Проваливай, я сказал.
Люку пришлось подчиниться. Проигнорировать прямой приказ он не посмел. Дверь за ним закрылась.
— Продолжим, — как ни в чем не бывало заметил Филипп, обращаясь к Ромейн, — кстати, не знал, что ты можешь так кричать. По правде говоря, я вообще не думал, что ты это умеешь.
Ромейн молчала. Она крепко стиснула зубы: и пыталась не злиться. Хотя с другой стороны, она уже и так сделала достаточно для того, чтобы ее обвинили в колдовстве. И даже слишком много.
— Значит, ты не передавала ему яд. Тогда кто?
— Не знаю.
— Не лги.
— Я не знаю, — отчеканила она, — я вообще ничего об этом не знала до тех пор…
— До тех пор? Продолжай, хорошее начало.
— До тех пор, пока не увидела, как умер король, — закончила девушка.
— И что ты поняла после этого?
Лицо у Ромейн было настолько замкнутым, что создавалось впечатление, будто она надела маску. На последний вопрос она не ответила.
— Я спросил тебя. Не надо молчать. У тебя ничего не выйдет. Уж можешь мне поверить, я знаю множество способов развязывания языков.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Что ты сказала?
— Я сказала: я в этом не сомневаюсь. Я уверена, что вы знаете множество способов, как и многое другое. Но если вы намерены применить силу, я ничего не скажу.
— Ты и так ничего не говоришь. Черт. Не знаю, почему я до сих пор это терплю. Вот что, сядь.
Филипп указал ей на стул.
Ромейн мотнула головой.
— Сядь и не заставляй меня тебя уговаривать. Сядь и давай поговорим спокойно.
— Вам будет неудобно допрашивать меня сидя, ваше величество.
Король тяжело вздохнул и с грохотом поставил перед ней тяжелый стул.
— Сядь. Пожалуйста.
Вот теперь она посмотрела на него с удивлением. Помедлила и все же села. Филипп сел на другой стул, пододвинув его поближе.
— Послушай меня, Ромейн. Я знаю, что Лукас отравил моего отца. Я знаю, что он не сам до этого додумался. Я также знаю, кто толкнул его на это и зачем. Мне не хватает малости: доказательств. Мне нужны эти доказательства, а они есть у тебя. Скажи, Лукас встречался с королевой?
Ромейн промолчала.
— Черт побери, до каких пор ты будешь ее выгораживать?
— Вы ведь сами все знаете, — сказала девушка.
— Я знаю, но этого недостаточно. Ты что, до такой степени ей предана, что готова молчать даже под пытками?
— Нет. Я вообще не знаю, что такое преданность. Но я давала ей слово.
— Господи, — Филипп на мгновение закрыл глаза, — она давала слово! Черт бы тебя побрал. Я же видел, что тебе было противно ее присутствие. Я видел, как ты кривилась. И ты еще держишь слово?
— Я не кривилась.
— Еще как кривилась. Стояла с таким видом, будто тебя сейчас стошнит. И как ты до сих пор способна ее выносить?
— Я ушла от нее.
— Что?
— Я оставила службу сегодня, — повторила Ромейн.
— Серьезно? И она отпустила тебя целой и невредимой?
— Она пока ничего об этом не знает. Я ничего ей не говорила, просто собрала вещи и ушла.
Некоторое время Филипп смотрел на нее, не говоря ни слова. Потом произнес:
— Поразительно. Ты всегда так сообщаешь о своем уходе?
— Это был первый и последний раз, ваше величество. Я не собираюсь больше никому служить.
— Да? А почему?
— Не хочу.
— М-да. Ты слитком заносчива для найденыша. Удивляюсь, как королева терпела это так долго, с ее-то самомнением. Впрочем, у тебя оно неизмеримо выше. Нет, здесь не только маг поработал. Тут еще и наследственность.
Ромейн приподняла брови:
— Какая наследственность у найденыша?
— От нее никуда не деться. Ты хорошо смотрела на себя в зеркало? Да у тебя на лбу написано, что ты знатного рода. А руки? — он взял ее за запястье и поднял с колен руку, — это руки человека, который никогда ничего не делал. Слишком нежные, слишком изящные, слишком ухоженные. И это не только твоя заслуга. Это у тебя от родителей. А кто учил тебя задирать нос и смотреть на всех с таким презрением? Даже маг так не важничал. Он помнил о своем месте.
Ромейн опустила глаза и молчала. Все это было слишком точно и абсолютно верно. Конечно, Меор не важничал. Он был старше и умнее.