— Я не хочу, — сказала Ромейн.
Теперь настал черед Ронанна говорить «что».
— Не хочу, — повторила девушка, — она мне не нравится.
— Ничего, понравится.
— Ты еще скажи: «стерпится — слюбится», — не выдержала она.
Реджин захихикал.
— Так, — суровый брат повернул к нему голову, — если не можешь сдерживать свои буйные эмоции, лучше ступай отсюда.
— Я молчу, — торопливо проговорил тот.
— Я не буду выходить замуж за Лэверли, — твердо сказала Ромейн, — я не стану к нему привыкать. Это все? — она встала.
— Нет, не все, — казалось, в комнате похолодало, — сядь.
— Нет.
— Сядь, мы не закончили.
— Я закончила.
В гостиной в самом деле стало намного холоднее. На окнах появились морозные разводы. Стекла задрожали.
— Сядь, — едва ли не по буквам повторил Роннан.
Его глаза сузились.
— Нет.
— Хватит, — не выдержал Реджин.
Он уже не смеялся.
Зрачки Ромейн расширились. Красивый стол из резного горного хрусталя покрылся трещинами, а ваза на нем дрогнула и разлетелась на мелкие осколки. Реджин подпрыгнул в кресле.
— Перестаньте! — взмолился он, — хватит. Вы с ума сошли? Рон!
Тот как не слышал.
— Сядь, — снова сказал он, не сводя глаз с сестры.
— Я не сяду. Ты меня не заставишь.
Неровные, большие осколки, секунду назад бывшие красивым предметом мебели, посыпались на пол.
— Черт, хватит! — рявкнул Реджин, вставая между ними, — не дави на нее, Рон. Это ни к чему хорошему не приведет, — и он пихнул брата в грудь, — остынь!
— Это ты мне говоришь? — словно очнулся тот, — кому из нас следует остыть? Разве Меор не научил тебя сдерживаться, Ромейн?
— Научил, — ответила девушка, — я умею сдерживаться. Но не сейчас.
— Ты выйдешь замуж за Лэверли. Я так сказал.
— А ты женишься на собственной поломойке. Так я сказала, — прошипела Ромейн, — нравится?
— Вы просто два психа, — резюмировал Реджин, тяжело дыша, — хватит на сегодня. Вам обоим следует остыть. Уходите, пока все здесь не разгромили.
Словно в подтверждение его слов два оконных стекла лопнули.
— Прекрасно, — протянул Роннан, — ты прав. Ромейн, иди к себе. Поговорим завтра.
— Я не изменю своего мнения. Не дождешься.
И девушка, развернувшись, вышла. Дверь за ее спиной грохнула на весь замок.
Братья переглянулись.
— Говорил, рано, — проворчал Реджин, — но ты всегда слушаешь только себя.
— Сильная, — пробормотал Роннан себе под нос, — она очень сильная, Рэд. Она меня едва не сломала.
— Тебя? — не поверил тот своим ушам, — ты серьезно?
— Я когда-нибудь такое говорил?
— Нет.
— Вот именно. У нас в роду никогда не было таких сильных женщин. И если на то пошло, и мужчин очень немного.
— И ты хочешь выдать ее за Лео?
— А за кого? За Меора? — оба фыркнули.
— Зачем ты начал сразу так… сурово? — спросил Реджин чуть погодя, — она упрямая, как не знаю, что. Нужно было мягче. Ну да, — тут он покачал головой, — ты ведь не умеешь.
— С меня и так достаточно, — отрезал Роннан, — тебя еще не хватало. Упрямая девчонка уперлась, как осел.
— Да, и перебила все стекло в комнате.
Братья огляделись по сторонам и наконец заметили, что пострадало не только стекло. Металлические рожки для ламп и факелов искривились, словно змеи, а некоторые так вообще вывернулись лепестками наружу. Реджин присвистнул.
— Она сильно злилась.
— Она еще плохо умеет концентрировать свою Силу. Но если бы умела, весь удар был бы направлен на меня.
— Тебе повезло, — заключил брат, пристально глядя на исковерканный металл.
Ромейн стрелой взлетела вверх по лестнице, стискивая кулаки. Маленькие лампы под стеклянными колпаками, освещающие лестницу, дрожали, а стекла сыпались на пол, отмечая ее путь наверх.
Никто не смеет заставлять ее. Никто не смеет на нее давить так бесцеремонно. Даже братья. А если и посмеет, то пожалеет, что появился на свет. Она влетела в комнату, хлопнув дверью и остановилась посередине, скрежеща зубами. Но громкий треск немного привел ее в чувство. Повернув голову, Ромейн увидела, что огромное зеркало пересекает длинная, неровная, уродливая трещина, словно раскалывая ее изображение пополам.
— К черту все! — рявкнула девушка и зеркало немедленно разлетелось на тысячу кусков, сверкающих брызг, выплеснувшихся во все стороны.
Нужно успокоиться. Нужно прийти в себя, наконец. Хватит бесноваться.
Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза и попыталась отрешиться от своих мыслей хоть ненадолго. Это помогло. Постояв так пару минут, Ромейн немного успокоилась.
Они не заставят ее. Никогда. Ни за что. За кого ей выходить замуж, она будет решать сама. Вот так.
Не было Станы, чтобы помочь ей готовиться ко сну, видимо, служанка не решалась показываться на глаза гневающейся хозяйке, но Ромейн отлично справилась сама. Забравшись, наконец, под одеяло, она поудобнее устроила голову на подушке. Нужно поспать. Если Ронанну угодно продолжить разговор завтра — милости просим. Пусть попробует.
С такими воинственными мыслями Ромейн заснула.
Глава 15. Кровная вражда
Обычно, девушка спала крепко и спокойно, но сегодняшнее событие, вероятно, что-то нарушило, поскольку спокойствием тут и не пахло.
Ей снился странный сон. Слишком яркий, насыщенный красками, слишком четкий и слишком последовательный.
Она стояла на зеленой лужайке и оглядывалась по сторонам с любопытством. Был день, светлый и солнечный, легкий ветерок шевелил ее волосы, рассыпанные по плечам, трава вокруг была сочной и яркой. Красивая бабочка порхала с цветка на цветок. Она протянула руку, чтобы поймать ее, но бабочка легко ускользнула, взмахнув крыльями. Словно дразня, устроилась на следующем цветке, шевеля усиками. Ее следовало непременно поймать. Она затеяла веселую игру.
Она шагнула вперед, взмахнув рукой и снова ловя пустоту. Входя в азарт погони, побежала следом, не сводя глаз с яркой окраски крыльев. Бабочка улетала все дальше.
И вдруг споткнувшись обо что-то, она упала на землю, да так неудачно, что почти пропахала ее носом и сильно ударила коленку. Стало больно и она захныкала. Впрочем, через несколько секунд замолкла, почувствовав чье-то присутствие.
Она осторожно подняла голову и увидела чьи-то ноги в хороших охотничьих сапогах. Эти ноги находились в паре шагов от нее. Это было неожиданно и оттого страшно. Откуда взялись эти ноги? Еще пару минут назад их не было. Краем глаза уловив какое-то движение справа, она обернулась и заметила еще одни ноги, неторопливо подходившие к ней, шорох слева говорил о том, что и там кто-то есть.
Она попыталась подняться, но с первого раза ей этого не удалось, лишь с третьего. Ноги стояли и как будто наблюдали за ней. Оглянувшись, она увидела четвертую пару, только на сей раз в изящных туфельках с пряжками.
Их было четверо. Она закинула голову, чтобы рассмотреть тех, кто к ней подошел. Их лица казались далекими, поскольку возвышались над ней на несколько футов. И смотрели эти лица на нее, не отводя глаз и молча. Даже с такого расстояния она понимала, что случилось нечто ужасное. Суровые, мрачные выражения лиц бросили ее в дрожь, глаза этих четверых были сощурены и смотрели на нее в упор.
— Мамочка, — прошептала она, отшатываясь и уже громче, — мамочка!
— Что, нету здесь твоей мамочки? — сказало одно лицо, женское.
В голосе была насмешка и неотвратимость чего-то жуткого, страшного. Она попятилась, но пятиться было некуда. Сильные руки схватили ее за плечи и толкнули вперед.
— Смерть Феррингеймам, — сказал мужской голос, молодой и властный.
Она успела лишь зажмуриться, твердя про себя: этого не может быть, не надо, не надо, я не хочу, пожалуйста! Четыре точных, бесшумных удара обрушились на нее с огромной силой. Было больно, так больно, что она закричала, упав на землю, подминая собой траву. Яркие краски сменились абсолютной темнотой.
Впрочем, темнота длилась недолго. Все чувства вернулись к ней, медленно и неохотно. Ее куда-то несли или везли, она лежала на мягком и равномерно покачивалась в такт шагам. Чьи-то голоса над ней сначала сливались в неравномерный гул, но постепенно она смогла различать сперва отдельные слова, а потом и связные фразы.
— … рискованно… мы должны… будь осторожнее…
— Нам нужно это сделать.
— Я понимаю, но ты уверен, что все выйдет так, как задумано?
— Должно выйти. У нас нет другого выхода.
— О Боже! Но это опасно!
— Я знаю. Успокойся, Фелисити. Подумай о Флор. Посмотри, что они с ней сделали. И что еще могут сделать, если мы не остановим их. Она выжила чудом.
Всхлип.
— Будь они прокляты! Самые страшные кары я призываю на их головы.
— Они получат свое. Успокойся. Мы почти приехали.
Молчание длилось гораздо дольше, чем разговор. Она почти ничего не понимала из сказанного, но чувствовала их страх, волнение и в то же время отчаянную решимость.
— Она здесь.
— Ты уверен?
— Я уверен. Я долго искал ее, но я ее нашел. Они прячут ее здесь.
— Такое место… Как они могли привезти ее в такое место?
— Трудно догадаться, что она может быть здесь. Ты готова?
— Да.
Она приоткрыла глаза и почти сразу же едва не была ослеплена яркой вспышкой. Что-то затрещало, полыхнуло ярким пламенем, раздались крики. Потянуло гарью. Она зажмурилась и отвернула голову, чтобы ничего не видеть.
Наконец, все стихло.
— Осторожнее. Посади ее сюда.
Ее усадили на что-то жесткое и неудобное.
— Феллин, ты уверен, что это нужно сделать? — в голосе слышалась растерянность.
— Уверен. Мы спасем ее и отомстим им. О да, мы им отомстим, не сомневайся. Такой мести они не ждут.
Она скосила глаза и увидела девочку примерно ее возраста, худенькую, в грязной, оборванной одежде и спутанными, черными, прямыми волосами. Лицо девочки было неподвижно, а глаза закрыты, но грудь едва заметно вздымалась в такт дыханию. Жива.