Девочку взяли за левую руку и сделали нечто такое, отчего ей стало нехорошо. Она судорожно сглотнула.
— Ничего, дорогая, все в порядке, — успокаивающе произнес голос, — это не больно.
В следующее мгновение небольшой кусочек чужой кожи был прилеплен к ее левому запястью. Она дернулась и замотала головой, что-то промычав.
Кто-то погладил ее по голове с мягкой, успокаивающей лаской. Клочок кожи распрямился и намертво влился в ее руку, став неотличимой составляющей. На этом месте находилось довольно большое пятно правильной, округлой формы. Как у нее самой.
Они еще что-то сделали с ее глазами, это было не больно, но немного странно. А главное, непонятно. И сделали еще что-то, совершенно необъяснимое, отчего ее мысли начали путаться, потом их стало слишком много и все какие-то испуганные. А перед глазами мелькали образы. Она одновременно видела неподвижно лежащую на земле девочку и здорового, хмурого мужчину с палкой в руке, которой он замахивался на нее и говорил что-то очень плохое. И почему-то зачесалась спина между лопатками. Женщина с ухватом, смеющиеся дети, показывающие ей языки и чем-то в нее бросающие с воплями: «подкидыш, подкидыш».
Она подскочила с места и помчалась вперед. Какая-то дымка застилала все впереди.
Ромейн рывком села на постели и часто-часто задышала, приложив руку к груди. Что это? Что это!? Это сон! Такой реальный, такой правдоподобный. Боже мой, что происходит?
Кожа на запястье сильно чесалась и она непроизвольно потерла им об одеяло, только потом взглянув. И смотрела долго, не отрываясь. Потом вскочила, спрыгнув с кровати.
Нет, этого не может быть! Этого не должно быть! Только не это!
Девушка метнулась к зеркалу, но обнаружила лишь пустую раму. Конечно, ведь вчера она сама разбила его. Зеркало. Ей нужно зеркало, немедленно.
Небольшое зеркальце лежало на туалетном столике. Схватив его за ручку дрожащими пальцами, Ромейн пару раз уронила его, не сумев удержать, но потом кое-как справилась, поднеся к лицу. В комнате было уже достаточно светло, чтобы увидеть то, что она хотела увидеть и боялась одновременно.
Она сидела на полу, поджав под себя босые ноги добрых два часа, не двигаясь и смотря в одну точку. Произошло что-то ужасное и непоправимое. Кошмарное и жуткое. Она не хотела, чтобы это случилось, хотела вернуть все назад, но, увы, это было невозможно.
Постепенно комнату наполнял яркий солнечный свет. Наступило утро, прогоняющее все ночные кошмары. Все, кроме того, что видела Ромейн. Или уже не Ромейн?
Девушка встала, откинув с лица волосы. Нужно было идти умываться и приводить себя в порядок. Надеть платье, к примеру. Хоть чем-то заняться, чтобы хоть как-то оттянуть то, что ей предстояло сделать.
Плеская себе в лицо холодной водой, она думала, что ей не следовало сюда приезжать. Никогда. Не нужно было ехать в гости, чтобы услышать имя «Флорентис». Скорее всего, именно это имя и послужило толчком. Флорентис Феррингейм. Звучное имя, даже красивое, но одновременно жуткое. Жуткое потому, что вызывало ассоциацию «кровная вражда».
Девушка свернула волосы жгутом и уложила их на затылке. Кажется, все. Она готова. И не осталось больше ничего, кроме как спуститься вниз. Можно было потянуть еще немного, но зачем? Все равно, у нее нет выбора. Ей остается только одно.
Руки у нее были ледяными, а сердце часто стучало. Она взялась за ручку двери и потянула ее на себя. Пора.
Медленно спустилась вниз по лестнице и вошла в столовую. Завтрак. Ей совершенно не хотелось есть, она и думать не могла о еде, но пришла сюда не за этим.
В столовой находились оба брата Рэйвенхилл. В этот раз и Роннан присутствовал, должно быть, собирался продолжить вчерашние «уговоры». Уговоры. Смешно.
Оба уставились на вошедшую девушку, их лица стали изумленными, а потом встревоженными.
— Что с тобой? — спросил Реджин, приподнимаясь, — Роми, ты на себя не похожа. Роми?
Роннан молча смотрел на девушку, не понимая, что именно с ней не так. Ее лицо было не таким, как обычно. Не таким, как вчера. Что-то изменилось.
— Роми? — повторил Реджин, делая шаг по направлению к ней.
Она подняла руку ладонью вперед, останавливая его.
— Почему вы не сказали мне о Флорентис?
Рэйвенхиллы вздрогнули.
— Что? — переспросил младший брат, а старший стремительно помрачнел.
— Кто сказал тебе? Впрочем, я знаю, кто. Меор, — Роннан сжал кулаки, — я его убью.
— Нет, Роннан. Поздно.
— Что значит, поздно?
— Флорентис Феррингейм было всего шесть, когда четверо Рэйвенхиллов напали на нее и попытались убить. Четверо взрослых людей на одну маленькую девочку! Почему, Роннан? Почему ты принимал в этом участие?
Реджин резко повернул голову в сторону брата, едва не вывихнув шею.
— Что?
— Откуда он узнал это? — прошипел Роннан совершенно чужим голосом, — он не мог этого знать.
— Ты был там? — не веря своим ушам, спросил Реджин, — Рон?
Тот не ответил.
— Флорентис носила фамилию Феррингейм, — продолжала девушка замороженным голосом, — и это стало основанием для нападения. С каких пор вы начали убивать детей, Роннан?
— Откуда ты знаешь это?
— Я видела это. Собственными глазами.
— Ты не могла этого видеть. Тебя там не было.
— Я была там, Роннан. И ты очень хорошо меня видел. «Смерть Феррингеймам», сказал ты. Это был ты, я вспомнила твой голос.
— Ты… не могла…
— Флорентис Феррингейм — это я, Роннан.
Эта фраза произвела такое впечатление на братьев, словно на них упала стена. Оба застыли, словно окаменев.
Роннан пришел в себя первым.
— Нет, — выдохнул он, — она мертва. Мы убили ее. Мы точно ее убили.
— Нет. Вы не убили. Вы ударили вчетвером, но недостаточно сильно. Нужно было бить сильнее.
И она вытянула вперед руку, продемонстрировав метку. На ней был изображен ворон, сидящий на уступе скалы.
— Феррингейм, — вырвалось у Роннана.
Реджин вообще не мог ничего сказать. Он пятился назад до тех пор, пока не наткнулся на стол.
А в следующее мгновение началось светопреставление. Сначала полопались все стекла, рассыпалась на столе посуда, мебель трещала, разваливаясь на составляющие, сильный порыв ветра кружил вокруг двух неподвижных фигур, смотрящих друг на друга в упор. С потолка что-то сыпалось, потом огромная многосвечовая люстра обрушилась на пол, чудом не задев их, а пустые створки окон бешено хлопали, словно аплодируя. Пламя в камине взметнулось вверх, немного не достигая потолка, стены чернели и покрывались трещинами, множественными и мелкими.
Сперва трудно было сказать, на чьей стороне сила, оба активно сопротивлялись, но потом Роннан начал постепенно сдвигаться назад, не сам, поскольку его ноги не отрывались от пола, а лицо покраснело от усилий. Его что-то сдвигало, медленно и упорно. А потом с силой швырнуло так, что он распластался на стене в нескольких футах от пола.
— Я не хочу тебя убивать, — сказала девушка, — я никого не хочу убивать. Мне не нужна эта ваша вражда. Я никогда не принимала в ней участия.
— Где… моя… сестра? — прохрипел Роннан.
— Не знаю. Я не помню. Я не знаю, что они с ней сделали. Вы все одинаковы. Может быть, они сделали с ней то, что вы хотели сделать со мной. Мне жаль, Роннан.
— Тебе… жаль… — выдавил он, скрипнув зубами.
— Да, мне жаль, что вы все такие. Вы так сильно ненавидели друг друга, вы и меня ненавидите только потому, что я — Феррингейм, о чем я сама узнала два часа назад. Думаешь, я хотела этого? — вдруг вскричала она.
— Роми… — тихо произнес Реджин, но девушка прервала его.
— Я не Роми.
Что-то в ней начало меняться, контуры тела стали расплываться, а в следующее мгновение к потолку взлетела черная ворона. Громко хлопая крыльями, она спикировала вниз и унеслась сквозь распахнутое окно.
Роннан с шумом рухнул на пол.
Пару минут он сидел там, не шевелясь. Да и Реджин тоже не выказывал признаков жизни. Он смотрел в окно, хотя там давно ничего не было. Наконец, повернул голову в сторону брата.
— Ты как, Рон? В порядке?
— Нет, — ответил тот.
Реджин подошел к нему и присел рядом на корточки.
— Тебе помочь?
— Нет. Я цел.
— Что мы теперь будем делать?
— А что ты хочешь делать?
— Не знаю. Я до сих пор в себя прийти не могу. Не могу поверить. Как ты думаешь, что случилось с нашей сестрой?
— Она мертва. Они убили ее.
— Почему ты так думаешь? А вдруг…
— Они убили ее. Они сделали то, что сделали мы. У нас нет больше сестры, — и Роннан закрыл лицо руками.
Реджин смотрел на него, не в силах ничего сказать. Подобное зрелище было для него в новинку. Брат раньше никогда не выдавал своих чувств. Создавалось впечатление, что у него их нет вообще.
Он повернул голову и посмотрел в окно. За ним скрылась девушка, которую они считали своей сестрой. И даже тот факт, что она оказалась дочерью их злейших врагов, не могло избавить Реджина от сильнейшего чувства сожаления. Ему тоже было жаль и хотелось вернуть все назад.
— Она может быть только в одном месте, — сказал Роннан, справившись с собой.
Реджин повернулся к нему:
— Ты собираешься… Нет, не надо. Не делай этого, Рон. Оставь ее.
— Она может отправиться только туда, — словно не слыша его, продолжал старший брат, — родовой замок.
— Не смей этого делать, — Реджин сильно пихнул его в плечо, — я не стану тебя поддерживать, учти это. Мне до смерти надоела эта чертова вражда. Это ваше любимое: «кровь за кровь, зуб за зуб». К черту это. Я против, слышишь, ты? Может быть, ты сильнее меня, но просто так ты со мной не справишься.
Роннан посмотрел на брата так, словно впервые увидел.
— Ты с ума сошел?
— Это ты свихнулся. Из-за этой проклятой вражды мы потеряли свою семью. Ты хочешь продолжить это? Черт побери, у меня не так много братьев, чтобы ими разбрасываться. И я не хочу причинять ей вред.
— «Вред», — тут Роннан усмехнулся.
— Да, черт возьми! Не хочу, ясно? И тебе не позволю.