– Да как это дадите? Что ты! – испуганно отмахнулась Наташа. – Нет, не надо…
– Так не свои же дадим, а Сашины! У него же в этом доме законная доля есть! Вот мы ее и выкупим… Все можно решить, Наташ. Причем самым наилучшим образом! Мы и с Димой на эту тему уж сколько раз говорили: надо Сашке его долю отдать. Мы теперь можем, у нас деньги есть! И давно надо было это сделать, да Сашка сильно сопротивлялся! Но сейчас мы и спрашивать его не будем… Отдадим, и все тут!
– Что ты опять хочешь мне отдать, Зой? – услышали они за спиной голос Саши и обернулись на него одновременно.
– Ой, напугал… – положив руку на грудь, засмеялась Наташа.
– Не говори… – поддержала ее Зоя. – И даже посплетничать всласть не дал!
Саша встал перед ними, глядел с улыбкой. Потом проговорил удивленно:
– А вы так похожи, девчонки… Даже выражения лиц у вас одинаковые… Ладно, не буду вам мешать, можете дальше сплетничать. Я вообще хотел пойти искупаться. По морю соскучился. Пока дети спят…
– Так иди!
– Может, и вы со мной?
– Нет, мы потом, с детьми… – медленно проговорила Наташа и ойкнула тихо, прикрыв рот.
Зоя и Саша посмотрели на нее удивленно. А Наташа снова ойкнула и задышала вдруг тяжело, хватая ртом воздух. Саша бросился к ней, упал перед шезлонгом на колени, спросил тревожно:
– Что, что с тобой? Где болит, скажи?
Повернувшись к Зое, спросил испуганно:
– Что это с ней, а?
– Не знаю… – растерянно проговорила Зоя. – Вроде все хорошо было, сидели, разговаривали… Может, отравилась чем за обедом? Или в дороге устала? Смотри, как она побледнела, Саш…
А Наташа по-прежнему тяжело и отрывисто дышала, на лбу выступила холодная испарина, и рука упала с шезлонга вялой плетью. Саша закричал в отчаянии, глядя на Зою:
– Скорую вызывай скорее, что ты сидишь? Скорую вызывай! Видишь, ей совсем плохо?
Машина скорой помощи приехала быстро. Суровая женщина-медик выгнала всех с террасы, склонилась над Наташей, что-то приказала молоденькой медсестре.
А вся семья сгрудилась во дворе, недалеко от террасы. Дима, Зоя, Саша, Павлик с Никиткой… И Нина Михайловна пришла, качая на руках маленького Сашеньку.
– Да не трясись ты, все будет хорошо… – успокаивала Зоя Сашу. – Может, это у нее от перемены климата, так бывает… Видишь, она уже с врачом разговаривает? Я эту тетку со скорой знаю, она очень хороший врач… И аппараты у них с собой всякие есть, видишь? Сейчас все выяснят… Кардиограмму сделают…
Вскоре врачиха спустилась с террасы, подошла к ним. Саша спросил нетерпеливо:
– Что с ней, скажите?
– Ну что сказать… – улыбнулась врачиха. – Жить будет…
Потом глянула на уцепившихся за ноги Саши Павлика с Никиткой, спросила задумчиво:
– Ваши?
– Да, наши… Наши сыновья…
– Ну что ж, папаша, тогда поздравляю вас! Третьего ждите! Будете многодетные, поздравляю! А мамочку теперь берегите… На солнце ей много нельзя. Пусть больше в тенечке отдыхает, морским воздухом дышит. Берегите…
– …Вить… С тобой все в порядке? Ты слышишь меня, скажи?
Маргарита стояла над Виктором, трясла его за плечо. Он промычал что-то, не открывая глаз, поморщился болезненно. Потом проговорил сердито, с похмельной хрипотцой:
– Да не тряси ты меня, голова болит… Отстань!
– Что с тобой, Вить? Плохо тебе? Хочешь, я чаю горячего сделаю? Или, может, лучше врача вызвать?
– Да какого еще врача… Зачем…
– Чтобы тебя из этого состояния вывести. Ты пьешь уже неделю, Вить. Из дома не выходишь и пьешь. Так же нельзя, что ты! Угробить себя захотел?
– Да ты-то откуда знаешь, что я пью?
– Выходит, знаю! Тебя ж все потеряли, поэтому мне звонят по старой памяти! Думают, ты у меня… То есть ко мне вернулся…
Виктор сел на постели, потер ладонями опухшее лицо. Глянул на Маргариту, наморщил лоб, спросил удивленно:
– То есть… Как это, вернулся? Я что, не дома?
– Фу ты, господи… – всплеснула руками Маргарита. – Дома ты, дома, не беспокойся! Просто немного с ума сходишь, вот и все! В запой ударился… Раньше я и представить себе не могла, что ты с ума сойдешь – вот так… Ты же вообще не пил, Вить! Ты делом занимался! И что теперь? Куда ты катишься, Вить?
– Ладно, я сам разберусь… Сам…
Виктор с трудом поднялся с постели, и Маргарита подала ему халат. Проговорила тихо:
– Пойдем в гостиную, поговорить надо… Так чаю тебе сделать или нет?
– Нет, лучше воды принеси… А может, рассол какой-нибудь в холодильнике есть, а? Что-то мне совсем плохо…
– Так понятно, что плохо! Сейчас гляну, что там у тебя есть… Схожу на кухню…
Вскоре она вернулась, держа в руках большую кружку с чаем. Поставила перед ним:
– Извини, никакого рассола я не нашла. Пусто в холодильнике. Сразу видно, что твоя женушка хозяйством не занималась. Пей чай, Вить. Он крепкий. Тебе легче будет.
– Зачем ты пришла? Ну зачем? Хотела на меня посмотреть вот на такого, да? Скажи еще сейчас – мол, так тебе и надо…
– И скажу! А что? Разве не имею права? А я ведь тебя предупреждала… Я просила тебя, в ногах валялась… Но ты все равно решил сделать по-своему. Теперь получай, что ж…
– Ты все сказала? Отвела душу? Порадовалась, да?
– Чему мне радоваться, Вить… Мне очень больно видеть, как ты пропадаешь. Ты же мне не чужой… У нас дети, Вить… Тем более ты сам мне неделю назад позвонил… Не помнишь, что ли?
– Не помню… А зачем я тебе звонил?
– Наверное, тебе очень плохо было, вот и звонил. Ты был в таком состоянии… Почти невменяемом. И такое мне сказал… Я даже испугалась, что ты с собой что-нибудь сделаешь. Потом перезвонила твоей домработнице, попросила ее, чтобы не уходила из дома. Но, видимо, она все равно ушла… Или ты ее прогнал. Вон какой беспорядок кругом. Запустение, больно смотреть.
– Так не смотри!
– А что делать? Приходится. Я же очень за тебя переживаю, правда. Такое от тебя услышала…
– Что услышала? Что я тебе сказал, говори?
– Ну… Что ты тест на отцовство сделал… Что ребенок не твой… Что ты прогнал из дома эту… Эту дрянь… А я ведь говорила тебе, какая она! Я тебя предупреждала! Да все знают о ней, чего уж там!
– Ну хватит! И без того тошно, еще и ты тут стоишь, каркаешь! «Говорила», «предупреждала»! Уходи, Рит… Плохо мне, уходи…
– Да я-то уйду… Только ты теперь с кем останешься? Со своей обидой да головной болью? И как тебя угораздило под все это подписаться, Вить? Хоть убей, не понимаю… Мы с тобой тридцать лет прожили – душа в душу… А ты… Взял и плюнул в эту нашу общую душу… Зачем? Чтобы все это получить, да?
– Уходи, Рит. Уходи. Не надо меня сейчас добивать, пожалуйста.
– Да я не добиваю. Я жалею тебя, Вить. Уже весь город знает, как ты опростоволосился, как эта дрянь тебя вокруг пальца обвела.
– Да откуда… И кому какое дело вообще…
– Ну не скажи! У нас город маленький, люди посплетничать очень любят! Особенно про известных персон… А ты у нас персона известная, мой дорогой! К тому же твоя юная женушка всем уже рассказала, как весело она тебя нахлобучила. Все теперь знают, что ребенок не от тебя, а от этого… От мужа ее сестры. Целый сериал для сплетников получился, и телевизор смотреть не надо!
Витя поднял на нее мутные глаза, переспросил обиженно:
– Как это, я не понял? Как это – от мужа сестры?
– Да вот так это! Оказывается, она еще на югах с ним трепалась, куда ты ее отправил лечиться. Перед свадьбой, помнишь? Вот она и вернулась уже беременная. Она сама так говорит, я ничего не придумываю.
– Да врет она все… – недоверчиво проговорил Виктор и тут же мучительно сморщился, как от зубной боли. Потер лоб, будто что-то вспоминая, снова заговорил: – Хотя… Да, я ведь однажды подумал, почему Никитка так на Сашу похож… Еще ругал себя тогда за глупые мысли…
– Но тест все-таки сделал? – не удержалась от легкой иронии Маргарита.
– Ну, сделал… Чтобы не думать… Видимо, все равно где-то эту мысль держал… Но это моя проблема, Рит, моя! Тебе-то какая разница? – тут же вспылил Виктор. – Я у тебя должен спрашивать, что мне делать, а что нет? Мы с тобой в разводе, ты не забыла?
– Нет. Я не забыла. Как же я могу забыть? Я этим живу…
– В смысле – этим живешь?
– Обидой живу. Никак она во мне не проходит, Вить. И уже никогда не пройдет, наверное. Господи, и за что мне такое испытание послано? Чем я его заслужила? Хотя ведь нельзя говорить – за что… Надо спрашивать – для чего… Для того, наверное, чтобы оглянуться. Чтобы понять…
– Да что понять, Рит? Зачем ты меня сейчас грузишь? Я не хочу ни о чем говорить, тем более философствовать! Мне просто плохо сейчас, понимаешь ты это или нет?
Последнюю фразу Виктор почти выкрикнул, но Маргарита, казалось, вовсе его не слышала. Просто продолжала спокойно:
– Ты только вспомни, как мы хорошо жили… Как добивались всего – вдвоем. Ведь у нас не было ничего, когда мы поженились, вообще ничего! И как нам трудно было… И как мы планы грандиозные строили… Как первый кредит взяли, кофейню открыли… А потом еще магазин свой открыли… Ты помнишь те времена, Вить? Мы все делали вместе, мы выкручивались из трудностей вместе. А иногда вообще по лезвию ножа ходили, помнишь? Как я на кассе в магазине сидела, а ты за товаром в опасные рейсы ездил… А нашего первого сына я родила в магазине, скорая едва-едва успела приехать! И в декрете потом не сидела ни дня – бабушку из деревни привезла. Мы так и жили вчетвером в однокомнатной: я, ты, наш сынок и бабушка. Нам очень трудно было, Вить. Но сейчас я думаю, что это было самое счастливое время. Мы любили, мы мечтали, мы шли вперед. И пришли, да… Казалось бы, вот оно! Мы здоровы, обеспечены, счастливы! И ты вдруг… Ты все разрушил, Вить. Все разрушил по прихоти какой-то никчемной дрянной девчонки!
– Перестань, Рит… Я слышал от тебя это уже много раз… – вяло отмахнулся Виктор и потер пальцами виски. – Голова болит нестерпимо!
– А ты еще раз послушай. Я ведь не просто так все это тебе говорю… Я хочу, чтобы ты понял… Я мостик тебе сейчас перекидываю… И даже не мостик перекидываю, а бросаю соломинку. Нет, не так… Спасательный круг бросаю!