– Это еще почему? Потому что я работаю стриптизершей и иногда занимаюсь эскортом? Какой ужас! Фу! Шлюхи недостойны любви!
– Нет, – Кирилл резко нажимает на брелок, открывая двери машины, и поворачивается ко мне, – потому что за все утро твой телефон ни разу не зазвонил, а ты уже полчаса как должна быть дома.
– Может, он звонил, пока ты тут пресс рекламировал?
Кирилл иронично приподнимает светлую бровь:
– Но он ведь не звонил, верно?
– И что ты думаешь, я сейчас заплачу в твоих объятиях? Я большая девочка и не нуждаюсь в няньках.
– А в простой заботе тоже не нуждаешься?
– Перегибаешь!
– Ты права, извини. Это не мое дело.
– Вот именно.
– Почему ты сразу не сказала, что в отношениях?
– А должна была?
– Ты флиртовала со мной.
– Ты видел и слышал то, что сам хотел.
– Может быть, – задумчиво отвечает он и обходит машину. – Поехали! Настоящий принц заждался.
В дороге молчание повисает между нами невидимым плотным облаком. Сворачиваем в жилой сектор, машина снижает скорость. Неуютное чувство беспокойства мечется в груди. Не хочется прощаться на негативе. Если Кирилл сказал правду о работе в клубе, то нам еще не один раз придется столкнуться. И что тогда? Будем делать вид, что незнакомы?
– Кирилл…
– Просто Рюк, – поправляет он, – но лучше зови меня Джеком, так привычнее.
Коротко усмехаюсь, а Кирилл виновато улыбается.
– Лен, извини, меня занесло! Было бы проще, скажи ты сразу, что несвободна.
– Иногда женское «нет» действительно значит «нет». Я ведь с самого начала не давала тебе никаких надежд.
– Казалось, что ты просто играешь со мной.
– Ты сам придумал эту игру.
– И мне было весело, – дерзко отвечает он.
Мне тоже.
Кирилл паркует машину во дворе, но мотор не глушит. Быстрое прощание сейчас кстати, но я не тороплюсь уходить.
– Насколько я понимаю, мы еще увидимся. Не хочешь рассказать, кем ты все-таки к нам устраиваешься?
– Пусть будет сюрприз, – весело отвечает он.
– Ты продолжаешь играть.
– Почему нет? Мы ведь можем общаться по-дружески и веселиться дальше.
– Хочешь дружить со мной?
– А ты против?
В голубой пелене его глаз летают блестки-смешинки. Опускаю голову, ощущая щекотку в груди.
– Я подумаю.
Открываю дверь и выхожу из машины. Успеваю сделать всего пару шагов к тротуару, как слышу:
– До встречи, Эльза!
Оборачиваюсь, широко улыбаясь:
– Отпусти и забудь, Джек Фрост!
Он громко смеется, запрокинув голову, и машина срывается с места. Матовая красотка выезжает со двора, и я вздыхаю, массируя пальцами гудящие виски. Мне нужен душ и сон. Направляюсь домой, напевая мелодию из мультфильма «Холодное сердце».
Вхожу в квартиру, стараясь сильно не шуметь. Из глубины доносится тихий храп, нос улавливает неприятный запах грязной посуды. Заглядываю в спальню, Виталик разлегся звездой на кровати, а рядом на журнальном столике валяются две жестяные банки и смятая пачка чипсов. Тяжелый вздох срывается с губ. Виталик морщится и медленно открывает глаза.
– Привет, – хрипит он.
– Привет!
– Который час?
– Начало девятого.
– Все нормально?
– Да. Как видишь, жива и здорова.
Виталик хмурит брови и садится, внимательно глядя на меня:
– Ты не в духе. Что-то случилось?
Бросаю беглый взгляд на банки, намекая, чем именно я недовольна. Виталик растирает ладонями лицо и поднимается:
– Сейчас все уберу. Сделать тебе завтрак?
– Нет. Я в душ и спать. Устала.
– Нам надо поговорить, – серьезно произносит он.
Фраза отбрасывает на полгода назад, когда после этих слов пришлось перекроить жизнь заново. Узлы на нервах затягиваются.
– Роднуль, не напрягайся! Новости хорошие. Давай в душ, а я сделаю омлет и чай, – ласково говорит Виталик и протягивает мне руку.
– Хорошо, – киваю я и ухожу в ванную комнату.
Наскоро освежившись и смыв остатки косметики, натягиваю банный халат и иду на кухню. Раковина блестит, из открытого окна дует свежий ветерок. Виталик сидит за столом, загадочно улыбаясь, перед ним две тарелки с пышным омлетом, две дымящиеся чашки, а по центру букет цветов.
– До нашей годовщины еще два месяца.
– Мне не нужен повод, чтобы дарить цветы любимой девочке.
Наклоняюсь к букету и вдыхаю тонкий ненавязчивый аромат. Удовлетворение стирает утреннюю хмурость. Хитрый Виталик, знает, чем меня подкупить. Глаз цепляется за карточку с именем флориста – «Татьяна Рыбалкина. Счастье для каждого». Настроение вновь катится по наклонной.
– Ты был у Тани?
– Она вчера вечером привезла мне букет.
– И все?
– Влада, садись ешь. Остынет, – весело произносит Виталик.
Опускаюсь на стул и сгибаю ногу, упираясь пяткой в сиденье. Смотрю на омлет, но не могу заставить себя съесть даже кусочек.
– Роднуль, я вижу, что ты устала, но новости и правда классные. Я вывел первый выигрыш.
– Сколько? – оживившись, спрашиваю я.
– Столько, что мы можем выплатить четверть оставшегося долга, – сияет он.
Хлопаю ладонями по столу и вскакиваю, победно пища. Забираюсь к Виталику на колени и крепко обнимаю:
– Поздравляю! Я так рада за тебя!
– Спасибо. Это все благодаря тебе. Вот что значит команда.
Команда…
Совесть стучит по голове, напоминая об обещании, которое я дала, и ответственности, которую решилась на себя взять.
– Слушай, Виталь, – я отстраняюсь, удерживая его за плечи, – с долгом я сама разберусь. Время еще есть. Пусти эти деньги в дело.
– Нет. Ты слишком много работаешь.
– Не больше, чем ты, когда это было нужно. Я же сказала, что вывезу. За мою мечту мы уже поборолись, теперь твоя очередь. У тебя хотя бы что-то получается. Так что вперед!
– Правда? – недоверчиво переспрашивает он.
– Мы же команда.
– Но долг…
– Да, Виталь. Мой долг, – выразительно произношу я.
– Нет. Он наш.
– Пусть будет так, – глажу его по щеке, глядя в глаза, – но я хочу, чтобы ты не сбивался с пути. Если скала сдвинулась, нельзя останавливаться. Ты столько сил вложил в обучение, и наконец-то система заработала. Это же круто!
Виталик пристально смотрит на меня:
– Ты у меня самая лучшая. Я так тебя люблю.
Ответ вылетает быстрее, чем я его осознаю:
– И я тебя.
Виталик тянется к моим губам. Коротко целую его и возвращаюсь на стул.
– Теперь можно и поесть.
По кухне разносится стук вилок о тарелки. Во дворе кричит пьяный мужик о том, как его достал солнечный свет. Смотрю в окно, сжимая в ладонях теплую чашку. Неужели мы скоро отсюда вырвемся?
– Ты сегодня работаешь? – спрашивает Виталик.
– Нет. Отсыпаюсь.
– Я иду с пацанами в бар.
– О! Я бы тоже сгоняла.
– Чисто парни, – уточняет он.
– Ладно, – пожимаю плечами, – устрою себе домашний спа.
– Могу дать тебе денег на нормальный.
Хватаю его за щеку и нежно треплю:
– А кто это тут у нас играет в богатенького Буратино?
– Отвали! – смеется он. – Не все же мажорам мою девушку радовать.
– Меня радуют только их деньги, – выпаливаю я и ощущаю колючий протест в глубине души и призрачный запах вишневой жвачки.
Запиваю замешательство сладким зеленым чаем с жасмином, а в голове звучит надоедливая песня. Виталик поднимает руку и гладит меня по голове, приговаривая:
– Скоро все это закончится, роднуль, я обещаю.
– Угу, – мычу я, отправляя в рот кусок пресного омлета.
За окнами виднеется оранжевый диск солнца, медленно опускающийся к горизонту. Затягиваю потуже пояс банного халата и предпринимаю еще одну попытку вытащить кресло-мешок из шкафа. Можно было бы попросить Виталика, но он ушел раньше, чем я проснулась. Вкладываю все силы, и вместе с пузатым мешком к ногам валится старая одежда, которую я никак не могу отвезти в центр сортировки. Напряженно дышу носом, глядя на беспорядок, и повторяю про себя: «Релакс и спокойствие. Умиротворение. Ровная гладь на поверхности воды». Сгребаю вещи в охапку и запихиваю обратно в шкаф, хватаю кресло за петлю и тащу на кухню. Резкая боль пронзает ногу, в ушах звенит сигнал тревоги, а перед глазами мигает красный свет. Обхватываю ладонью ступню, массируя ушибленный мизинец.
– Спокойствие… – шиплю я. – Твою мать, как же больно! Умиротворение… Сука! Кто придумал эти пороги в дверях? У него что, не было пальцев на ногах?!
– Хватит орать! – доносится злобный голос из соседней квартиры.
Неистово трясу рукой, показывая средний палец. Хорошо, что стены здесь всего лишь картонные, а не стеклянные. С горем пополам обустраиваю зону релаксации на кухне у окна, убеждая себя, что сейчас по-настоящему смогу расслабиться. Накрываю табуретку куском белой простыни, ставлю ароматические свечи с запахом хлопка, бутылку любимого белого вина и натертый до блеска бокал. Достаю из холодильника маску для лица. Прохладная влажная ткань успокаивает горящую от злости кожу, первый глоток сухого вина пощипывает язык и дарит желанную легкость.
Усаживаюсь в кресло, держа бокал в одной руке, а во вторую беру телефон. Делаю несколько фотографий своего уютного вечера. Фильтры, стикеры, подпись «Как хорошо дома». Заношу палец над кнопкой «Поделиться» и… смахиваю по экрану, удаляя фото. Это не то, чем я хочу делиться. Совсем не то.
После первого бокала идет второй. Маска высыхает, и я бросаю ее через всю комнату, целясь в раковину. Тонкий кусок скомканной ткани врезается в настенную плитку, прилипает и медленно ползет вниз. Тихо усмехаюсь и поворачиваю голову, совершенно забыв, что я сейчас одна. Тоска приходит внезапно и предлагает свою компанию. Поджимаю губы и снова беру в руки телефон. Мы живем в таком мире, где можно выключить одиночество всего в пару кликов.
Ролики из юмористических пабликов не веселят, тревел-блогеры на фоне голубого океана и белого песка вгоняют в еще большее уныние. Выхожу из основного аккаунта и переключаюсь на шпионский. Nogotochki_nzl еще никогда не подводили. Просматриваю свежие фотки одноклас