аждого своя жизнь. Никто никому не указывает, не запрещает, не контролирует. Вот и все, Джек. Весь фокус. – Влада разводит руками, поднимая ладони вверх. – Та-дам!
– И тебя устраивает абсолютно все?
– Да, – отвечает она твердо.
– А кто из вас предложил идею партнерских отношений?
– Какая разница? Мы ведь оба придерживаемся этой схемы.
– Лен, ты не подумай, что я осуждаю, но такое непросто понять. Есть токсичные отношения, в которых один полностью зависит от другого, есть нормальные, когда все в балансе, а вот партнерские… – Рюк морщится. – У каждого своя жизнь, никто ни за кого не отвечает, но вы типа вместе. Мне кажется, это называется дружбой. Разве нет?
– Дружба плюс хороший секс – это и есть идеальные отношения.
– Хммм… – Рюк запрокидывает голову, вглядываясь в черное беззвездное небо. – А как же чувства? Эмоции? Переживания? Все, что наполняет отношения смыслом.
Влада тяжело вздыхает и упирается щекой в колени:
– Это только мешает двигаться к цели.
– И какая у тебя цель?
– Разбогатеть и уехать отсюда так далеко, как только можно.
– Поэтому ты так много работаешь? А твой? Чем он занимается?
Влада молчит. Рюк опускает голову и смотрит на светлую макушку. Он поднимает руку, касается ладонью ее волос и нежно гладит по голове:
– Я не спец по партнерским отношениям, но думаю, даже в них, если человек сам принял это решение, он должен быть счастлив. Прости, Эльза, но ты не выглядишь счастливой. Такое ощущение, что тебе так легче, но совсем не лучше.
– Может быть… – тихо отзывается она. – А какая у тебя цель, Джек? Какая самая большая мечта?
– Стать великим. Тем, кого не забудут даже после смерти.
– Звучит классно. Мне нравится.
– Мне твоя тоже, только путь мы выбрали не самый радужный.
– Зато самый быстрый.
Уютное молчание длится несколько минут. Рюк перебирает пальцами волосы Влады, а она впервые за долгое время чувствует себя маленькой девочкой, нуждающейся в такой простой ласковой заботе. Непривычное чувство, цепляющее душевные нити, к которым уже давно никто не прикасался.
– Холодно, – говорит Влада, поднимая голову.
– Не буду предлагать тебе обнимашки, все равно откажешься, – отвечает Рюк и достает из кармана телефон. – Вызову тебе такси.
– Я сама.
– О-о-о… Лена! Ну что за фигня?! Ты, блин, крутишь мужиков на тысячи, но не разрешаешь мне потратить на тебя жалкую пятихатку! Даже счет в баре хотела со мной разделить!
– Ты ведь не один из них.
– Вот именно! Я не стану требовать от тебя что-то взамен.
Влада прикрывает ладонью рот, подавляя приступ зевоты, Рюк проворно стучит по экрану телефона.
– Адрес другой, – произносит Влада.
Он поднимает взгляд и качает головой, закусив нижнюю губу.
– А ты хороша. Все продумано до мелочей. Конспирация – уровень «Эльза». Диктуй правильный!
Рюк и Влада подходят к дороге. До приезда машины три минуты. Всего три минуты на прощание после веселого и душевного вечера, который если не изменил все, то точно заставил задуматься.
– Спасибо тебе, – говорит Влада, показывая ямочки на щеках.
– Ты сегодня столько раз сказала «спасибо» и «извини», что у меня снова появились сомнения в твоей реальности.
– Когда заливаешь усталость виски, возвращается совесть.
– Ага! – победно вскрикивает Рюк. – Все-таки она у тебя есть.
– Вырву тебе язык, если проболтаешься. В обычной жизни она только мешает.
– Я сохраню твою тайну, Эльза, если и ты сохранишь мою! – высокопарно произносит он.
– И какая же у тебя тайна, Джек? Сосулька все-таки маленькая?
– Не-е-ет, – он делает шаг вперед, – сегодня я впервые поверил в сказку.
– Это реальность, Джек.
Влада подается вперед и закидывает руки на плечи Кириллу. Он обнимает ее за талию, прижимая теснее. Щека к щеке, тело к телу. Словно две намагниченных детали, которые поднесли слишком близко. Хлоп! И они притянули друг друга.
Объятия почти невинны, но эмоции ставят жирную печать интимности. Дыхание глубже, жар в груди и желание большего. Их сердца совсем близко, ритм разный, но они слышат друг друга и потихоньку перестраиваются, чтобы ударить одновременно.
Влада крепче обхватывает шею Рюка, касаясь мягких волос на затылке. Рюк гладит Владу по спине, согревая ее, и загорается сам. Приоткрытые губы, трепещущие ресницы. Момент, когда стоило бы сказать так много, но ни один из них не решается это сделать. Тишину нарушает урчание двигателя. Машина тормозит у тротуара.
– Все, – шепчет Влада, обнимая его крепче, – мне пора.
– Ага, – отвечает Рюк, вдыхая запах ее волос, брошенных ему в лицо ветром.
– Едем? Нет?! – недовольно ворчит таксист.
Влада и Рюк расходятся. Он открывает для нее заднюю дверь. Она тихо смеется, качая головой, и садится в машину. Последний взгляд в глаза. У него в мыслях вертится: «Напиши, как доедешь». У нее: «Какого черта ты вообще появился в моей жизни, Джек Фрост?» Оба молчат. Хлопает дверь, и автомобиль трогается с места. Рюк вдыхает полной грудью, в воздухе еще как будто чувствуется ее запах. Влада смотрит в заднее стекло и жует вишневую жвачку, думая о том, хорошо ли он целуется.
POV Владлена
Закрываю за собой дверь, и в нос ударяет запах… запах этой чертовой квартиры. Я никогда еще не чувствовала его так явно, чтобы разобрать на малейшие составляющие: грязная посуда, туалетная вода Виталика, сигаретный дым, двухдневные носки, сгоревшая пицца и тонкая нота моей хлопковой ароматической свечи. Стягиваю обувь и иду к темной спальне. Заглядываю в комнату, Виталик лежит на постели с телефоном в руках. Тусклый свет позволяет разглядеть его наморщенный лоб и недовольно поджатые губы.
– Привет, – произношу я, борясь с приступом легкой тошноты.
– Привет, – сдержанно отвечает Виталик, – где ты была?
– Гуляла.
– С кем?
– С другом, – бросаю я и ухожу на кухню.
Открываю нараспашку окно, гоняя во рту жвачку, которая уже практически потеряла вкус. Вместе с резким хлопком в комнате загорается свет, слышу шлепки босых ног и смотрю вдаль на высотки с крошечными желтыми окнами.
– Что за друг? – спрашивает Виталик, останавливаясь за спиной.
– Как вечер с Таней?
– Влада, – напряженно вздыхает он, – не начинай. Я же сказал, что помогал ставить новую витрину.
Перед глазами появляется картинка, которую я видела через стеклянные стены цветочного салона. Приглушенный мягкий свет, смеющаяся пара, сидящая в креслах у большой пальмы с бокалами в руках. Я не видела лиц, но понимала, что им весело. Чувствовала, как им хорошо. Когда-то и мы так могли. Провести вечер только вдвоем, говорить до рассвета, обсуждать планы.
– Да, – я оборачиваюсь, упираясь поясницей в подоконник, – я видела.
– Что? – изумленно хлопает глазами Виталик.
– Была неподалеку, когда получила твое сообщение. Хотела зайти, но решила не мешать двум старым друзьям наслаждаться обществом друг друга.
Виталик проводит ладонью по лицу и делает шаг вперед. Поднимаю ногу и упираюсь ступней рядом с его пахом, заставляя остановиться.
– Влада, перестань! Ты знаешь, что мы просто друзья. Она хотела отблагодарить меня за помощь, и мы выпили немного. Ничего такого.
– Ничего такого, – повторяю я насмешливо, – действительно. Ничего такого, Виталь. Все отлично.
– Ты пила, что ли?
– Нет. Я – топор.
– Я серьезно, Влада, – строго говорит он, чем веселит меня еще больше.
– Да, пила. С другом. Ничего такого. – Я невинно хлопаю ресницами.
– С Дашей?
– Тогда я сказала бы: с подругой.
– Это парень? Один из?
– Ты совсем меня не слушаешь, Виталь. Он – мой друг, а не один из кошельков.
– И что это за друг, можно узнать?
– Нельзя, – с вызовом отвечаю я.
Виталик обхватывает мою лодыжку и отводит ногу в сторону. Сжимаю пальцами край подоконника и смотрю в глаза, в которых разгорается раздражение. Он шагает ближе, закидывает мою ногу себе на бедро и заводит руку мне за спину:
– Ты меня провоцируешь.
– Разве?
Виталик наклоняет голову, теплое дыхание касается губ. Его ладонь поднимается вверх по спине и сжимает шею. Поцелуй обрушивается, как проливной дождь, но я задыхаюсь, очутившись посреди пустыни. Глаза закрываются по инерции, язык привычно отвечает на дразнящие движения. Случайно глотаю жвачку, слабый вкус вишни с ментолом оживляет фантазию – сказку, которую еще никто не написал. Кажется, что это он – Джек, мать его, Фрост. В моем воображении я сейчас все еще там, в темном сквере у пустой дороги. Целуюсь с парнем, которого едва знаю.
Впиваюсь пальцами в плечи. Сильные руки помогают мне запрыгнуть на подоконник. В спину ударяет прохладный ветер, и я жмусь ближе к горячему телу. Ремень на джинсах ослабляется, проворные пальцы забираются под рубашку и в один щелчок справляются с застежкой на спине. Ладони накрывают грудь, трескучий голос, точно град по старому шиферу:
– Родная, я так люблю тебя. Я ни на кого тебя не променяю.
Уворачиваюсь от настойчивых губ, открывая глаза. Виталик покрывает поцелуями мои скулы и шею, расстегивая молнию на джинсах. Хватаю его за руки, тяжело дыша:
– У меня критические дни.
– Уже? Ну ладно. Мы можем… – игриво произносит он.
– Нет. Я устала.
Виталик делает шаг назад и указывает на вздыбившиеся шорты:
– А с этим мне что делать?
– Можешь сходить в душ первым. Я подожду.
Он закатывает глаза и опускает голову, упирая руки в бока:
– Знаешь что? Поговорим утром, когда протрезвеешь. Под синькой ты становишься жуткой стервой.
Свожу колени и опускаю ноги на пол, поправляя рубашку. Виталик смотрит на меня и на выдохе опускает напряженные плечи.
– Прости. Я завелся, а ты меня обломала.
– Мы провели бы этот вечер вдвоем, если ты не умчался бы помогать Тане. Ты тоже меня обломал.
– Ты дрыхла бы весь вечер! – выпаливает он.
– Может, потому, что я работаю по ночам, чтобы… – В омерзении стискиваю зубы, слова встают поперек горла.