Он оставил видео на паузу и стал искать комментарии. Они высвечивались не сразу, но среди них был пост Laika57, в котором описывается, как ЦРУ заплатило 81 миллион долларов двум психологам за то, чтобы те наблюдали за допросами особо ценных заключенных в Гуантанамо.
Джар снова включил видео, вздрагивая от второго потрясения. Видео было без звука, но он слышал пронзительные крики. Джар снова поставил видео на паузу, оглядел пустой офис – почему, он и сам не знал – и наклонился к экрану, чтобы более внимательно рассмотреть изображение. Голова человека в стоп-кадре была повернута набок. Джар с замиранием сердца рассмотрел изображение. Ужас почти парализовал его.
Джар изучил глаза, потом туловище до самых ног, а затем икроножные мышцы. Сомнений не было: жертва – женщина.
Джар включил видео. Тело несчастной сотрясал еще один, уже третий по счету, разряд. И в этот момент стала хорошо видна ее бьющаяся голова. Нет! Это не она! Но взгляд Джара приковали глаза женщины. Нет! Нет! Нет! Она не похожа на Розу. Зачем им держать Розу в Гуантанамо?
Джар отмотал видео назад и зафиксировал стоп-кадр измученного лица женщины. Дотошно изучив его, Джар поднялся из-за стола и начал ходить по офису. «Это не Роза, это не Роза. Это не может быть Роза!» – внушал он себе. Сделав круг, Джар снова прилип к экрану. Лицо жертвы было расплывчато и искажено, глаза совсем не те – слишком безжизненные. Но, если посмотреть сбоку, то она очень напоминала ту самую женщину, которую он видел на мысе в Корнуолле.
Джар закрыл глаза и снова открыл их. Ему просто померещилось. Если смотреть с другого угла, то женщина совсем не похожа на Розу. Джар начинал методично просматривать комментарии – их больше, чем он думал. Ветку наводняли тролли, любители пыток. Повылезали из всех щелей. Но в самом начале ветки он нашел несколько слов, адресованных анониму с уже известным ему ником:
Отличная работа, Laika57 – пока что это лучшее видео.
Джар повторил шепотом эти слова и тут же заметил под ними комментарий другого пользователя:
Psychochem: Ты все еще пишешь роман? Когда он выйдет?
Laika57: Беллетристика – дело нелегкое. Я написал журнал – не уверен, что его когда-нибудь издадут.
Psychochem: А здесь не хочешь выложить?
Laika57: Там слишком много откровений о моих экспериментах по методике Селигмана – ха-ха. Краусгор отдыхает.
Во рту у Джара пересохло еще больше. Дрожащими пальцами он набил в Google «Laika». Кличка собаки-дворняги, первой из животных совершившей полет вокруг Земли; была запущена в космос русскими на «Спутнике 2» в 1957 г. Лайка, или Muttnik, как окрестила ее американская пресса (созвучно со «Спутник», только от слова «Mutt» – дворняга, собачонка), умерла от перегрева, облетев землю четыре раза. А ведь Роза как-то рассказывала ему, что двум своим гончим Мартин дал клички русских собак, летавших в космос.
Мартин… Неужели Laika57 – это Розин дядя?
Пытаясь дышать спокойнее, Джар снова высветил статью Макса и нашел еще один комментарий, в котором Laika57 сравнивал историю исчезновения Розы с детективом. А как же те письма, которые Джар на протяжении всех этих лет посылал по электронной почте Эми и Мартину, делясь с ними своими версиями Розиного исчезновения? Мартин всегда относился к ним с таким пренебрежением! Отмахивался от Джара, как от параноика, помешанного на заговорах. Чем же он занимается? Почему оставляет комментарии в даркнете под статьей о возможной вербовке Розы разведслужбами?
Зачем он размещает видео с женщиной, истязуемой в Гаунтанамо?
«Мы теперь полагаем, что Мартин может быть причастен к съемкам видео со сценами мучений и пыток», – вспомнил Джар слова Като. Ему следовало остановиться, позвонить Майлзу, рассказать ему о том, что он нашел. Если Като действительно копает под Мартина и расследует его сомнительные компьютерные делишки, то с этим видео коп получит столь нужное ему веское доказательство. Но что же все-таки он нашел? Что, если на этом видео Роза…
«Нет! Это не она! Это не Роза!» – снова повторял себе Джар. Интерес Мартина к этому сайту мог быть чисто профессиональным: откровенный фанатик шпионских детективов, проработавший немало лет в одной из крупнейших фармацевтических компаний, он просто хотел указать на сходства между пыточными техниками ЦРУ и опытами над животными, проводившимися в 1960 годах. Только и всего. Закрыв файл со статьей Макса, Джар начал искать другие посты или комментарии Laika57 – что-либо, что могло бы доказать невиновность Мартина, его непричастность ко всему этому. На индексной странице сайта он заметил ветку о прототипе Джорджа Смайли, вроде бы вполне безобидную тему. Мартин никогда бы не упустил возможности продемонстрировать свои познания.
Так и есть! Laika57 отметился и здесь:
Бингэм или Грин? При здравом размышлении, с учетом всех «за» и «против», Смайли многим напоминает Джона Бингэма, 7-го барона Коанморриса, коллегу Ле Карре по Ми-5 и собрата по перу.
И тут Джара осенило: Джоном Бингэмом назвался человек, взявший напрокат машину в Корнуолле!
80
Кромер, 2012 г.
Тест «Подвешивание за хвост» имеет множество преимуществ, не говоря уже о том, что он не требует больших затрат. С помощью медицинской клейкой ленты мышей подвешивают за хвосты подальше от любых предметов, за которые они могли бы зацепиться и попробовать убежать. И прямо сейчас, когда я пишу эти строки, передо мной болтается Роза, подвешенная к нижней стенке полки над моим рабочим столом. Только вот этот сарай – не шибко подходящее место для опытов подобного рода.
За последние несколько месяцев я осознал, что отказаться от того, что я делал в лаборатории, мне не по силам. Пожертвовать одним интересом в пользу другого у меня не получается. Очень просто – перевернуть страницу в книге. А вот переключиться с одного дела на другое, перечеркнуть все, что тебя занимало раньше, и начать жизнь с белого листа – совсем не просто. Я занимался одним делом целых тридцать лет. И был в шаге от крупного успеха: разработке антидепрессанта нового поколения, действие которого проявляется в течение нескольких дней, а не недель, у самых разных людей и который имеет ограниченный спектр побочных эффектов. Раз мне не дают довести свои исследования до логического конца официально, я должен изыскать способ продолжить их неофициально и завершить работу, которую я делал, когда меня турнули из лаборатории.
В 1990 годы у нас была одна сторонняя лаборатория. И сегодня после обеда я отправился посмотреть, что с ней сталось. На велосипеде я добрался до места всего за час. Лаборатория находилась в переделанном ниссеновском ангаре из гофрированного железа, на заброшенном аэродроме времен Второй мировой войны, на дальней окраине Холта.
Чего там только нет: во время войны все расходы Северного Норфолка шли на один огромный аэродром для «летающих крепостей» и бомбардировщиков «Виккерс Веллингтон». В 1960 годы аэродром был закрыт, и часть летного поля заняли птицеводческие фермы. Но и птицеводство со временем тоже было прикрыто. Однако от фермерских хозяйств осталось множество низких свободных строений. И в 1990 годах их, пусть недолго, но довольно активно, использовали местные предприниматели, включая нас. Сейчас все эти помещения просто пустуют.
Я было позабыл об этой нашей лаборатории. А, вспомнив сейчас и осмотрев ее, несказанно обрадовался: там почти ничего не изменилось. Железный ангар, стоящий среди сосен на окраине летного поля, мы тогда лишь немного переделали: встроили в крышу слуховые окна благодаря чему внутри помещения стало намного светлее. Оригинальные окна в кирпичных стенах по обоим торцам здания не пропускали много света. Одно из них оказалось разбитым. Я заглянул в него. Смотреть там особо было не на что – краска на стенах облезла; внутри только два сломанных стула. И больше ничего… Ничего, что бы указывало на то, что тут когда-то проводились исследования и ставились эксперименты. Возможно, поэтому наши противники так и не прознали об этой лаборатории. Собственно, сама лаборатория находилась в подвале ангара (подальше от любопытных глаз) – в переоборудованном бывшем бомбоубежище.
Кроме меня об этом месте и о том, чем мы тут занимались, знали всего несколько человек. На первом этаже ангара располагалась администрация – хорошее прикрытие для всех посторонних (часть аэродрома время от времени использовалась легкими самолетами, опрыскивающими сельскохозяйственные поля). А попасть в нашу лабораторию – пусть и небольшую, но полностью оборудованную – можно было по маленькой, но крутой железной лестнице под съемной панелью в полу, заставленной шкафом для хранения документов.
К каким только ухищрениям мы не прибегали в те дни, чтобы проводить свои эксперименты над животными (в основном, собаками)! Некоторые уловки сегодня кажутся параноидальными. Но тогда невозможно было иначе.
Сегодня мне удалось проникнуть внутрь ангара – через разбитое окно. Но замок, так и висящий на панели, помешал мне попасть в подвал. Я собираюсь съездить туда еще раз завтра, во время своей велосипедной прогулки (в эти дни Э. рассчитывает, что меня не будет в доме хотя бы часа три). Я уже положил в свой рюкзак болторез. И очень надеюсь, что в подвале все еще осталось хоть какое-то оборудование из того, что мы оставили там, в спешке покидая лабораторию.
Роза висит под полкой уже шесть минут. Это нормальное время для теста «Подвешивание за хвост». Эх, крошка! Окажись ты в настоящей лаборатории! Сначала ее тело извивалось и корчилось. А сейчас она замерла – то ли прозорливо бережет свои силы, то ли ослабела от отчаяния. Думай, как хочешь.
Удивительное дело! Но антидепрессанты – мы это точно установили – сокращают период неподвижности. В силу чего этот тест