Энн ФрейзерНайди меня
ГЛАВА 1
Уже стемнело, когда Кэти Бейкер отправилась на пробежку по парку в окрестностях Редлендса в Южной Калифорнии. Ее не пугало, что в парке последнее время пропадали девушки, наоборот, именно поэтому она и бежала сейчас здесь в темноте — волосы собраны на затылке, беговые кроссовки, газовый баллончик за поясом шортов, а под футболкой свисток, чтобы вызвать притаившееся неподалеку подкрепление.
Она сознательно подражала жертвам.
Все это называлось операция «Мышеловка» — не слишком оригинально, но по существу. Десять женщин-полицейских из разных участков Южной Калифорнии вызвались стать живой приманкой для «Убийцы Внутренней Империи». Совершенно секретная операция проводилась в нескольких местах. Кэти Бейкер прошла подготовку по самообороне и не сомневалась, что сможет дать отпор любому.
Пробежав минут десять, она различила в сумраке впереди смутные очертания фигуры. Кэти, готовая к любым неожиданностям, внутренне собралась и, нащупав баллончик, спрятала его в ладони. Подбежав ближе, она увидела на тропинке плачущего ребенка и перевела дыхание: маленькая девочка с прямыми каштановыми волосами, падающими до подбородка, босая, ни курточки, ни джемпера, несмотря на зябкий вечер.
Кэти присела на корточки.
— Ты потерялась?
Девочка, на вид пяти-шести лет, всхлипнула и вытерла нос тыльной стороной ладони:
— Поможешь мне найти мамочку?
Как она тут оказалась? Заблудилась? Девочка показала в сторону от дорожки.
— Она туда пошла.
Ага, значит мама где-то рядом. Кэти с облегчением встала и сунула баллончик за пояс. Не похоже, что удастся поймать Убийцу Внутренней Империи сегодня, зато хотя бы побыла на воздухе. Не бросать же ребенка замерзать в темноте. Она взяла девочку за руку.
— Мы ее найдем.
— А если не найдем, можно пойти к тебе домой?
Странные слова для такой маленькой девочки.
— Ну конечно. Как тебя зовут?
— Нельзя говорить.
— Почему? — Они углубились в лес.
— Ведь в игре нет имен, правда?
— В какой игре?
— В игре. В которую мы играем.
Встревоженная этими словами, Кэти запустила пальцы в поясную сумку и снова нащупала баллончик.
Где-то рядом раздался мужской голос: «Беги!» Девочка бросилась бежать.
Удар в голову сбил Кэти наземь, и баллончик вылетел из пальцев. Она перекатилась на спину, подтянула колени к подбородку и резко выбросила ноги вперед. Глаза заливала кровь, но она вскочила и схватила баллончик, успев заметить, что девочка исчезла. Что происходит? Ребенок в этом участвует? Или просто совпадение?
Направив баллончик в лицо нападавшему, она надавила спуск. Ничего. Только шипение.
Мужчина сбил ее с ног. Блеснул нож, и Кэти ощутила жгучую боль в располосованном горле. Она издала булькающий звук, а его рука с лезвием скользнула ей за голову.
— Папа, нет!
«Папа?!»
Мужчина изумленно оглянулся. Потом его тяжесть исчезла, и вдали затих топот бегущих ног.
Кэти поднесла свисток к губам. Ни звука.
Девочка вернулась и встала рядом.
Дернув изо всех сил, Кэти сорвала цепочку с шеи. Зажимая одной рукой рану на горле, она протянула свисток девочке. Та не сдвинулась с места. Кэти, стараясь не показывать, как напугана, манила ее, кивая и показывая, что надо взять свисток. Девочка подошла ближе и, помедлив, взяла его. Кэти подняла руку к губам, изображая, что дует.
Не отрывая взгляда от Кэти, девочка поднесла свисток ко рту. Кэти ободряюще кивнула.
Девочка подула. Раз, другой, и резкий звук разнесся под звездами.
Рука Кэти упала. Она услышала вой сирен и в какой-то момент, открыв глаза, увидела, что девочка стоит над ней. Затем, как тот мужчина, она пустилась наутек, а Кэти осталась лежать, чувствуя, как жизнь медленно покидает ее.
ГЛАВА 2
Наши дни
Сан-Квентин, единственная тюрьма в Калифорнии, где содержатся приговоренные к смертной казни, встретила детектива убойного отдела Дэниела Эллиса долгожданной прохладой кондиционированного воздуха, но предстоящую встречу вряд ли можно было назвать приятной. Его вызвал — иначе не скажешь, — заключенный Бенджамин Уэйн Фишер, он же Убийца Внутренней Империи. Дэниел добирался от участка в Сан-Бернардино до Сан-Квентина долгих восемь часов. Он устал от жары, сидения за рулем и подозревал, что, как уже случалось не раз, очередному смертнику просто хочется с кем-то пообщаться, хотя бы с копом. Конечно, хотелось бы надеяться на нечто большее, но рассчитывать на это не стоило.
Дэниел записался у дежурного, показал удостоверение с фотографией, вывернул карманы перед металлодетектором, сложил свои вещи, включая пистолет, в ячейку и позволил себе мысленно отвлечься. Почему у стольких серийных убийц второе имя «Уэйн»? Кто-то даже не поленился подсчитать — счет уже дошел до 223. Одно из множества странных совпадений, связанных с маньяками-убийцами и даже не обязательно с маньяками. Сторонники так называемой «теории Уэйна» высчитали, что она распространяется на 0,41 процента осужденных убийц.
Охранник провел его сквозь несколько дверей, открывавшихся через систему внутренней связи операторами, которые сидели перед мониторами на центральном пульте. Систему установили после кровавого мятежа, когда пострадало сорок два человека. Теперь, если на охранника нападут, двери останутся запертыми. Все заключенные знали это, но время от времени все равно пытались убить кого-нибудь в надежде сбежать.
В тюрьме все поверхности отражают и усиливают звук. А на каждом лице, заключенного ли, охранника ли, отражается постоянная настороженность и готовность биться до смерти, если разразится конфликт. Большинство здесь готово взорваться от одного непрошеного взгляда, и необходимость постоянно быть настороже не проходит даром ни для кого.
В тюрьмах стоит особый запах, подобного которому Дэниел не встречал нигде и узнал бы мгновенно даже с закрытыми глазами. В этой мрачной экосистеме, где не хватает естественного света и свежего воздуха, где химическая отдушка промышленных моющих средств не способна заглушить запахи мочи и фекалий, таится застывшее дыхание мертвецов. Словно идешь сквозь влажные предсмертные выдохи зэков, вроде Чарлза Мэнсона или Серхана Серхана. Запах въедался в одежду, в волосы, и Дэниел не сомневался, что он будет преследовать его еще несколько дней.
Он никогда не встречался с Убийцей Внутренней Империи лично, но, скорее всего, знал о нем больше, чем кто-либо. Дэниел узнал о преступлениях Фишера еще ребенком, и они оставили свой след в его душе, изменили весь ход его жизни. Он подробно изучил уголовное дело в университете Джорджа Мэйсона и даже написал по Фишеру работу. Странно, что именно ему выпало с ним встретиться. Жизнь вообще странная штука.
Его провели в узкую комнату с бетонными стенами, выкрашенными бежевой краской, без окон, ярко, без малейших теней, освещенную. Фишер уже ждал, сидя за столом. Годы его не пощадили.
Все, что Дэниел видел, слышал и обонял, говорило, что это самое неестественное место на свете, и у него невольно мелькнула тень сочувствия к узникам, которым предстояло находиться здесь до самой смерти. Жизнь истрачена зря, и это трагично, с какой стороны ни посмотри, тяжело даже думать о вечном заточении в этих стенах.
В облике Фишера до сих пор оставалось нечто профессорское. Он принадлежал к категории людей, которые могут выглядеть одновременно нудными интеллектуалами и опасными психопатами. Дэниелу говорили, что заключенные обращаются к Фишеру с эмоциональными проблемами, а он раздает советы, словно доморощенный гуру. На воле он преподавал психологию, что лишний раз подтверждает, что люди часто выбирают эту профессию, чтобы разобраться в своих психозах.
Дэниел сел напротив Фишера, стараясь не показывать волнение, — он наконец оказался в одной комнате с человеком, занимавшим его мысли так много лет. Достав из кармана пачку фруктовой жевательной резинки, он подтолкнул ее через стол. Любимая марка Фишера. По крайней мере, была.
Фишер вскрыл пачку, предложил Дэниелу, который помотал головой, сунул резинку в рот, откинулся на стуле, прикрыв глаза, и принялся с наслаждением жевать. Прошло несколько мгновений, прежде чем он открыл глаза и посмотрел на Дэниела.
— Когда-то я тренировал софтбольную команду девочек. Они любили эту резинку. Запах и вкус переносят меня в прошлое.
В намерения Дэниела вовсе не входило переносить Фишера в прошлое, и это откровение вызвало у него легкую тошноту.
Фишер сразу приступил к делу.
— Спасибо, что пришли.
Он говорил словно на встрече с деловым партнером, или с коллегой за послеобеденным кофе. Только, вместо твидового пиджака или свитера с накладками на локтях, на нем были оранжевый комбинезон и тяжелые наручники на запястьях. Однако его не приковали к полу и не надели поясную цепь, что свидетельствовало об определенном привилегированном положении в тюрьме.
В Калифорнии существовала смертная казнь, что было сюрпризом для многих, считавших штат слишком либеральным для такой меры. Но даже до введения моратория на смертную казнь смертные приговоры приводили в исполнение довольно редко. Последнюю смертельную инъекцию сделали в Сан-Квентине в 2006 году, так что в обозримом будущем Фишер вряд ли покинет этот мир. Скорее всего, он умрет за тюремными стенами своей смертью. Даже будь казни популярнее в «Золотом штате», игла Фишеру не грозит, пока он не расскажет, где скрыл тела жертв. Дэниел всегда считал, что на это он и рассчитывал изначально — спрятанные тела служили ему гарантией.
Многие задаются вопросом, почему Калифорния плодит столько серийных убийц. Штату принадлежала сомнительная честь быть первым в стране по их числу и к тому же родиной многих наиболее известных. Возможно, дело просто в цифрах — Калифорния большой штат, крупнейший по численности населения. Или в сейсмических толчках и тектонических разломах, которые толкают людей к краю на подсознательном уровне. Все это еще более странно, учитывая обилие солнечного света в этом краю счастливых беззаботных людей, каким обычно представляют Калифорнию. Наверное, в менее солнечных штатах слишком холодно и депрессивно, чтобы осуществлять жестокие фантазии и навязчивые идеи.