– Все одинаково ужасно, Нолан, – говорю я. Он кивает, и вдруг снизу доносится скрип двери.
Мы в оцепенении смотрим друг на друга. Нолан хватает меня за руку и втаскивает за собой в шкаф, закрывая створки изнутри. Теперь мы прижаты друг к другу – живот к животу. А вокруг болтается одежда. Я чувствую, как у Нолана в груди стучит сердце. Наверное, и мое бьется так же быстро. Чувствую его беспокойное дыхание у себя на лбу, и сама стараюсь дышать помедленнее, прийти в себя. Но не получается. В доме кто-то есть. Нолан хватает одежду, чтобы она не раскачивалась.
Я думала, взрослые уехали на работу. Думала, что девочка ушла в школу. Сегодня утро пятницы. Я была уверена, что нам ничего не угрожает. Дом старый. И понять, где ходит и что делает человек, легко: по скрипам, по звуку открывающихся дверей и закрывающихся шкафчиков, по шуму воды в трубах.
Начинаю расслабляться: мы просто переждем, вот и все. Кто-то из членов семьи забыл кошелек, рецепт в аптеку – сейчас заберет и снова уйдет. Но через мгновение раздаются шаги на лестнице. Я паникую. У нас в школе каникулы через неделю. А вдруг здесь они уже начались?
Чем ближе шаги, тем они становятся быстрее. Господи, мы же оставили дверь в комнату нараспашку. Я вся сжимаюсь. И Нолан тоже. Шаги замирают у входа в комнату.
– Хантер? – слышим мы.
Девочка нашего возраста. Вспоминаю фото на камине. Цепляюсь за руку Нолана, и он прижимает меня сильнее.
Шаги приближаются, девочка говорит тише, сама себе под нос:
– Ну ты и паразит…
Не дышу. Считаю секунды, пока она уйдет. Чувствую, как дрожат пальцы Нолана у меня на коже. Три быстрых шага – и она рывком распахивает дверь в шкаф. Зажмуриваюсь, будто так можно уберечься от неизбежного. И заслоняюсь руками, будто этот жест хоть раз кого-нибудь остановил.
36Нолан
– Что за…
Девушка примерно одного с нами возраста. И она быстро отступает: голубые глаза широко раскрыты, рот, накрашенный ярко-розовой помадой, тоже.
– Стой! – кричу я, потому что сейчас она позвонит в полицию или еще куда похуже.
Но она выбрасывает вперед руку с зажатым в ней телефоном, который наставляет на нас, как пистолет. И все еще пятится в коридор. И нам бы рвануть и бежать. Бежать, пока еще кто-нибудь не явился.
– Мы друзья Хантера! – выкрикивает Кеннеди, и сцена замирает.
Надеюсь, у нее есть план. Успевшая схватиться за дверной косяк девчонка оборачивается. Но явно готова сорваться в любое мгновение.
– Так это Хантер вас послал?
И, кажется, ее страх как ветром сдувает. Она смотрит на нас из-под прищуренных век, снова наставляет телефон на манер пистолета.
– Оставьте все, что сперли, иначе я вызову полицию, вот с ними и будете разговаривать.
Что? Кеннеди бросает на меня быстрый взгляд. Кажется, она тоже не уверена, как вести себя дальше.
– Нет, извини. Мы были в одной школе. И кажется, кажется… – прочищает горло, – …его больше никто не ищет. И мы подумали…
– Что это вы подумали? – спрашивает девчонка, а костяшки пальцев по-прежнему белые, потому что кулаки сжаты.
Стараюсь не дышать, жду. Выражение лица у нее каменное, непонятное.
– Мы подумали… подумали… – И даже Кеннеди не знает, что сказать.
Но девчонка сама продолжает:
– И вы хотите, чтобы я поверила, что это не Хантер вас сюда послал? А вы вдруг решили вломиться в дом, поискать его? А как вы тогда сюда попали? – сыплет она вопросами, глядя то на Кеннеди, то на меня.
– Нашли ключ во дворе, – говорит Кеннеди и протягивает ключ, пальцы ее дрожат.
Девчонка смотрит насупившись, но ближе не подходит.
– Нечего вам здесь рыскать. Полиция все обшарила. Все тайны раскрыты. Так что выметайтесь из моего дома, пока я копов не вызвала.
– Вы нашли его? – спрашиваю я, не понимая, почему его фото висит у нас дома.
Она смеется.
– Не, не нашли. Хантер же не хочет, чтоб его нашли, потому и не находится. Только зачем мне его видеть лично, если из шкатулки внизу пропадают деньги? Если у мамочки пропал браслет с бриллиантами, а из холодильника регулярно исчезает его любимая еда. Я услышала вас здесь и решила, что это он. – Сестра Хантера закатывает глаза. – Ну он вообще, конечно, не того, если думает, что мы не замечаем. – Качает головой. – Хотя мама отказывается в это верить.
– Ты думаешь, он в бегах?
– Думаю? – Она снова начинает смеяться, но быстро успокаивается. – Он же не первый раз сбегает, но всегда возвращается. Так что я уверена. Кто ж еще будет тырить вещи и не оставлять следов взлома?
– Поверить не могу, – шепчет Кеннеди, и, кажется, не столько сестре Хантера, сколько самой себе. Наверняка она имеет в виду поиски, которые завели нас в никуда. Пустая, бессмысленная Вселенная.
Но девчонка не готова так просто принять, что Кеннеди ей не верит.
– Да ты что? – заявляет она, уперев руки в бедра. – А загляни-ка в заброшку за старым заводом Роллинсов, – предлагает она так, будто мы знаем здесь каждый закоулок, и я на автомате киваю, – ближе к ночи. Сама увидишь. Он недавно там ошивался. Добровольно уходить от места, где можно достать денег, Хантер не станет. А сейчас деньги он достает у нас.
Я начинаю медленно двигаться по направлению к коридору и подталкивать Кеннеди, потому что вижу реальный шанс выбраться из дома без привлечения полиции. Но тут девчонка хватает меня за руку. Страх у нее как рукой сняло: его сменила злость.
– А зовут-то вас как?
Я в панике вырываю руку и выдаю первое, что пришло в голову:
– Лайам.
Ведь все это ради него. Кеннеди чуть заметно кивает, разгадав мой замысел, и говорит:
– Элиот.
Девчонка явно удивлена.
– Хм. Да? Ну ладно. Я о тебе слышала.
Кеннеди напрягается.
– Просто думала, что ты…
– Что ты думала? – спрашиваю я, потому что Кеннеди явно зависла.
– Что ты парень. Извини, как-то осенью подслушала ваш с ним разговор по телефону, когда Хантер был дома. Просто решила, что…
Кеннеди смотрит на меня во все глаза. И кажется, собирается заплакать. Она приоткрывает рот. Думает. Собирает пазл. Связь – она есть. Она снова верит. Сигнал направил ее ко мне в дом, чтобы она узнала фото этого парня. Парня, который знает Элиота Джонса, – теперь у нас есть доказательство. А не просто догадка, что они с Элиотом могли быть близки. И дальше нам необходимо его найти.
Девчонка подходит к Кеннеди вплотную и только потом заговаривает:
– Надеюсь, ты не замешана в то, из-за чего он пустился в бега, Элиот. Очень надеюсь. Раз он не возвращается, у него есть весомые причины. Не хотелось бы, чтоб и ты испарилась.
Затем она берет ключ из рук Кеннеди и меряет нас внимательным взглядом.
– Еще раз объявитесь – вызову полицию.
Кеннеди кивает, и мы несемся вниз по лестнице. Но прежде, чем мы успеваем закрыть за собой дверь, успеваем услышать брошенные нам вслед слова:
– Если найдете его, скажите, пусть возвращается домой.
Мы плюхаемся в машину, пытаемся отдышаться. Кеннеди хватает меня за руку.
– Черт! Ты запомнил адрес?
– Старый завод Роллинсов? Посмотри в телефоне. Вдруг найдется?
Кеннеди включает телефон и кривится, глядя на экран. Наверняка целая куча пропущенных звонков и сообщений от Джо. Она откашливается и запускает навигатор. Руки у нее дрожат, поэтому правильно ввести запрос получается только со второго раза.
– Да, есть такой завод. Пишут, что он не работает. Поехали, я прокладываю маршрут.
Мы двигаемся по навигатору. Теперь, когда на улице совсем светло, мы понимаем, что приехали в старый промышленный городок. Тут полно кирпичных заводов, но в большинстве своем они закрыты и смотрят на мир заколоченными окнами. Кажется, в скором времени это место станет очередным городом-призраком.
Приезжаем по указанному адресу, но парковаться не спешим. Завод Роллинсов представляет собой старое прямоугольное здание с маленькими замурованными окошками. Рядом строительная площадка, стоит кран, снуют люди в касках, рычат бульдозеры. Первая мысль – завод реконструируют. Но я быстро понимаю, что ошибся: вот груша для сноса зданий, контейнеры для мусора, грузовики для лома. Завод уничтожают – кусочек за кусочком.
– Вернемся в нерабочее время. Она же сказала проверить ночью, – напоминаю я.
Думаю о живущих здесь людях, о том, что их ждет. А что, если это происходит с целыми кусками нашего мира? Они проваливаются в трещину во времени, и земля вновь их поглощает.
До темноты еще далеко. Кеннеди отправляет короткое сообщение и выключает телефон.
– Переживаю, как бы Джо не установил мне на телефон какой-нибудь трекер, раз уж он посадил меня под домашний арест.
– А что ты ему сказала?
– «Доверяй мне».
Ей повезло, что хоть кто-то волнуется, где она и что с ней. Во время нашей первой встречи Джо смотрел на меня как на угрозу, от которой нужно защитить Кеннеди. Будто собирался восполнить все, что не успел раньше. А мои собственные родители вспомнили обо мне только в связи с Лайамом.
Мы заворачиваем в тот же ресторанчик быстрого питания. И снова платит Кеннеди.
– Твой бензин, – комментирует она, отмахиваясь от меня. – Помнишь?
Работник ресторана смотрит то на меня, то на Кеннеди.
– А это вы приходили утром?
Я киваю и тут же решаю, что нам лучше уйти от греха подальше. Единственное место, которое приходит в голову, – бейсбольное поле.
– Идем, – предлагаю я.
Мы с Кеннеди берем с собой обед и едем по дороге, которая никуда не ведет. Вообще не понятно, для чего она здесь, – поле вряд ли кому-то нужно. Забор вокруг него уцелел лишь частично: многие секции покосились, сетка порвана. Мы без труда пролезаем там, где столбы вырваны из земли. Рядом с площадкой для игры две светло-серых скамейки, и я, сев на одну из них, делю поровну наш заказ.
– Настоящий пикник, – замечает Кеннеди, усаживаясь ко мне лицом.
А у меня перед глазами только наш семейный пикник двухгодичной давности. То, что мы ели до ухода Лайама: жареная курица, картофельный салат. Все эти детали сейчас всплыли в памяти.