«Но зачем? Он занимает место в государственной психушке, он на хорошем счету. Неужели он решил, что сможет таким образом взять под свое крыло эту клинику…»
Последним помещением был зал для групповых занятий.
– Стойте все здесь. Марк, ты со мной, – произнес Виктор.
Альберт был недоволен, но промолчал. Ни о какой конфиденциальности больше не было речи.
Виктор заметил его недовольное лицо и произнес:
– Хоть тут у тебя президент будет, мне все равно. Мы ищем Софи Лозар.
– Сейчас посмотришь на каждого пациента, на каждого. Времени много прошло, люди тут меняются. И учти, Берн, я верю не тебе, я верю своему другу, который меня никогда не подводил, – его хриплый голос был осторожным и тихим.
– Я ее узнаю любую.
В зале было много света. Он проникал сюда через большие окна. Солнце, иногда выходящее из-за больших белых облаков, заводило игру теней, бросавшихся от крон высоких сосен. Они выделялись контрастом на светлых стенах и двигались из стороны в сторону, послушно управляемые ветром.
Это было красиво. Даже Виктор смог оценить.
Пациенты были рассредоточены. Одни бродили из угла в угол, желая скорее попасть в свою уединенную палату, другие смотрели телевизор. Кто-то рисовал, кто-то читал, некоторые просто общались между собой и с персоналом. Все это не выглядело странным.
Когда Марк с Виктором вошли, большинство пациентов обратило внимание на их появление и начало между собой перешептываться, пытаясь отдалиться от незнакомых глаз. К ним подошел местный врач.
– Вы можете нам сказать, что происходит? Сюда нельзя входить посторонним. Наши пациенты рассчитывают на конфиденциальность.
– Произошло преступление, док. И вашим пациентам обеспечили вполне комфортное пребывание здесь, пока мы проводим свои мероприятия. Здесь сейчас все пациенты?
– Все до одного. Вы же сами заперли их здесь.
– Туалеты, кладовки, комнаты. Какие выходы отсюда?
– Есть туалет, вон та дверь. И дверь, в которую вы только что вошли. Это все.
– Хорошо. Возьмите Берна и пройдите с ним. Покажите ему каждого пациента. Я должен быть уверен, что среди них нет Софи.
– Мужчин тоже?
– Всех.
Марк с доктором начали обход. В воздухе повисла недружелюбная тишина. Санитары были все время на подхвате. Никому не нравилось это посещение. Ни сотрудникам, ни больным.
Марк от степенного шага перешел к быстрому. Перед глазами замелькали разные лица. Женщины и мужчины с озлобленными и равнодушными, пустыми и испепеляющими взглядами. Они были все разные, но в чем-то очень похожие. Марк не мог понять, в чем именно, но поймал себя на мысли, что это сильно ему знакомо. Он уже видел такой взгляд, когда смотрел на себя в зеркало.
Они обошли каждого пациента – ничего.
Виктор начинал психовать и от этого постоянно менял позу, перенося вес с одной на другую ногу и подергивая из стороны в сторону сложенные крест-накрест руки.
– А в туалете? Есть кто-то в туалете? Проверьте. Пусть все сюда выйдут.
Марк с доктором вошли в тамбур, из которого по обе стороны были женский и мужской туалеты.
В мужском было пусто. Доктор постучал в дверь женского туалета, ничего не было слышно.
Они вошли. В туалете было несколько кабинок и длинное, во всю стену, зеркало с несколькими каменными раковинами.
В дальнем углу стояла девушка. Ее лицо было опущено и прикрыто большим капюшоном, а пальцы рук сцеплены друг с другом.
Доктор подошел к ней и мягко вывел за плечи из уборной, произнеся тихо:
– Она боится.
Он провел ее мимо Марка, но тот не успел детально разглядеть ее лицо, хотя оно показалось Марку очень знакомым.
Доктор отвел девушку подальше от остальных пациентов. Она стояла у окна и непрерывно исподлобья смотрела куда-то вдаль.
– Я могу посмотреть на нее? Мне кажется, я где-то видел ее раньше, – обратился Марк к доктору, – кто она? Что это за девушка?
– Она уже давно находится у нас. У нее погибла вся семья в этой авиакатастрофе. Она осталась совершенно одна. Потеряла речь.
– Я просто посмотрю на нее. Как ее зовут?
– Мия.
Доктор обернулся на Виктора и пожал плечами. Ничего не оставалось, кроме того, чтобы разрешить Марку подойти к ней.
Он аккуратно приблизился и встал рядом, устремив свой взгляд в ту же сторону, будто решил составить ей компанию.
– Тут красиво. И воздух такой свежий, – произнес Марк.
Девушка оставалась неподвижной. Он осторожно обернулся к ней. Конечно, это была не Софи. Он бы узнал сразу. Точеное исхудавшее лицо с вытянутым подбородком, застывшие губы, стеклянные глаза. Ее лицо было почти мертвым. В какой-то момент ее руки начали сплетаться в танце пальцев.
Подбежал доктор.
– Все, достаточно, – произнес он и увел Марка.
– Пожалуй, вы удовлетворены? Здесь нет того, кого вы ищете, и никогда не было. Пациенты нервничают. Вам стоит заканчивать.
– Мы уже уходим, – произнес Виктор.
Они вышли в коридор. Виктор не знал, что делать. Он был раздражен и зол. Зол на себя, потому как не знал, кому верить.
Сейчас ему казалось, что Марк обвел всех, чтобы доказать свою невиновность. Он снова копался в мотивах. Могли ли Марк Берн и его друг-психиатр совершить какой-то бартер? Мог ли Берн пообещать что-то взамен?
Доверие Виктора таяло, как кусок льда в теплой ладони, сочившийся холодной водой сквозь плотно зажатые пальцы.
– Альберт Герц едет с нами. Будем разбираться.
Сотрудники начали покидать клинику. Виктор распорядился, чтобы Альберта отвезли для допроса в комитет и сопроводили.
В тот момент, когда все начали разъезжаться, он понял, что потерял Марка из виду.
– Что еще задумал этот псих?! – подумал он и направился обратно, одновременно набирая номер своего психиатра.
– Ты уверен в том, что мне сказал? Я всегда тебе доверял, но похоже, что ты ошибся. Берн с нами играет! С нами со всеми. Знаешь, ты знаешь, что сейчас произошло? Мы прочесали всю клинику с собаками! Мы проверили каждого человека здесь. Мы подняли на уши здесь всех и вытряхнули пыль из каждого кармана, из каждого сраного угла этой долбаной больницы! И что? И ни-че-го! Альберт Герц едет на допрос, все разъехались, а Марк Берн, выбрав удобный момент, снова исчез! Он сбежал! Прямо сейчас, у меня из-под носа! – Виктор кричал в трубку, не давая вставить психиатру ни слова. – Все, мне некогда говорить! – И бросил трубку.
Он достал из кобуры свой пистолет, снял с предохранителя и передернул затвор. Вспомнив, как когда-то в молодости служил в розыске, он, набравшись сил, вбежал в помещение холла и, споткнувшись о край ковра, через второй выход выскочил на улицу, надеясь не упустить Марка Берна, пока тот не успел перелезть через забор.
– Где Берн? Куда он делся? Кто видел Берна?
Никого не было. Виктор, не привыкший к таким погоням, опустил пистолет и, отдышавшись, осмотрелся.
Сквозь большие окна он увидел, как Марк снова стоит рядом с той девушкой в большом капюшоне. Он держит ее за предплечья и смотрит прямо в глаза.
– Мия, послушай меня. Пожалуйста. Ты должна мне помочь! Я знаю, что такое терять близких людей. Я тоже потерял свою семью, хоть нас было всего двое. Ты видела Софи? Помоги мне, Мия. Ты должна что-то знать, она должна была лететь тем рейсом, вместе с твоими родными. Мия, пожалуйста!
Она смотрела на Марка, оторопев. Будто ничего не слышала.
Марк вспомнил, где видел это лицо. Порт. Когда он стоял в палатке, он видел ее, сидящую в дальнем углу, в том же капюшоне с завязками, затянутыми под подбородком.
– Мия! Кто-нибудь! Кто-нибудь видел Софи?! – Марк кричал на весь зал, в то время как в его сторону бежали санитары.
– Что ты творишь?! Уходи отсюда!
Они ухватили Марка за плечи и потащили вон.
Мия стояла, остолбенев, а глаза наполнились соленой водой.
Сухие застывшие губы приоткрылись. Мия хотела что-то сказать.
– Стойте! – крикнул Марк, – Мия!
Все замерли. От нее раньше никогда не было реакций. Ни на что. Слабый, слегка уловимый сиплый голос что-то произнес.
Марк выскользнул из рук санитаров и мгновенно оказался возле девушки.
– Говори, пожалуйста, говори, Мия.
Широко открытыми глазами он смотрел на нее в ожидании какого-то чуда. Из глаз потекли слезы, и она, оживив свое сознание в борьбе с сильнейшими антидепрессантами, дрожащим голосом произнесла:
– Я слышала ее.
Глава 55
То утро, когда Марк мчался по мокрой автостраде на Сашиной машине, а Саша переступала порог дома Гретты, было началом конца. На столе стыл травяной чай, Гретта не торопила Сашу с разговорами, она по своей работе знала, как тяжело людям начать говорить. Гретта предложила поспать, чтобы набраться сил. Но Саше было не до сна, не было больше сил держать все в себе.
– Гретта, я ужасный человек, – слезы снова подступали и наполнялись озерами на глазах, – то, что ты сейчас услышишь, будет для тебя шоком. Я пойму, если ты не станешь общаться со мной, пойму все. Только хочу попросить об одном. Выслушай меня до конца.
– Конечно, милая, конечно! – говорила Гретта, чувствуя, как твердеет ее лицо. Саша никогда не была такой, и это было странно и непонятно.
– Помнишь, когда погиб Адам? Хоть я с ним практически и не общалась, и сестрой он меня никогда не называл, разве что в детстве, отец поддерживал всегда с ним связь. Мы для него всегда дети, и он до сих пор нами руководит. Я с самого детства была настроена им на то, чтобы заниматься психиатрией. Я мечтала стать филологом, мне всегда было это интересно! Но отец мне подкидывал свои книжки, заставлял их читать и пересказывать. Он мечтал возродить семейный клан врачей-психиатров. И знаешь ли, мне со временем это начало нравиться. Я еще в школе знала значения сложных терминов, знала сотни фобий, которые бывают у людей, знала, какой подход нужен, чтобы с каждой из них бороться. Используя этот багаж, я спасла жизнь однокласснику, который хотел выброситься из окна, когда мы все вместе отдыхали. Его девчонка подстрекала на то, что только так он докажет свое мужество, а вокруг все считали его мямлей. С того самого вечера я полюбила психиатрию. Я поняла, что это работает. Этот парень был наглядным примером тому, что это для чего-то нужно. Отец был горд, он всегда ставил меня в пример Адаму. Тому было плевать что на психиатрию, что на психологию. Он держался подальше от этих профессий, а потом, когда съехал от нас, вообще перестал общаться. Я только сейчас понимаю, что это виноват отец. Он настраивал Адама против меня, восхваляя меня перед ним. А теперь я даже не могу с ним поговорить, – она снова заплакала, – сам же отец общался с ним. Они были довольно близки в общении. В последний их разговор Адам признался ему, что девушка, с которой он был близок, ждет от него ребенка. Они рассорились с ней, и Адам сильно переживал, потому что она была категорически настроена избавиться от этого ребенка. Эта девушка и есть Софи. Да. Софи, которую так самозабвенно ищет Марк. Они должны были лететь вместе тем самолетом. Я не знаю, что у них там произошло и почему она не села в него, наверное, она не хотела лететь с ним. В тот день отец подвозил Адама до аэропорта, они сильно опаздывали, и мой брат успел на посадку в самый последний момент. Так сказал отец. Он не успел далеко отъехать от аэропорта, как случилась трагедия. Естественно, он тут же вернулся назад. А когда он вошел в здание аэропорта, сразу увидел ее. В голове сработал план, и во что бы то ни стало он был намерен сохранить жизнь этому нерожденному ребенку. Он знал, что она не полетит ближайшим рейсом. После такого человек, скорее, сядет в поезд и доедет до дома по земле. Отец представился психотерапевтом, не назвав своего имени, и пообещал помощь. Гретта, посмотри на него, разве можно было подумать о том, что он может обмануть? У него всегда при себе документы, подтверждающие, что он врач. С