У меня внутри поселяется странное, сроду неизвестное мне чувство. Это и отвращение, и искреннее любопытство. Мне впервые доводится видеть этот мир изнутри, мир похоти и разврата, где правят большие деньги и поганые извращенцы. До этого дня я жила в мире, где деньгами решаются бизнесы и оплачиваются благотворительные вечера. Где деньгами покупаются места на роскошные круизные путешествия, затем оплата дорогой виллы, где ты проводишь время с семьёй. Эта мрачная сторона богатых людей была скрыта для меня под завесой. Кто знает, может быть, папа тоже часто показывался в подобных заведениях когда-то.
— Я снял вип-комнату, — говорит Зайд Гаю. — Сказал, что мы якобы будем тестировать новую киску.
— Заткнись, — цедит Гай в ответ. — Прекращай распускать грязные слова. Я не шучу, Зайд.
Тот лишь усмехается в ответ, а потом спешит проводить нас сквозь поднявшийся дым, пахнущий чем-то сладковатым и горьким одновременно. Пелена заполняет собой весь зал. Я вижу размытые фигуры и ползающие по стенам тени. В воздухе витает аромат вишни и дорогого парфюма. Мы проходим дальше, идём до тех пор, пока вдруг не оказываемся в тоненьком коридорчике с несколькими дверьми, на которых висят таблички с номерами и нарисованные снизу фигуры обнажённых девушек. Гай открывает дверь при помощи ключа, который передаёт ему в руку Зайд.
Это небольшая комнатка с одним лишь бархатным диваном, зеркальным столиком и сверкающим железным шестом возле них. Вероятно, здесь стриптизёрши принимают особенно богатых клиентов, решивших поглазеть на девушек отдельно от остальных. А может и не только поглазеть...
Я морщу нос от отвращения, глядя на диван и совершенно не собираясь его как-либо касаться. На мои плечи всё ещё накинуто пальто Гая, и я, сняв его, передаю обратно хозяину.
— Только не говорите мне, что здесь я буду оставаться продолжительное время, — произношу я, скорее в пустоту, чем парням.
Нейт хихикает у меня за спиной:
— Ладно, не будем.
Я стону от отчаяния и раздражения.
— Я не собираюсь здесь оставаться! Не в этой комнате.
— А что, собственно, не так? — недоумевающе спрашивает всё тот же Нейт, но в голосе ясно звучат нотки насмешки.
Зло покосившись в его сторону, я выкрикиваю:
— А то, что я не буду сидеть на диване, на котором кто-то трахался!
Зайд, до этого, как оказалось, отпивавший пиво из бутылки, которую прихватил откуда-то из зала, поперхнулся после услышанного. Пиво едва не вылетает у него из носа. У Нейта глаза превращаются в два огромных арбуза.
— Это всё твоё дебильное влияние, придурок! — хмурится он, тыча в кашляющего Зайда локтем. — Смотри, каким словам ты её научил! Доволен?
Я поворачиваю голову в сторону Гая. Поверить не могу собственным глазам, но он... улыбается, опустив голову. Такое лицо обычно бывает, когда еле-еле сдерживаешься от смеха. На щеке у него показывается ямочка. Она каждый раз напоминает мне о том, что Гай может быть милым, если захочет. А хочет он этого очень-очень-очень редко. Так что увиденное заставляет меня обомлеть.
— Каталина, не нужно выражаться, — говорит он, посмотрев на меня. По-прежнему улыбается. И почему у меня сердце от этого так и тает?
— А ты мне папой стал, чтобы запрещать? — спрашиваю я.
— А чем он тебе не папочка? — усмехается Зайд.
Я краснею до корней волос. И снова вспоминаю свой сон, в котором его пальцы касались меня там, где я бы хотела ощутить это снова. Потом краснею от мыслей ещё сильнее.
— Решать проблему будете? — спрашиваю я. — Я по-прежнему не согласна сидеть на этом диване. Буду сидеть на полу.
— Хочешь простудить свою чудную попу? — хихикает Нейт. — Не советую.
— Могу принести плед, — говорит Зайд. — У меня там завалялся в машине. Если повезёт, он сейчас в салоне, а не в багажнике под трупом. — Ухмыльнувшись, он добавляет: — А ещё надеюсь, что с прошлого секса я отмыл его от спермы, но это не точно.
— Фу, замолчи! — кричу я, отходя от него к стене.
Здесь нет окон, одна лишь дверь, поэтому единственным освещением служит лампа на потолке и светодиодные ленты, светящие розовым и пурпурным.
— Никто не занимался здесь сексом, Каталина, — произносит Гай. Ух, то, как это «запретное» слово звучит из его уст... У меня задерживается дыхание. — Это не бордель, а стрип-клуб. Здесь девушки танцуют перед мужчинами, а не спят с ними. А тебе здесь спать придётся. Хотя бы сегодня.
— Спать? Предлагаешь мне спать в этой комнатке, пока снаружи грохочет музыка?
— Других вариантов пока нет.
От безысходности я сползаю по стене вниз и хватаюсь за голову. Сейчас я далеко от дома, нахожусь в компании трёх парней-мафиози, в вип-комнате стрип-клуба, одетая в чёрное короткое платье, едва прикрывающее мне задницу... Расскажи кто-то всё это мне месяц назад, я бы ни за что не поверила, что подобное в принципе может со мной случиться.
Гай вздыхает и подходит к друзьям, доставая своё портмоне. Он вытаскивает пару купюр и вручает Нейту:
— Оба езжайте в магазин и купите постельный набор. Абсолютно любой. Валите прямо сейчас.
— Тут хватит и на вкусняшки, — улыбается Нейт по-детски, шурша долларами.
— Катитесь уже, пока я не приказал вам прикупить ещё и чистящие средства и отмывать диван собственноручно.
Двое из троих парней тут же освобождают комнату, исчезая за дверью. Теперь мы с Гаем здесь одни.
Снаружи слышатся вопли, весёлые вскрики мужчин, восторгающихся красивыми женскими телами, и музыка. Кажется, одна из песен The Weeknd, как раз такая, какая должна играть в клубах.
Я всё ещё сижу на полу, прижимая ноги к груди и обнимая их обеими руками.
— Не сиди на полу, — просит Гай.
А сам садится на диван, разведя ноги.
— Когда я получу доказательства того, что диван чист, тогда и сяду туда, а пока как-нибудь проживу и здесь, — бурчу я.
Его ладонь хлопает по его ноге. Гай с едва заметной усмешкой произносит:
— Можешь сесть мне на колени.
Наверное, когда в его голову пришла идея это сказать, он не думал, что я и в самом деле поднимусь и как ни в чём не бывало приму его жест «доброй воли». Я действительно сажусь ему на колени.
— Думал, откажешься, — говорит он, улыбнувшись.
Я просто хочу поиграть с вами, мистер Харкнесс, произношу я у себя в голове. Усыпить бдительность. Ведь я всё ещё не забыла, что вы делаете с людьми.
— Ну тогда сейчас ты точно охренеешь, — произношу я.
И крепко целую его в губы.
Глава 49
Моя грудь прижата к его груди. Наше дыхание почти синхронно.
Но вот моя рука... она пытается нащупать пистолет у него в штанах. Он даже этого не замечает или делает вид, что не замечает, потому что мне удаётся схватиться за рукоять, а потом и вытащить пистолет из кобуры.
Я отрываюсь от его губ, направляя дуло к его груди и спрыгивая с колен. Губы у Гая в моей помаде, слегка опухли от поцелуя, а глаза говорят за него, как он разочарован.
— Нравится? — спрашиваю я. Пистолет тяжёлый, и я думаю, как бы мне его не уронить случайно. — Нравится, когда кто-то направляет на тебя оружие?
— Ты думаешь, никто раньше не направлял на меня оружие? — говорит он, всё так же сидя на своём месте. Его совершенно не пугает перспектива быть застреленным.
— У них были свои причины. А у меня свои. И они у меня гораздо-гораздо серьёзнее.
Гай издаёт смешок. Я выгибаю бровь в вопросе, поражаясь тому, что он остаётся непоколебим даже тогда, когда понимает, что я никогда не стреляла. В любую секунду от неумения владеть пистолетом, я могу случайно выстрелить в него, даже если этого не захочу.
Он говорит, словно ловко пробираясь мне в голову и читая мысли:
— Ты не выстрелишь в меня.
— Ты так в этом уверен?
Он кивает и встаёт, направляясь ко мне. У меня дрожат руки и пальцы на спусковом крючке, ноги сами по себе шагают назад, уводя меня подальше от него. Сердце бешено стучится. По спине ползёт страх.
— Не подходи! — шиплю я. — Я выстрелю!
— И чего ты этим добьёшься, моя милая Каталина? — На его губах снова появляется мягкая улыбка. Словно сейчас я рассказываю ему милую историю, а не пытаюсь пристрелить.
— Того, что ты исчезнешь из моей жизни.
— А разве ты этого хочешь?
— Да! Больше всего на свете!
Как же бессовестно и много ты врёшь, лгунья, смеётся надо мной мой внутренний голос.
Гай подходит настолько близко, что пистолет уже упирается ему в грудь, прижимаясь дулом к чёрной рубашке. У меня перехватывает дыхание. Он действительно бесстрашен.
— Тогда стреляй, — произносит он.
У меня пересыхает во рту. Я смотрю на него, подняв глаза, почти в ужасе.
— Стреляй в меня до тех пор, пока тебе не станет легче, — добавляет Гай, положив ладони на пистолет и будто сильнее прижимая его к своей груди. — Я готов отдать такую жертву, чтобы в твоей душе наконец воцарился покой.
Он спятил. Он просто сумасшедший. Он...
Дверь внезапно открывается, и я резко поворачиваю голову и вижу Нейта, держащего в одной руке открытую пачку чипсов, а в другой — комплект постельного белья.
Гай выхватывает пистолет из моих рук так быстро и так ловко, что я даже не успеваю сделать вдох, широко выпучив глаза. Он возвращает пистолет на своё место, а потом касается моего подбородка пальцем, говоря:
— Оружие детям не игрушка. Впредь, будь добра, не бери его без моего разрешения.
Нейт присвистывает, жуя чипсы во рту. Его совершенно не смущает увиденное. Он лишь бросает комплект на диван, а сам начинает:
— Чувак, мы как раз по дороге в магаз с Зайдом спорили, насколько её хватит до того, как она попытается тебя грохнуть. — А потом с гулким смехом добавляет: — Я выиграл, получается! Теперь он должен мне пять баксов.
Не думаю, что пять баксов это такие большие деньги для людей, зарабатывающих гораздо больше на своей незаконной работе в мафии. Но он с таким энтузиазмом это сказал, что я невольно удивляюсь.