«Да, я согласна выйти за тебя»?
«Нет, я всё ещё тебя ненавижу. Может быть, уже чуть меньше, но суть не меняется»?
Что из этого будет правильным ответом?
Я закрываю глаза, положив голову на сложенные руки, а потом делаю несколько вдохов, на которых пытаюсь сосредоточиться.
И вдруг я слышу, как захлопывается дверь.
Ох, чёрт! Он пришёл слишком скоро. Я не успела морально подготовиться. Сердце в груди прыгает, скачет туда-сюда, никак не может найти себе удобное место.
Нехотя поднимаю голову.
— Всё! — Нейт встаёт с кресла при виде пришедшего друга. — Разговор будет личный, так что оставим вас одних.
— Нет, стой. — Гай вдруг хватает его за запястье. — Вы останьтесь тут. Мы поговорим снаружи.
Зайд хмурясь спрашивает:
— Уверен?
— Да. — Гай подходит ко мне, накрывает своим плащом мои плечи и объясняет своё действие: — На улице прохладно.
Он берёт меня за руку, сплетая пальцы. Я всё ещё не могу привыкнуть к его прикосновениям, поэтому чувствую, как по спине вниз ползут мурашки. Он ведёт меня к двери, мы выходим из комнаты, пробираемся сквозь разноцветный зал, проходим мимо танцующих красивых девушек в откровенных нарядах. Мне кажется, что Гая они совершенно не интересуют. Он даже мимолётно на них не смотрит, шагая только вперёд, видя перед собой одну сплошную дорогу к выходу. И наконец мы добираемся до улицы.
— Мне уже можно выходить на улицу? — спрашиваю я.
— Нет. Мы дойдём до машины и только.
Я и в самом деле вижу автомобиль. Но уже другой. Более простой, не такой роскошный, какой была его прежняя машина. Догадаться не сложно: видно, во избежание внимания со стороны Могильных карт он решил на время сменить тачку.
Я сажусь на заднее кресло по его просьбе, он садится спереди и заводит двигатель. Мы осторожно и плавно выезжаем на трассу.
— Куда мы поедем? — спрашиваю я, глядя на него сзади.
Никак не получается избавиться от мыслей о его волосах. Да, странно, но когда я бросаю на него взгляд, я не могу не рассматривать его красивые каштановые волосы. И постоянно думать, как бы они ощущались, если бы я запустила в них свои пальцы...
Когда он впервые встретился мне в библиотеке университета, волосы были короче, а спустя два месяца, за которые я не видела его, они чуть подросли и начали скручиваться в некоторых местах. У него, вероятно, от природы волнистые, слегка кудрявые в кончиках, волосы.
— Ты меня слышишь? — вдруг откуда-то издалека раздаётся голос Гая, и я наконец прихожу в себя, понимая, что случайно прослушала его.
— Что? — растерянно спрашиваю я.
— О чём ты так глубоко размышляла?
Через зеркало заднего вида показывается очередная моя редкая награда — его улыбка и ямочки на щеках. Я ненароком заглядываюсь и не могу даже сделать вид, что не рассматриваю его.
— Ни о чём. — Сажусь ровно, наконец сумев всё-таки отвернуться.
— Непохоже, что ни о чём.
— Так куда мы едем?
— Никуда. Просто проедемся по Сиэтлу. Я подумал, ты, наверное, скучаешь по своему городу.
Усмехнувшись, решаю его поправить:
— Ты хотел сказать, по городу твоего отца? Так звучит уместнее. Я читала, что вам принадлежит множество крупных городов Северной Америки.
— Сиэтл принадлежит не полностью, — уточняет он. — Лишь часть.
— Да, я помню. Ту итальянскую мафию Нейт называет Спагетти. — Со смешком я говорю: — А я ведь так и запомнила.
Гай смотрит на меня через зеркальце заднего вида. Его зелёные глаза пронзают меня насквозь, и при этом от них невозможно отвернуться.
— Общество Нейта хорошо на тебя влияет, — сообщает он. — Поэтому я оставил именно его приглядывать за тобой.
— Да. Тут я с тобой соглашусь.
Снова бросает на меня взгляд, задавая вопрос:
— Так то, о чём он говорил, правда?
Я хмурюсь:
— В смысле?
— Ты подала идею поженить нас.
С нервным смешком я спешу опровергнуть его предположения:
— Нет. Это была его идея, а не моя.
— Я так и думал. — Гай улыбается, возвращая взгляд на дорогу. — Но каким же будет твой ответ?
Я не ожидала, что подобные вопросы будут до того, как мы всё детально обговорим, поэтому я замолкаю, напрочь теряя дар речи.
— Ответь, Каталина. Я хочу знать.
— Мы разве не обсудим это сперва?
— Зачем?
— Я думала, за этим ты и приехал.
Он качает головой, крепче хватается за руль. Кольца на его пальцах блестят от солнечных лучей, падающих на них из окна. Отсюда видна из-под ворота чёрной рубашки серебряная цепочка. Та же, что он всегда носит на шее.
— Я бросил все дела и приехал, чтобы узнать твой ответ. Так что ты мне ответишь?
— Выйду ли я за тебя замуж?
Он будто делает резкий вдох, и на выдохе тихо отвечает:
— Да.
— Мне сказали, что это будет как фиктивный брак.
Гай кивает:
— Да, что-то вроде того. Но мы будем считаться настоящими супругами. Ты будешь носить фамилию Харкнесс, будешь считаться полноправным членом нашей семьи.
Про возраст я не спрашиваю. Через пару недель мне исполнится восемнадцать, так что брак будет вполне законным и разрешения моих родителей не потребуется.
— То есть, мы будем как муж и жена? — уточняю я, пока эти два слова всё вертятся в воздухе передо мной.
— Да, Каталина. Как муж и жена. Как полноценные члены клана Харкнессов.
— И меня действительно после этого не тронут?
— Отцу придётся отозвать всех своих людей. Конечно, это не значит, что мы сможем выйти к нему с распростёртыми объятиями и пить вместе чай, но у нас будет гарантия того, что никто не сможет причинить тебе вред. Брак может заключить член Могильных карт и расторгнуть его может только тот же человек или официальный представитель всё тех же Могильных карт.
У меня разболелась голова от напора стольких размышлений. Я потираю виски, хмурюсь и пытаюсь сосредоточиться на одной мысли, отгоняя все прочие.
Машина вдруг останавливается у продуктового магазина. Гай поворачивается ко мне и спрашивает:
— Что мне купить для тебя?
Я растерянно бросаю взгляд на маркет и возвращаю его обратно к парню.
— Какого рода?
— Я не знаю, — улыбается он. — Может быть, шоколадку?
— Шоколадку? — Из моих губ вдруг вырывается короткий смех. — Кровавый принц спрашивает, хочу ли я шоколадку?
Его рука вдруг тянется к моему лицу, он проводит пальцем по щеке, прохладная поверхность колец касается кожи. Его глаза сейчас словно блестят.
А потом Гай тихо произносит:
— С тобой я не чувствую себя Кровавым принцем.
Я замираю от озвученной фразы. А потом перевожу взгляд на его губы. Это происходит автоматически, я даже не успеваю понять, в какой момент глаза вдруг решают переместить свой фокус на эти красивые губы. Будь я безрассудной, наверное, всё бы отдала, чтобы ощутить их на себе вновь, но вместо этого мне всё же удаётся вернуть взгляд к его глазам и ответить:
— Хорошо. Купи мне шоколадку. И маленькую коробочку яблочного сока.
Гай кивает, улыбается и выходит из машины. А я так и остаюсь всё с тем же желанием его поцелуя, в котором никогда, наверное, не признаюсь.
[1] В США возраст совершеннолетия различается в зависимости от штата. В некоторых частях США он наступает с 18-ти лет, в других — с 21 года. Действия книги разворачиваются в Сиэтле, в штате Вашингтон, в котором совершеннолетие наступает в возрасте 18-ти лет.
Глава 53
Гай возвращается в машину с тремя разными видами шоколада: с одной плиткой, одной пачкой с шарикообразными шоколадными конфетами и одним батончиком, и с коробочкой сока. Всё это он вручает мне через приоткрытое окно.
— Может, за то время, пока я отсутствовал, ты успела ещё чего-нибудь захотеть? — спрашивает он.
Я отрицательно качаю головой, в предвкушении разворачивая обёртку шоколадного батончика. Гай на моё удивление садится на заднее сиденье, а не за руль.
— Хочешь посидеть со мной? — улыбаюсь я, не понимая, откуда вдруг взялось моё дружелюбие.
— Мне кажется, тебе нужен отдых после бесконечного шума клуба. Поэтому немного посидим в тишине.
— Ты прав. Отличная идея.
Он выговаривает со смешком:
— Разумеется. Я ведь всегда прав.
Я шуточно фыркаю, принимаясь за свой батончик. Шоколад уже подтаял, поэтому я стараюсь касаться пальцами лишь обёртки, чтобы не перепачкать руки.
Гай не отрывает от меня взгляда, пока я перекусываю батончик и в наслаждении прикрываю глаза.
— Перестань издавать эти звуки, Каталина, — вдруг говорит мне он.
Я в удивлении поворачиваю к нему голову.
— А что не так? Какие звуки?
— Ты прекрасно понимаешь, о чём я.
Конечно, понимаю. Но от вкуса шоколада у меня автоматически вырываются стоны. Что мне ещё нужно делать?
Как бы то ни было, вместо оправданий я решаю лишь усмехнуться и продолжить жевать нугу и орехи, попадающие мне в батончике.
— Так ты нарочно? — спрашивает Гай, хотя и полноценным вопросом это не назвать. Звучит больше как осознание.
— Нет, — с перепачканным ртом отвечаю я. — Я просто до невозможности люблю шоколад.
— И эта твоя любовь доставляет мне страдания.
— Страдания? — У меня поднимается в вопросе бровь.
Гай кивает. Отсюда мне кажется, что его глаза потемнели, хотя навряд ли такое возможно. Вероятно, всё это лишь из-за того, что мы сидим в машине с затонированными окнами, и в салоне темно.
— Мои стоны заставляют тебя страдать? — спрашиваю я, нарочно растягивая слово «стоны».
Не знаю, с каких пор мне вдруг начали нравиться эти игры. Но мне вскружает голову дразнить его, видеть это выражение лица, когда он осознаёт, что ничего не может сделать со мной. Это факт.
Я заворачиваю оставшийся батончик в обёртку и откладываю в сторону, затем перевожу всё своё внимание на Гая. Он сидит почти впритык к противоположному ко мне окну, поэтому я вынужденно пододвигаюсь ближе к нему.
— Поможешь мне? — спрашиваю я, указывая на свои губы, обляпанные шоколадо