Если бы я была такой, как Ирэн, я бы без стеснения выдала кучу непристойных вариантов того, что могла бы предоставить ему в качестве подарка. Но всё это остаётся исключительно в моей голове, потому что я, несмотря на новый имидж, всё же остаюсь собой – стеснительной хорошей девочкой и папиной дочкой.
– Ты прав, – сдаюсь, решая поиздеваться над ним и ожидая его дальнейших действий. – Мне совсем нечего тебе предложить.
– А что ты хотела бы получить на свой день рождения? Я могу раздобыть всё, что ты захочешь, Каталина.
Странно, но его вопрос меня сильно удивляет. Он заставляет меня оцепенеть и окунуться глубоко в раздумья. Потому что все цифры смешались, даты превратились в бессмысленные кучки символов.
Я просто… забыла о своём скором дне рождения. О дне, когда мне исполнится восемнадцать. О дне, которого так ждали мои родители. Они готовили особенный праздник с самого моего шестнадцатилетия. А теперь всё это не имеет смысла.
Совсем скоро. Он совсем скоро.
Гай явно замечает, как я вмиг погрустнела. Я слышу его тяжёлый вздох.
– Это будет первый день рождения вдали от дома и близких, – говорю я в пустоту.
– Мне жаль, – только и выдаёт Гай. И снова этот холод в голосе, пронизывающий до самых костей.
Я по ошибке решила, что больше не встречусь с этим тоном его голоса, но было глупо забывать, кто он и как его растили. Человек, о чью спину тушил сигареты собственный отец, вряд ли сумеет превратиться в очаровашку и вечно улыбающегося мальчишку за пару мгновений. Если его и можно изменить, то только долгими годами и постепенно.
– Но несмотря на это, – вдруг начинает Гай, – ты получишь подарок от меня. Я что-нибудь придумаю.
– Мне не нужно ничего, – отвечаю я. – Только чтобы меня оставили в покое. Все.
– Пока это невозможно. Но я буду работать над этим дни и ночи.
Я горько усмехаюсь, вглядываясь в его красивые глаза и безупречное лицо, и говорю:
– А всё могло бы быть намного легче, если бы ты меня просто в тот день пристрелил.
– Могло бы, – только и отвечает Гай. – Но тогда я не смог бы получить единственный шанс сделать добро и спасти свою душу.
В комнате царит тишина, но я не даю ей продлиться долго, когда, слыша музыку снаружи, выдаю немного странное желание:
– Можешь подарить мне телефон на день рождения. Мне очень его не хватает. И моего плейлиста.
Гай усмехается, потом лезет в карман и неожиданно достаёт новенький айфон чёрного цвета. При виде современного гаджета я ненароком удивляюсь, будто не видела ничего подобного прежде.
– Это слишком мелкая просьба для подарка на восемнадцатилетие, – говорит Гай, вертя в руке телефон, а потом вдруг протягивает его мне со словами: – Так что бери сейчас.
Я гляжу на мобильник неуверенно, словно это просто испытание, такая проверка соблазном, и стоит мне взять телефон, как захлопнется ловушка и отсечёт мне ладонь. Неуверенностью заполнен и мой взгляд, который я поднимаю на Гая.
– С чего это вдруг? – У меня сгибается бровь в ожидании ответа.
– Для связи. Чтобы в случае необходимости ты всегда могла набрать меня или кого-нибудь из парней.
– Но ты же говорил, что мне не будет доступа к телефону.
– Думаю, больше ты не та глупая девочка.
Может быть, он прав, а может, ошибается.
Но как бы то ни было, я хватаю айфон, касаясь прохладной поверхности металла на задней крышке.
– Спасибо, – выдыхаю, улыбаясь.
– Не за что. Это самое малое, что я могу сделать для тебя.
Разблокировав телефон, в удивлении подмечаю, что у него есть доступ к интернету. Другими словами, я могу спокойно найти контакты родителей или Джозефа и сообщить им о своём местонахождении.
Но вместо всего этого скачиваю одну из своих обожаемых песен, под которую мы с подругами безумно любили танцевать в кинозале нашего дома в Медине, воображая, что мы всемирно известные певицы. Тогда мы громко подпевали словам, совершенно не задумываясь об их значении. Но теперь-то я воспринимаю их иначе.
О нет, мне всегда было лучше одной,
Но когда ты сказал «привет», я знала, что мне пришёл конец.
Надо было остаться дома, ведь теперь я не могу отпустить тебя.
Неужели я влюбилась в того, кто может разбить мне сердце[10]?
И они впредь будут всегда напоминать мне о Гае. Потому что песня, как оказалось, была о нём. Жаль только, я не распознала знак ещё тогда.
Глава 14
Когда Нейт врывается в мою временную комнату, я снова лежу на диване. Контейнер из-под салата уже пуст и стоит на столике, и я лишь моментами вспоминаю этот невероятный вкус.
– Чем занимаешься? – спрашивает Нейт, подходя к креслу и плюхаясь на него. – Слушай, мне даже нравится быть твоим нянькой.
– Сколько тебе лет? – спрашиваю я, неожиданно поняв, что мне интересно было бы узнать его возраст.
– Двадцать один, а что? – улыбается Нейт.
– Просто хотела убедиться, что то, что вы удерживаете в стриптиз-клубе несовершеннолетнюю, считается преступлением, – шучу я.
Он прыскает от смеха, и я даже понимаю почему. Мои слова действительно на фоне происходящего прозвучали по-детски наивно.
– Наше существование – уже преступление, начнём с этого, – отвечает Нейт, перестав смеяться. – А так, нам повезло, что мы сейчас в нужном штате[11]. Скоро все будем считать, что ты здесь добровольно.
Я снова ложусь на диван, уже привыкнув к его текстуре и мягкости. Иногда возникает такое ощущение, что я всю жизнь только на нём и спала.
– Что вы собираетесь делать дальше? – спрашиваю. – Я должна вечно прятаться и сидеть рядом с Гаем из страха, что меня могут убить в любой момент?
– Вообще-то, ты… – Нейт вдруг замирает, потом хмурится и задумчиво чешет затылок, уставившись на меня почти стеклянным взглядом. – О БОЖЕНЬКА СВЯТЫЙ!
От удивления я даже чуть отстраняюсь назад, не понимая, что произошло и почему он вдруг так оживился.
– Что?
– Точно! – восклицает Нейт, щелкнув пальцами. – Какие же мы кретины, раз не догадались раньше! Рядом с Гаем! Лина, ты гений, что подала эту идею!
– Я не понимаю, о чём ты гов…
– Посиди на попе ровно пару минут! Я сбегаю за Зайдом и вернусь.
Не успеваю я и слова вставить, как Нейт буквально вылетает из комнаты, едва не разломав дверь, которая с шумом захлопывается. Я остаюсь в полном недоумении сидеть и смотреть на стену. Однако надолго меня одну не оставили: уже через минуту в комнате снова появляются люди.
– Надеюсь, дело реально срочное, а то я тебя так отхуярю за то, что ты отвлекаешь меня, – произносит Зайд, едва появившись в помещении на пару с Нейтом. – Я должен следить за обстановкой снаружи, так что выкладывай быстрее.
– Лина подала отличную идею, как её обезопасить, – улыбается блондинчик, обводя меня взглядом небесно-голубых глаз. – И прежде чем докладывать Гаю, хочу сперва убедиться в том, сработает ли это в действительности.
– Сука! – цедит Зайд. – Что непонятного во фразе: «выкладывай быстрее»?
Нейт цокает языком, но всё же уверенно выдаёт в ответ:
– Я думаю, нам нужно поженить их.
От такого заявления у меня глаза лезут на лоб, а рот сам собой приоткрывается в немом потрясении. Я даже сперва решаю, что ослышалась, перепутала слова, может, это бесконечная грохочущая музыка так повлияла…
Зайд смотрит на меня несколько секунд, пока на его губах с пирсингом не появляется странная улыбка. Он выглядит так, будто что-то неожиданно вспомнил. Густо нататуированные руки скрещены у него на груди, и он их опускает.
– Ёбаный в рот, – произносит Зайд, садясь на кресло. – Это же реально охуенная идея.
– Вы что, чокнулись? – Ко мне наконец возвращается способность говорить, и на этот раз я уже полностью встаю с дивана на ноги. – Что это значит?
Нейт берёт меня за руку, шикает, словно я маленькое дитя, которое он собирается уложить спать.
– Итак, внимание, урок истории, – произносит он, усадив меня обратно на диван. – Ты ведь знаешь, что «Могильные карты» родом из Англии? Так вот… Ещё с XVIII века Харкнессы входили в элиту, у них всегда было только лучшее образование, связи с верхушкой и отличный бизнес. Они – самый наглядный пример представителей «старых денег»[12]. Но они не были преступниками с самого начала. Всё это царство создано далёким предком Гая – Бришеном Харкнессом.
Наверное, это будет познавательно. И хотя бы немного раскроет передо мной тайны вокруг семьи Гая.
Так что я устраиваюсь поудобнее.
– Короче, из-за скандального поведения и расточительности Бришен в двадцать с чем-то лет как бы впал в немилость своей семьи, его лишили наследства и отвергли. Подробностей я не знаю, но что-то типа того было. Он оказался на лондонских улицах и точно уж не собирался гнить: с таким-то происхождением. Судя по рассказам, он всегда был харизматичным, очень умным для своих лет и обладал лидерскими качествами. К тому же был отпрыском знатной семьи и пользовался доверием, так что он типа быстро собрал вокруг себя группу молодых людей из бедных районов и назвал эту банду «Могильными картами», потому что тогда они использовали игральные карты, чтобы выделяться на фоне других банд, какими в то время кишел Лондон. Начинала эта группа сперва с организации подпольной игры в только появившийся в Англии покер, с мелких краж и мошенничества, а потом перешла к вымогательствам и грабежам. Примерно за десять лет они многого добились и уже примерно к 1770 году они уже контролировали значительную часть преступного мира Лондона. Устанавливали связи с чиновниками и бизнесменами всякими, расширяя своё влияние. А потом взялись за контрабанду, особенно алкоголя и табака, используя свои связи в порту Лондона. Это приносило им огромную прибыль и позволяло укреплять позиции. Короче говоря, так продолжалось до XIX века, и к тому времени «Могильные карты» уже превратились в могущественный синдикат, контролирующий значительную часть организованной преступности в Англии. Чем они только ни занимались: и рэкетом, и контрабандой, и наркотиками, и азартными играми, и проституцией. К тому же число членов «Могильных карт», конечно же, стремительно росло, появилась и их собственная иерархия. А с началом промышленной революции Бришен, будучи уже пятидесятилетним мужиком, начал инвестировать в новые отрасли по типу угольная промышленность и судостроение. Короче, использовал своё влияние для получения выгодных контрактов. Скоро он умер от какой-то серьёзной болезни, и боссом «Могильных карт» стал его сын, Говард.