ереблю краешек платья под столом, однако сижу уверенно, ровно, сохраняя осанку и холодность на лице.
– А с чего у тебя вообще появилась эта идея? – усмехается вьетнамец. – Мы ведь вроде дружно живём, так сказать, под одной крышей уже столько лет. Что же случилось?
– Обстоятельства изменились, – отвечает Вистан, пригубив бокал с вином.
Я почти не слушаю их разговор. До меня доносятся лишь обрывки фраз, которые в совокупности не имеют никакого смысла. Шоколадного цвета глаза Ле Зунга моментами встречаются с моими, и от этого мне с каждой секундой всё неуютней.
На стол ложится папка с бумагами. Вистан достаёт их одну за другой из файла, расскладывая перед вьетнамцем.
– От тебя требуется лишь подпись, – говорит он. – Одна подпись, и я смилостивлюсь над тобой.
– Что? – издаёт смешок Ле Зунг, откидываясь на спинку стула. – Смилостивишься?
Кажется, именно сейчас мне стоит начать действовать и подтолкнуть колеблющегося вьетнамца на согласие со сделкой. Я начинаю судорожно думать.
– Познакомься, кстати, с моей невесткой, – неожиданно заявляет Вистан, кладя руку на спинку моего стула. Его пальцы касаются моего голого плеча. – Прекрасное личико, правда ведь?
– Невестка? – удивляется Фам, хмуря брови, словно ему неизвестно значение этого слова.
– Жена моего сына. Дочь Кормака О’Райли. Думаю, ты его знаешь.
Мне кажется, что смуглый вьетнамец побледнел от этой информации.
– Ох, вот оно что. – Ле Зунг будто в разочаровании хлопает ладонью по столу.
Вистан усмехается, явно радуясь реакции своего собеседника. Джаспер сидит рядом со мной, явно не желая принимать активного участия в беседе. У меня вообще возникает такое ощущение, словно он пришёл с нами просто для того, чтобы играть роль мебели.
– Откуда мне знать, что она и в самом деле та, за кого ты её выдаёшь? – огрызается вьетнамец, явно нервничая. – Я знаю, как вы, Харкнессы, любите обманывать и запугивать ложью.
«Мне нужно доказать ему это», – напоминаю я себе. Мне нужно хорошо показать себя. Я должна что-то сейчас предпринять, ведь от меня требуется достижение подписания вьетнамцами договора для передачи половины Сиэтла «Могильным картам».
Ради Гая.
Боковым зрением я вижу, как стоящий возле меня телохранитель слегка склоняет голову. И всё вроде бы нормально, однако, подняв лицо, я ловлю его на том, что он быстро отворачивается. А потом до меня доходит…
Глубокое декольте.
Ох, как же вовремя.
– Ты пялился на мою грудь? – зло цежу я, глядя на него и не собираясь упускать возможности произвести впечатление на Ле Зунга.
Мой неожиданно прозвучавший голос заставляет двух лидеров тут же замолчать и направить взгляды в мою сторону. На меня смотрит и Джаспер: весь его отсутствующий до этой самой минуты вид куда-то испаряется, он теперь максимально заинтересован в происходящем.
Телохранитель прокашливается.
– Что, простите? – переспрашивает он, словно ничего не понял.
– Ты глазел на мою грудь, – повторяю я.
– Нет… – Его взгляд бегает по всему залу. – Вам, должно быть, показа…
– Наклонись-ка ближе, – говорю я, сгибая указательный палец. – Хочу тебе кое-что сказать.
Мужчина сперва переглядывается со своим напарником, стоящим с другой стороны, а потом неуверенно приближается и всё же наклоняется ниже ко мне. Я в это время снимаю свою туфлю под столом, и никого не привлекает мой полусогнутый вид; наблюдают все исключительно за диалогом.
Поэтому никто не успевает и бровью пошевелить, когда я замахиваюсь и наношу удар каблуком прямо по лицу телохранителя. Кажется, он и сам этого не ожидал, так как едва не грохнулся, потеряв равновесие, когда туфля встретилась с его щекой.
– Впредь будешь думать, стоит ли тебе раскрывать свои глазёнки в мою сторону, ничтожество, – шиплю я почти как змея. – Знаешь, что папа сделает с тобой, если я ему об этом расскажу?
А потом выпрямляюсь.
Вистан выглядит очень довольным. Этого я и добивалась.
Телохранитель, конечно же, не смеет и слова издать в ответ, поэтому лишь кивает, потирая ушибленное место на собственном лице. Я вижу длинную царапину, оставленную моим каблуком. Возвращаю туфлю на место, скрещивая руки на столе.
Фам Ле Зунг поражён. Его взгляд говорит именно об этом.
– Убедился? – усмехается Вистан, проводя пальцем по моему плечу.
Мне хочется оторвать ему всю руку целиком, чтобы он не смел меня касаться. Потом, надеясь отвлечься, я начинаю думать: а как бы на это всё отреагировал Гай? Если бы он увидел, как его отец дотрагивается до моей кожи, стал бы предпринимать что-то? Мне отчего-то кажется, что да. И нажил бы себе кучу проблем. Снова из-за меня.
– Помимо этого сюрприза, у меня есть ещё кое-что для тебя, – говорит Вистан. Потом он почти зловеще хохочет, добавляя: – Нечто такое, от чего и умереть не жалко.
Я не успеваю понять, что происходит, как вдруг Джаспер щёлкает пальцами, и оба телохранителя за спиной Ле Зунга замертво падают. Я успеваю лишь услышать, как пули пролетели совсем рядом со мной, хотя точно стрелял не Вистан и не Джаспер, ни один из телохранителей, пришедших с нами и стоящих за нашими спинами. Вьетнамец резко встаёт из-за стола, но дуло пистолета Джаспера уже приставлено к его затылку. У меня сбивается дыхание от неожиданности. Даже мой удар каблуком по лицу телохранителя забывается, словно это было самым обыкновенным делом.
В воздухе повисает тягостное молчание.
– Ах вот, значит, как… – цедит Фам сквозь зубы.
Джаспер улыбается почти добродушно:
– Ну вот так и получается, мой дорогой друг.
Вистан не сдвигается с места, я даже перевожу взгляд в его сторону, чтобы понять, какая у него сейчас реакция. И по лицу сразу понятно: это всё было запланировано.
– Мы, значит, соблюдаем правила, – заявляет он, – а вы думаете, что вас это не касается? Или это было ответом на переступание моим человеком твоей территории? Однако мне помнится, что мой сын его уже за это наказал. Он убит.
– Что это значит? – сердится Ле Зунг, однако не шевелится.
– Мне слышалось, что ты строишь какие-то козни за моей спиной и против меня. – Вистан берёт бокал, выпивает вино, а потом глядит на вьетнамца со сверкающими от собирающейся в них злости глазами. – По нашему с тобой мирному договору ты не имеешь права заниматься своими делишками на территории «Могильных карт». Так ведь?
Фам отмалчивается. Я внимательно слушаю диалог, всё ещё растерянная.
– Зачем твои черви неделю назад копошились в Белтауне и Истлейке? – Вистан не дожидается ответа, а сразу продолжает: – Не утруждайся объяснять или оправдываться. Это был риторический вопрос… Я знаю, что ты планировал налёт на мои фермы. Искал их, но не нашёл.
Фам сжимает губы в тонкую линию и выглядит как человек, которому хочется много всего сказать, но он не может себе этого позволить.
Дуло пистолета Джаспера всё ещё упирается в его затылок. В который раз убеждаюсь в том, что власть Харкнессов почти безгранична.
– И что же мы будем делать? – спрашивает наконец вьетнамец. В таком положении он кажется жалким и беззащитным.
– Я предлагаю вот что. – Вистан пододвигает к нему документы, лежащие на столе. – Подпиши эти бумаги добровольно, и мирно разойдёмся. Уберёшься со своими червями куда-нибудь далеко от Сиэтла, а я обещаю не натравливать на тебя семью своей невестки. И будет всем мир. Ты же не хочешь войны.
Фам делает тщетную попытку встать.
– Не вздумай шевелиться, – бросает Вистан в его сторону. – Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя подстрелили.
Я поворачиваю голову назад и вижу на верхних этажах ресторана – высоко за длинными перилами изящного балкона – человека в чёрной одежде с винтовкой в руке. Стрелял, видимо, он.
– Ну, в общем, – хлопая в ладоши и шумно вздыхая, начинает Вистан, – каков будет твой ответ?
– Ты убил мою охрану, – рычит Фам.
– Ох, это была необходимая мера. Ведь именно их часто видели на моей территории, облачённых в дурацкие футболки и с кепками на голове, как у игроков в гольф. – Вистан слегка наклоняется вперёд, стучит перстнем по столу. – Думал, сможешь меня обхитрить? Хотел, чтобы моё королевство пострадало? Хотел навредить мне? И как, интересно, «Могильные карты» повели бы себя без своего могущественного босса в случае твоей победы?
Я не могу пошевелиться, уставившись на происходящее событие. Потом вспоминаю уже давно известный факт: Гай – единственный наследник. Если Вистан погибнет или случится ещё что-то, из-за чего ему придётся покинуть «трон», то он достанется именно Гаю. Кровавому принцу, который при таком раскладе станет королём.
Не знаю, что хуже – если вся власть над опасной преступной организацией, которая действует уже множество веков, попадёт в руки сломленного и притесняемого отцом мальчика с залитыми кровью руками, или быть женой этого самого мальчика…
– Ладно, хорошо, – наконец соглашается Фам.
Его рука тянется к золотой ручке, которую протягивает Вистан, а потом оставляет свою подпись на нескольких бумагах подряд. При этом он успевает быстро пройтись по тексту глазами, хотя времени для подробного изучения недостаточно, учитывая, что в затылок всё ещё направлен пистолет.
– Так… – Вистан забирает документы, окидывает взглядом поля для подписи и удовлетворённо вздыхает. – Замечательно! Поздравляю с выгодной сделкой! Надеюсь, впредь не увижу ни тебя, ни твоих крыс на моей территории. А мы, пожалуй, пойдём. – Насмешливо он добавляет: – Было крайне приятно иметь с тобой дело.
Джаспер убирает пистолет и поднимает меня за локоть со стула. Я даже не вырваю руку из его хватки, хотя меня дико раздражает его прикосновение. Вместо этого спокойно плетусь к выходу, удивлённая тем, что произошло. Тем временем к нам подходит человек в чёрном, что стоял на балконе. В его руках всё ещё находится винтовка.
Это Уэйн.
Глава 30
Мы возвращаемся в поместье Харкнессов почти в абсолютной тишине. Хотя полный ненависти взгляд Уэйна прямо-таки кричит. На парне чёрная водолазка и чёрные штаны, светло-каштановые волосы торчат во все стороны в беспорядке. Яркие голубовато-серые глаза избегают пересекаться взглядом со мной.